На главную
 
 
 

На круги своя
Автор: Калина / 12.10.2012

На круги свояС огорода доносилась отборная брань. Отец «воспитывал» Егора. Таня, спрятавшись в с детства любимом укромном уголке сада, тревожно вслушивалась в доносящиеся к ней очень похожие (иногда трудно было понять, кода говорит Егор, а когда отец) голоса.

«Как отец не может понять, — с тоской, чувствуя, как по телу привычно разливается холодная волна страха и ноги подгибаются, думала Таня, — что мы с братом взрослые уже люди, ну нельзя же с нами как с провинившимися школьниками! Хотя нормальные отцы и школьников не матерят, дебилами и уродами тоже не обзывают».

Отец никогда не жалел их. Ремень и крепкое слово — вот лучшие воспитатели, так он считал. Но на людях отец был сама доброта. На маму, пытавшуюся вступиться за себя, детей, обратиться в местные органы власти за помощью, смотрели как на склочную бабу.

Отец никогда не жалел их. Ремень и крепкое слово — вот лучшие воспитатели, так он считал. Но на людях отец был сама доброта.

— Ты чего, Семеновна, — многозначительно крутили соседки пальцем у виска, — мужик не заливает, по бабам не шляется, каждую копейку в дом несет, а ты на него в милицию? Пожила б как мы, увидела, по чем фунт счастья.

«Лучше б он пил и девок водил, — Таня по голосу отца поняла, что тот уже вошел в раж, и одной бранью дело не закончится, — может, тогда б у него было меньше времени на «воспитание» семьи. Уйти от него надо было давно, да некуда, он бы везде достал».

Таня осторожно выглянула из-за яблони. Егор, высокий, сильный, широкоплечий, стоял перед отцом, понурив голову. Таня иной раз хотела, чтобы брат отца ударил, нет, побил, до синевы на всем теле, как они с Егором не раз биты были, может, тогда б он почувствовал…Но ей тут же становилось стыдно таких мыслей: отец все-таки.

Таня на миг прикрыла глаза и представила, как им жилось, если б отца вдруг не стало. Тогда она не боялась бы каждый вечер возвращаться с работы домой. Господи, как это здорово, знать, что дома тебя ждут покой и уют, горячая чашка чая, хорошая книга, веселая мама, радостный, а не озлобленный брат. И вот вместе они собираются за большим столом, поболтать о том, о сем, как все нормальные люди. А вместо этого — постоянные скандалы, маты, мордобой. Таня давно поняла, что для отца рукоприкладство — норма жизни, наверное, и его так воспитывали.

Таня открыла глаза и вначале не поняла, что случилось. А потом до нее дошло: тишина! Вокруг разлилась неимоверная тишина, будто в природе что-то произошло. Отец так быстро успокоиться не мог. Она посмотрела в сторону огорода. Там стоял Егор, у ног его лежало нечто бесформенное, огромное. Отец, поняла Таня. Она бросилась к ним.

Странно скрюченный, с посиневшим лицом, отец лежал с закрытыми глазами и, казалось, не дышал.

— Э-т-т-т-о т-т-т-ы е-е-е-г-го? — в ужасе прошептала Таня.

Она страшно заикалась. Тоже по милости отца. Однажды, решив наказать ее за какую-то провину, глядя дочери прямо в глаза, он взял ее единственную любимую куклу и, оторвав голову, сказал:
— Еще раз утворишь такое, и тебе голову оторву, как кукленку, поняла?

Таня, словно завороженная, смотрела на валяющиеся в разных углах комнаты части куклы. Она неделю потом не мола спать, температура каждую ночь поднималась до 40, и с тех пор заикалась.

— С ума сошла? — Егор презрительно сплюнул, — я его и пальцем не тронул. Инсульт, наверное, вон, синий, как баклажан. А лучше б инфаркт, больше шансов, что коньки откинет.
— Т-т-т-ы ч-ч-ч-т-т-т-о? — испугалась Таня. — Н-н-н-е-е-льзя т-т-т-а-а-к!
— А как он с нами — можно? — заорал Егор. — Ладно я, мужик, терпел, хотя давно мог уйти, вас с матерью жалко было на этого оставлять. Ты заикой стала, ни тебе работу нормальную найти, ни парня завести. Скажи, ты всю жизнь мечтала в своей вонючей библиотеке сидеть? Нет, пошла туда потому, что говорить не нужно: книжку дал, книжку принял. А кто травиться хотел, когда Руслан бросил, мол, с заикой жить, самому дураком стать? А ты говоришь…

Таня открыла глаза и вначале не поняла, что случилось. А потом до нее дошло: тишина! Вокруг разлилась неимоверная тишина...

Отец умирал в больнице долгих 4 дня. Егор к нему заходить отказался. Таня, все это время дежурившая возле отца вместе с мамой, глядя на пожелтевшее, уже чужое (да и было ли оно когда-нибудь родным?) лицо, думала:
«Отец, отец! Кто ты, что ты за человек? Что ты оставил после себя? Ведь родной сын не пришел. Да и я… Ухаживаю за тобой, потому что так нужно, долг велит, а не потому, что люблю. Стыдно мне, но так и есть. Ведь прав Егор, поломал ты нам жизнь. Из-за заикания я всю дорогу изгой: дружить никто не хотел, насмехались, парни отворачивались, как от прокаженной. Сколько комплексов из-за этого нажила. Да разве только из-за этого? Битая, запуганная, на людей как волчонок смотрю. А Егор… Боюсь, он может стать как ты. Другого просто не видел».

И вдруг, словно угадав ее мысли, отец открыл глаза.

Он взял Танину руку в свою большую ладонь, сжал с неожиданной силой, будто хотел что-то вложить, улыбнулся и… умер.

— Мама, — закричала Таня задремавшей на свободной кровати матери, — мама, отца больше нет. Нужно звонить Егору.
— Я здесь, — Таня увидела заходящего в палату брата, — я здесь. Ты права, отец все же.
— Ну и молодец, — сквозь слезы улыбнулась Таня.

И вдруг и мама, и Егор с удивлением посмотрели на нее.

— Танечка, — прошептала мама.
— Танька! — воскликнул Егор.
— Что? — не поняла она.
— А ведь ты больше не заикаешься!

 



 
 

Что не так с этим комментарием ?

Оффтопик

Нецензурная брань или оскорбления

Спам или реклама

Ссылка на другой ресурс

Дубликат

Другое (укажите ниже)

OK
Информация о комментарии отправлена модератору