Я сижу на берегу моря, прямо на мокром после шторма песке и смотрю за горизонт. Я пытаюсь вспомнить, как пахнет морской воздух, как волны ласкают разгоряченную солнцем кожу, но память молчит, и я по-прежнему не чувствую солнца, запахов и даже мокроты песка, на котором сижу. Хотя - это отнюдь не главное. Главное, что все это можешь чувствовать ты.
Вчера меня впервые вызвали к Главному Боссу. Два года - слишком маленький срок, чтобы окончательно избавиться от пережитков атеизма, поэтому я не знал, как обращаться к нему при встрече. Правда, это и не понадобилось: меня похвалили за хорошую работу и быструю адаптацию, припомнили врачебно-психиатрическое прошлое и сказали, что мне пора заниматься более ответственными делами. Я думал, мне выдадут пару крыльев и нимб, но все это - сказки для суеверных взрослых. И те, кто приходит за нами, когда мы доживаем свои последние минуты, выглядят также как и мы.

Я умер два года назад - 31 декабря в половину двенадцатого ночи, когда спешил на машине домой, чтобы успеть встретить новый год с женой и еще не родившейся дочерью. Неожиданно возникший у меня на пути грузовик не успел ни затормозить, ни свернуть, равно как и я. Просто у него оказалось одно преимущество - в размерах, поэтому я пострадал, а его водитель - нет. Я еще помню, как он помог мне выбраться из машины, уложил на обочине, схватился за сотовый телефон… Я закрыл глаза, а когда снова открыл - увидел рядом с собой обычного человека. Он протянул мне руку, и я неожиданно легко поднялся, оглянулся назад… - и увидел себя, лежащего на асфальте. Вокруг суетились люди, подъезжала машина Скорой Помощи - а я стоял рядом с незнакомцем и постепенно понимал, что произошло.

Первые два месяца я отчаянно сопротивлялся произошедшему, и при первой же возможности отправлялся обратно: побывал на своих поминках, сидел у твоих ног вечерами, а ты смотрела на меня - и не видела. Я присутствовал при родах - ты родила девочку, как и говорили врачи. Вечером в палате ты плакала, отвернувшись к стене, а я сидел на подоконнике и просил вернуть мне способность плакать. Или говорить.
Потом я нашел в себе силы уйти. Ты не ощущала моего присутствия, но дочка неизменно начинала беспокоится, как только я подходил к ее кровати. Дети всегда чувствуют лучше, чем взрослые. Я решил отпустить тебя, дать тебе возможность начать жизнь сначала - и ушел, осознав, что мое присутствие не помогает тебе, а мне делает больно. Меня больше нет, и нам обоим нужно учиться жить друг без друга.

Я не хочу объяснять тебе, что такое жизнь после смерти. В ней нет ничего такого, из-за чего стоило бы тратить отпущенные мне несколько минут на ее описание. Она - такая же, как та жизнь, к которой привыкла ты. Только там мы не чувствуем ни запахов, ни боли - ничего. Мы проходим сквозь стены, наши руки скользят сквозь предметы, мы носим ту одежду, в которой запомнили себя, умирая - и нам все равно, что надето на нас. Ведь одежды нет, равно как и тела. Остались только воспоминания.
Прошло два года. У меня появился дом - очень похожий на наш. Не удивляйся - в том мире мысль действительна становится созидательной силой. Я придумал себе дом, придумал множество занятий, как и в жизни, продолжал работать с детьми - рано умершими, скучающими по родителям. Я воссоздал свой привычный мир и жил в нем, но в этом мире не было ни тебя, ни дочки. Придумать вас мне не дали права.

Сегодня 31 декабря. Прошло два года с момента моей смерти, и я снова вернулся на землю, чтобы помочь еще одной душе добраться до нашей обители и найти в ней свое место. Весь вчерашний день я пытался подобрать нужные слова - те, что хотел бы услышать сам два года назад, но мысли упорно возвращались к тебе. Сегодня я впервые заберу чью-то душу, отниму у кого-то любимого человека, как когда-то отняли меня у тебя. Имею ли я на это право?

Шумный перекресток недалеко от нашего дома. Снег. Белый пушистый снег, которому я так любил подставлять лицо. Он кружится в свете фонарей, тает на моих руках, но я не чувствую его. Я могу только видеть и слышать. Визг тормозов. Женский крик. Две машины у светофора, испуганные лица водителей. Женщина переходила дорогу. Она еще жива, ровно столько, сколько мне понадобится, чтобы подойти к ней. Потерпи, милая, скоро боль уйдет…

…Впервые за последние два года ты видишь меня. Твое лицо озаряется улыбкой, и я понимаю, что ты тоже не разучилась меня помнить. Ты протягиваешь руку навстречу моей руке, я делаю еще один шаг к тебе. Может быть, с твоим появлением ко мне вернется частичка жизни, и потусторонний, как вы его называете, мир перестанет казаться пустым и лишенным чувств? Все правильно. Мы всегда были вместе - две половинки, нашедшие друг друга. И в эту новогоднюю ночь мы оба заслужили подарок. Теперь мы никогда не расстанемся, в том мире, куда я заберу тебя, нет ни смерти, ни боли. Мы будем жить в нашем доме, который построим только силой своей мысли, растить наших детей… Детей… Нашу дочь, которую мы придумать не сможем. Которая останется совершенно одна во всем мире, и которой еще не время отправиться с нами.

Шаг назад. Удивление и обида в твоих глазах. Не прикасайся ко мне, родная. Я знаю, это больно и трудно понять. Долгие годы я мечтал почувствовать тепло твоих рук, услышать твой голос и увидеть искорки радости в твоих глазах. Но как только твои пальцы коснутся моих - дорога назад будет закрыта, и наша дочь никогда не увидит тебя. Ты нужна ей. Ты не можешь уйти. А я не могу остаться.
Последний шаг. Где-то далеко уже раздается звук сирены - Скорая будет здесь с минуты на минуту. Я складываю руки рупором и кричу, перекрывая городской шум. Я прошу только об одном - чтобы ты услышала меня сегодня. Я всего лишь умер, слышишь? Это не значит, что я забыл тебя или бросил. Ты нужна мне, но дочери ты нужнее. В твоих глазах появляется выражение благодарности. Ты все же слышишь меня. Теперь можно уходить. Унося с собой лучший новогодний подарок в своей жизни - твой прощальный взгляд и шепотом произнесенные слова. Никому не скажу, какие именно.