Кто-то уйдет, кто-то вернется,
Кто-то простит, кто-то осудит,
Меньше всего любви достается
Hашим самым любимым людям
Александр Дольский

За несколько дней до нового года я стирала твои рубашки, готовила настоящий, узбекский плов, в общем, как обычно - ждала любимого мужа с работы. Мне понравилось быть домашней хозяйкой, я наслаждалась уймой появившегося свободного времени и неистощимости фантазии, будоражащей незагруженный наконец-то цифрами и отчетами мозг.

Странное дело, ты, обычно нелюбящий звонить мне сам, позвонил, и даже предупредил, что придешь сегодня пораньше. Через сорок минут, полагающиеся тебе на дорогу до дома "с запасом", я начала волноваться, стала звонить на мобильный, но он оказался отключенным. Воображение заполонили вихрем налетевшие картинки, одна другой краше: ты в аварии, ты в милиции, на тебя напали хулиганы и ты бесстрашно отбиваешься, и куча других, кровавых.

Через десять убийственных минут, ты позвонил. Ты сказал, что_не_ приедешь.Я хотела пошутить, а ты знал, что я нахмурилась:
- Опять задерживаешься? Во сколько будешь? Когда… - мой итальянский темперамент захлестнул телефонное пространство, и я, что называется, понеслась…
- Я хочу сказать, что я не приеду, - ты говорил медленно и решительно.
- В смысле? Во сколько ты приедешь? - я, как всегда, слышала только себя.
- Я не приеду сегодня. Я вообще не приеду, - голос сдавленный, осторожный, - я у х о ж у о т т е б я!

Ты снял квартиру. Ты так решил. Я не верю тебе, о чем и кричу.
- Я ухожу от тебя, - глухо повторила трубка твоим голосом.
- А я не верю! Приди, и скажи мне это сам, слышишь? - панически начала барабанить пальцами по кнопкам телефона, - Сам, глядя в глаза!

Ты приедешь. Ты знаешь, что надо. Я подняла полные непонимания глаза от телефона, и увидела руки своей сестры, в одной - стакан с валосердином, в другой - стакан с водой.
- Ты знала? Ты всё знала? - закричала я, и выпила залпом. За Надей появился Володя, её неизменная "поддержка и опора", её муж. Именно ему ты доверился два дня назад. Именно его ты призвал в свои советники, в свою поддержку. Я рыдаю на снегу, я уже выбежала из дома, а Надя с Володей одевают на меня что-то - мороз. Володя в это время начинает говорить. О том, что ты сказал ему: ты устал, мне нужен другой - сильный и решительный, что ты боишься, как бы я не натворила глупостей, и просишь их с Надей помочь пережить мне твой уход. Они просят меня умыться, и достойно встретить тебя.

Ты приходишь. Опускаешь глаза и молчишь. А я беру сигарету, потом другую, третью - курила до этого один раз в жизни, в десятом классе, не понравилось. Теперь же этого едкого запаха я не замечаю. Ты просишь, чтобы я сказала дочери, что ты уехал в командировку. Ты хочешь, чтоб мы не остались врагами. Я не кидаюсь тебе в ноги, не держу за руки, а так хочется. Зацеловать, уткнуться в твою горячую шею, почувствовать твою руку на плече. Я понимаю, что насильно мил не будешь, и что это решение тебе самому далось нелегко. Я не люблю, когда у тебя такое лицо, это означает, что тебе очень больно и неспокойно. Такое лицо бывало у тебя, когда я говорила тебе гадости, критиковала, и выражала своё недовольство.

Я отпускаю тебя. Потом приходит ночь. Тоска и безысходность. Боль и прозрение. Наша совместная жизнь, день за днем, проходит у меня перед глазами за эту бессонную ночь. Ты делал всё для того, чтобы я была счастлива, и я беззастенчиво хвасталась нашим счастьем. Я наслаждалась твоей любовью, не замечая, что как жестокий ребенок тиранила, обижала тебя, и в своих требованиях часто перегибала палку. Мне казалось, того, что я безумно люблю тебя, тебе достаточно для того, чтобы быть счастливым. Ты не критиковал меня, боялся обидеть. Если бы всё вернуть назад!

Я пишу тебе письмо: "Ты правильно сделал, что ушёл. Я с жутким грохотом сверглась с пьедестала, куда ты своей любовью меня возвёл. Я вдруг увидела себя со стороны. Ичеловек, которого я увидела, меня просто потряс своей нетерпимостью к чужим недостаткам, амбициозностью, жестокостью к любимому человеку. Может быть, это из-за того, что я Скорпион - я кусаю, а потом сама же мучаюсь, но меня это не оправдывает..."

Днём звоню психологу. Вернее, я лежу и плачу, а Надя звонит, и делает телефон на громкую связь. Я многое осознала, и готовлюсь измениться для тебя. Это возможно. Это нужно. Главное - не надоедать сейчас тебе.
Ева приходит со школы, что-то щебечет, а потом спрашивает - почему я заплаканная.
- Укол болит, - показываю я ей на шприц, она знает, что я лечусь.
Она загадала желание - чтобы папа вернулся на Новый год. Я подавляю в себе мучительное желание тут же побежать к телефону и рассказать об этом - не хочу, чтоб ты подумал, что я тобой опять манипулирую.

Я собралась в церковь. Я сожалею, но и у меня общение с Богом происходит по принципу торгов: я - свечку и покаяние, а ты мне верни мужа. Побежала в Казанскую, купола который видны из окна. Её ещё называют "Красная", когда-то она была самой красивой в городе. Задыхаясь, забежала на ступени, подёргала дверь. Закрыта. После реставрации она открыта не каждый день. Сбежала со ступеней, и побежала в церковь Преображения. Ещё издалека увидела на двери бумажку: "сегодня, в 17.00 состоится литургия…", и потом поняла, увидела крупными буквами - сегодня день Николая Чудотворца. Разве это простое совпадение?
Тогда, шесть лет назад, я, измученная одиночеством, также бежала в церковь. Ставила свечку Чудотворцу и молилась: если есть на свете моя вторая половинка, то пусть она найдет меня поскорее! Тогда ты сам, из ниоткуда, возник в моей жизни. Просто так - сам пришел, и остался. И подарил мне шесть лет сказки. Это Николай Чудотворец мне тебя послал, - говорила я тебе, и с удовольствием пересказывала эту историю всем близким.
А за десять дней до нового года, то есть, на третий день моих мучений, у тебя День Рождения. Ты сидишь в одиночестве (разведка в лице Володьки донесла), делаешь ремонт в "своей" квартире. Больно.

Я взрослею. Смешно - взрослею в "почти тридцать". Младший ребёнок. Любимая, избалованная жена.
Я опять позвонила психологу. Она сказала, что я не просто могу, но даже обязана позвонить тебе и поздравить. Шесть лет дают мне такое право.
Ты отключил мобильный, и омерзительный голос говорит, что ты "временно недоступен". Я надеюсь, что ты для меня только в р е м е н н о н е д о с т у п е н.
А на следующий день я иду к психотерапевту. Поговорить с тобой уже можно, говорит мне он. И даже нужно. Я звоню тебе, и ты уже не сердишься, не прячешься. Соглашаешься встретиться в китайском ресторане. Я прихожу с воздушным шариком на веревочке, и это тебя смешит. А ещё у меня в сумочке подарок для тебя, и маленькие свечки, которые я пытаюсь вставить во всё съестное - почему здесь нет тортов? Китайцы их не едят? Ты трогательно загадываешь желание и решительно задуваешь пламя. Я держусь весело и непринужденно. Я изменилась, это заметно.
В зале гуляют энергетики, всем офисом. Это мы узнаем от ведущего, объявляющего песню в честь них. Разухабистая девица смешно танцует, машет руками и крутит бедрами. Вокруг воркуют мужики. Трое. А она, весело поглядывает на остальных сослуживцев, тех, что сидят за столом. Завлекает. Дает и им шанс. Я делаю ставку: с кем из них она проснется завтра утром. Ни с кем, говоришь ты, она сама по себе, ей и так весело, ей не нужен никто. А я смеюсь, и говорю в очередной раз, что ничего-то ты в женщинах не понимаешь. Потому что все наши выкрутасы, всё, что мы делаем - только ради вас, мужчин, а не "сами по себе".Мы с тобой шутим, танцуем и много разговариваем. Жаль, но вечер испорчен тем, что ты, выйдя покурить, вызвал на подмогу Надю с Володей - чтобы я уехала. С "комфортом". Они предлагают забрать меня, а я советую ехать им одним, не прощаться с тобой. Ухожу в "дамскую комнату" и плачу. Для меня три минуты на морозе с тобой куда предпочтительнее вот такой вот доставки "с комфортом".
Я опять обвиняю тебя. В том, что ты не сказал мне честно: Я ещё не готов. Не встал и не расплатился, не сказал: "Мы уходим", и не проводил меня до "трамвая". Ты сгрузил на них этот груз. Опять. Мне удалось их обидеть, этих близких и дорогих людей. Злюсь на себя и тебя. Но беру себя в руки - я же "взрослею".

Потом мы выходим, и бредем по снегу. Ты останавливаешь для меня такси. Я отказываюсь ехать.Мы опять говорим. Потом стоим, крепко обнявшись. Долго. Плачем оба. Я всегда любила в тебе эту особенность - плакать по-мужски. Настоящие мужчины не плачут, скажет кто-то, а я возражу: плачут. Редко. И очень по-мужски. Ты целуешь мои слезы, а я - твои. Ты даешь мне шанс. Ты вернешься. Ты сам вернешься.
Я сажусь в ближайшее такси, их рядом - машин пять, и все с интересом поглядывают в нашу сторону. Наверное, тоже делают свои ставки.
Я уезжаю. Хотя мне так хочется с тобой, в "твою" квартиру. Но пусть у тебя будет этот маленький островок без меня. Островок отдыха и раздумий.
Я буду ждать твоего возвращения.
Я буду ждать до самого Нового года.
Я буду ждать Чуда.
Я буду ждать.

Наталья Травкина