Игорь Валентинович отложил документы, встал из-за письменного стола, и тут же почувствовал, как навалилась усталость. Надо отдохнуть. Для полного восстановления ему не нужны были баня, водка, бабы, перемена впечатлений, психоаналитик, какая-то еще традиционная или новомодная хрень. Только сон, часов пять, можно больше, но не меньше.

Как и многие находящиеся при власти люди, Игорь Валентинович обладал потрясающей выносливостью и стрессоустойчивостью. Переговоры, совещания, встречи, приемы, распутывание интриг, их предупреждение выматывали больше, чем самый тяжелый физический труд. Но в последнее время стал уставать быстрее. «Возраст, — решил он, — 55 лет — не шутка. Может, бросить все к чертям собачьим?». Но Игорь Валентинович знал, что подобные мысли — легкое кокетничанье еще полного сил здорового мужика, просто немного уставшего. Работу он не бросит. Иначе через полгода захиреет, а через год отнесут его туда, где повсюду расставлены плюсики. Многие знакомые удивлялись, мол, зачем тебе вся эта политика? Пенсия (по выслуге) приличная — не один десяток лет отрубил в «органах», о которых в советское время говорили шепотом. Но пенсия — это так, официоз. Помимо нее у Игоря Валентиновича имелись еще кое-какие активы, о происхождении которых он не распространялся. Но самые главные активы он держал в голове: кто владеет информацией, тот владеет миром. В общем, на прилично оформленную безбедную старость хватило бы.

Переговоры, совещания, встречи, приемы, распутывание интриг, их предупреждение выматывали больше, чем самый тяжелый физический труд.

Однако Игорь Валентинович был из тех кадров, которые без работы не могут. Знания, опыт, а главное, энергию, нужно было куда-то внедрять. Иначе, не найдя выхода, они бы его просто «задавили». Так он стал советником одного очень большого человека. Фактически — серым кардиналом, поскольку без его одобрения и консультаций не принималось ни одно мало-мальски важное решение. Вот так. Серые кардиналы, владеющие информацией, правят миром.

Игорь Валентинович подошел к окну. В стеклопакет, словно дразнясь, заглядывала и пряталась тоненькая березовая ветка. На ней уже распустились молодые листочки, сияющие юной, еще не запыленной большим городом красотой.

Игорь Валентинович нажал кнопку на пульте, и кабинет заполнился композициями Эннио Морриконе. Сегодня выдался на удивление спокойный день. Можно и домой — восьмой час вечера на дворе. Но домой как раз не хотелось. Тома, жена, в последнее время стала просто невыносимой. Вот уж никогда не думал, что его «царица Тамара», станет «дворянкой столбовой» из разряда самодуров. Или самодурочек, как правильно? Власть, которой обладал нынче муж, вскружила ей голову. Игорь Валентинович удивлялся: ведь и раньше он был не последним человеком в городе, мог ощутимо дернуть кое-кого за кое-какие части тела. Тогда Тамара была настоящей женой офицера, боевым товарищем, и «звездная» болячка ее миновала. Что ж теперь изменилось? «А то, — подумал Игорь Валентинович,— что сейчас она может в открытую демонстрировать свое влияние, хвастаться социальным положением своим и моим, раньше это не приветствовалось». Ему не хотелось признаваться, что жена превращается в обыкновенную сварливую бабу из коммуналки, просто умеет прикрывать это тонким налетом интеллигентности и образованности.

«Может, возрастные изменения влияют, — подумал Игорь Валентинович, — вылезает наружу то, что раньше она могла контролировать. Не может быть, чтобы я всю жизнь любил не ту женщину». Он и сейчас любил жену — так, как можно любить человека, с которым прожил почти три десятка лет. У него случались романы. Нет, «романы» неправильное слово — интриги. Так, для остроты жизни. Но они никоим образом не могли влиять на отношения в семье. Жена и дети были для него самым главным, любимым и охраняемым тылом. И вот на старости лет дожился — не хочется домой идти. Может, он тоже в чем-то виноват? Наверняка да. Каждой женщине хочется внимания, а у него вечно работа. По пальцам можно пересчитать случаи, когда они вместе отдыхали или выходили куда-то. Теперь Тома наверстывает упущенное: театры, выставки, салоны красоты, презентации и т.д., но опять же без него. С такими же «столбовыми» подругами. Игорь Валентинович вспомнил, как жена вчера отчитывала новую домработницу за какую-то мелкую провинность — разбитую чашку, что ли. С выражением превосходства, холодной надменности, цедя сквозь зубы каждое слово.

Игорь Валентинович и сам иногда был крут — деятельность и тогдашняя, и сегодняшняя отпечаток налагали.

— Ты здесь на правах гастарбайтера, милочка. То есть, никаких прав у тебя нет, только обязанности. И в них не входит битье моей посуды. Ущерб, в том числе моральный, будет возмещен из твоей зарплаты.

Игорь Валентинович, довольно резко, попросил оставить девушку в покое. Чтобы из-за дурацкой чашки так полоскать человека! Моральный ущерб! Да этих чашек в доме — бить не перебить, а девочка сама двоих детей воспитывает. Раньше жена не позволяла себе подобного обращения с персоналом, умела держаться на расстоянии, при этом не задевая достоинства. А сейчас… Салтычиха в современной обработке. Игорь Валентинович и сам иногда был крут — деятельность и тогдашняя, и сегодняшняя отпечаток налагали. Но при всем этом он обладал врожденным чувством справедливости и просто так — из-за дурного характера или расположения духа, на людей не набрасывался.

Тамара смолчала — у нее с молодости сохранилась привычка не перечить мужу. Но, уходя в свою комнату, вполголоса (это уже была совсем новая привычка), пробубнила:

— На молодых потянуло…

…Хочешь, не хочешь, домой надо. Сегодня на ужин дети с внуками придут — деду радость. Хоть перед ними видимость нормальной семейной жизни нужно блюсти. Игорь Валентинович собирался отойти от окна, но тут увидел, как во двор вышла Ирина. Новая сотрудница, забыл, из какого отдела, то ли бухгалтерия, то ли кадры. Увидев ее первый раз, Игорь Валентинович даже споткнулся от неожиданности. Эта молодая женщина была окружена сиянием, светлой аурой. Быть может, такой эффект создавали ее длинные, отливающие золотом волосы и лучистые глаза. Хотя не только это. От нее исходила светлая энергия доброжелательности и искреннего интереса к людям. В этой конторе, где тебя повсюду окружают стаи друзей, Ирина, с ее искренностью и доброжелательностью, смотрелась как-то…диковинно. «Сожрут девочку, — с непонятной для него самого тоской подумал Игорь Валентинович, — уйдет она отсюда. И правильно сделает». Ему будет не хватать Ирины, ее улыбки и этого теплого сияния, от нее исходящего. Странное дело: Игорь Валентинович мог не видеть ее неделями, однако же сознание того, что она близко, буквально за тремя стенками, наполняло его радостью. Да, именно радостью.

«Сожрут девочку, — с непонятной для него самого тоской подумал Игорь Валентинович, — уйдет она отсюда. И правильно сделает».

«Неужели влюбился, старый дурак? — спрашивал сам себя Игорь Валентинович, — ерунда какая». У него не было времени на любовь или что-то другое, не входящее в жесткие рамки делового расписания. Да и какая любовь в его-то возрасте, с его-то жизненным опытом? Все видел, все перепробовал. Это по молодости можно в любовь поиграть. А сейчас… Силы вроде бы есть, только расходовать их нужно не бездумно, а запланированно, чтобы на все хватило. На развлечения с молодыми девахами, которые сами не прочь, его хватает, на любовь… Это такой тяжкий труд. Игорь Валентинович прекрасно знал, что смог бы уложить Ирину в постель. Он умел быть чертовски обаятельным, да и внешностью Бог не обидел. Заартачилась бы — применить «админресурс», хотя до такого у него никогда не доходило, во всяком случае с женщинами. Но что-то не давало ему этого сделать. Проанализировав свои мысли и чувства, Игорь Валентинович понял: он просто боится. Эта хрупкая сияющая женщина может затянуть его, как бездна, и к черту пойдет все, чего достиг, нажил, и никакие жесткие деловые расписания не помогут. В Ирине было что-то опасное лично для него, хотя сама она об этом, быть может, и не подозревала.

Словно почувствовав его взгляд, Ирина подняла голову. Даже отсюда, с высоты третьего этажа, Игорь Валентинович увидел сияние ее лучистых глаз. Дыхание перехватило, сердце сжалось, но усилием воли он снова заставил его биться спокойно.

— Пройдет, все пройдет, — успокаивал себя Игорь Валентинович. Однако ноги его предательски дрожали, и он снова сел за стол. Выключил музыку, машинально включил телевизор. Показывали фильм «Большая перемена».

«Мы выбираем, нас выбирают…» — грустил приятный женский голос…