Настроение было испорчено с самого утра.
На мое новое розовое платье, которое было куплено позавчера, я посадила огромное жирное пятно. И, как назло, заметила я это уже только у метро, когда собиралась ехать на работу.

«Вот черт, где ж это я умудрилась..?» - мысленно расхныкалась я.

Мне было обидно вдвойне, потому что именно сегодня я должна была сразить наповал нашего нового сотрудника Александра.

Он пришел к нам в офис 2 месяца назад, и вокруг его скромной персоны велась нешуточная борьба.

Боролись двое - я и Ленка. Мы с ней с самого начала условились, что никаких претензий друг другу предъявлять не станем, кого бы Саша не выбрал, и на наши отношения с ней это никак не повлияет. Но каждая из нас втайне надеялась, что новой пассией Александра станет, конечно же, она.

Даже ее подъезд я знала досконально, не говоря о самой квартире - каждую трещинку на штукатурке, многочисленные царапины на перилах...

И вот сейчас, когда Сашке должен был нанесен критический удар в виде нового платья и маникюра под цвет наряда, со мной случилась такая лажа!!

Надо сказать, что ради этого платья я сидела на диете уже полтора месяца, и результат был налицо. То, что я позабыла вкус пирожных, картошечки с отбивными и бабулиных пирожков, не шло ни в какое сравнение с тающими килограммами и моей решимостью заполучить Сашку.

«Кстати, о бабуле, - подумала я. - В ее арсенале хозяйских ноу-хау стопроцентно должно что-то быть для выведения пятен».

В запасе у меня было около часа, доехать на метро на работу никак не успею. Что ж, придется брать такси.

«Но это того стоит!» - решила я и зашагала в сторону бабулиного дома.

Даже ее подъезд я знала досконально, не говоря о самой квартире - каждую трещинку на штукатурке, многочисленные царапины на перилах, несколько из которых появились не без моего участия, и входные двери на лестничной клетке, этажом ниже бабулиной квартиры.

С двух лет детства мама водила меня сюда каждый день, оставляла на попечение бабушки и убегала на работу.

Стоит ли говорить, что я любила, нет, просто обожала мою старушку.

Я толкнула дверь бабулиной квартиры. Не заперто. Как всегда.

Я уже знала, как все будет. Вот сейчас заскрипят половицы, и послышатся тяжеловатые, но еще быстрые шаги, хлопнет дверь в комнате, и бабушка с сияющими глазами выйдет ко мне из своей спальни.

Она всегда знает, когда прихожу именно я. Уж не знаю как... Дверями я хлопаю по-особенному, что ли..?

Вот и сейчас все произошло по обычному сценарию.

Сама не знаю отчего, но глаза мои наполняются слезами. Я прячу лицо в укромной ямке на бабушкиной морщинистой шее и хлюпаю носом.

- Здравствуй, Катюшик!

Я обнимаю уютную и теплую бабулину фигуру. От нее пахнет всегда одинаково, свежим хлебом и немного - лавандовым мылом. Пахнет детством…

Сама не знаю отчего, но глаза мои наполняются слезами. Я прячу лицо в укромной ямке на бабушкиной морщинистой шее и хлюпаю носом.

- Чего ты, деточка? - встревоженно кудахчет бабушка. - Случилось чего?
- Случилось… Пятно-о-о я посадила… На платье-е-е-е… - реву я.

Бабушка заливисто хохочет звонким смехом, совсем как маленькая девочка.

- Вот беда-то!.. Да я твое пятно в два счета выведу… Есть у меня одно секретное средство. Сымай-ка свою одежу...

- Мне на работу через полчаса ехать надо, - немного успокоившись сообщаю я.
- Да на улице жара такая, в два счета высохнет твое платье… А мы пока чайку попьем… С пирожками… Я свежие испекла.

При мысли о бабушкиных пирожках я проглотила слюну. Сказать, что я сижу на диете, бабушке абсолютно невозможно. Она всегда считала это блажью и глупостями.

Для нее ее внучка всегда была «худющей, как кошка». И совсем не важно, сколько во мне было килограмм - пятьдесят или восемьдесят пять.

И вот наконец платье, без единого пятнышка сохнет на балконе, а мы с бабушкой на кухне пьем чай.

Ее маленькая кухонька залита солнечным светом. Бабушка сидит напротив, в цветастом халате, с удовольствием потягивая дымящийся янтарный напиток из блюдечка.

Рассказываю все как есть: про Сашку, про ненавистную диету и про то, что, кажется, Ленке он оказывает больше внимания, чем мне…

Мне спокойно, легко и уютно, как двадцать лет назад, когда мы с ней на этой же кухне учили алфавит с помощью пластиковых кубиков.

- Так что случилось-то, Катюшик? Ужель ты из-за платья так ревела? - смотрит на меня бабушка с хитрым прищуром.

Я вздыхаю: ничего от нее не утаишь. Рассказываю все как есть: про Сашку, про ненавистную диету и про то, что, кажется, Ленке он оказывает больше внимания, чем мне…

- Вот дурочка-то! - от удивления бабушкины реденькие светлые брови взлетают вверх. - Да ты ж у меня самая красивая… И сдался тебе этот Сашка? Что в нем такого-то особенного, а?

Я задыхаюсь от возмущения, собираясь перечислить все Сашкины достоинства, и… не нахожу слов..

И правда, с чего я взяла, что он особенный..? И перхоть у него, и рубашки иногда мятые… Вот вчера даже двери мне в кабинет не придержал, когда я тащила огромный сегрегатор. А я еще на диету для него села…

Бабушка, словно прочитав мои мысли, смотрит на меня безмятежно и ласково.
Уходила от нее я абсолютно счастливой.

Уже сидя в такси, я подумала, как славно, что есть в моей жизни такой человечек, который ассоциируется у меня с теплом, светом, к которому всегда можно прийти - и тебе будут рады, а ее маленькая хрущевка - как причал, во все времена моих жизненных невзгод и терзаний.

…На работе, за своим столом Ленка с кислой миной поедала обезжиренный творог.

«На диете», - мысленно усмехнулась я и с победным видом достала пакетик с пирожками, заботливо завернутыми моей бабушкой.