Я сижу перед выключенным телевизором, на своем чистеньком бежевом мягком диване, закинув ногу на ногу, любуюсь полностью прибранными полками. В голове бьется только: «Ну наконец-то, ну наконец-то...». Я похож на человека, который после долгого отсутствия вернулся к себе на Родину и теперь чувствует безграничную эйфорию, разливающуюся по всему телу, до самых кончиков пальцев рук, в которых сейчас зажата сигарета. Я покуриваю, получая невероятное удовольствие от такого простого, уже почти забытого действия. На работе нельзя, дома тоже нельзя. А теперь ни на работу не надо, и дома запрещать некому.

Каникулы. Летние. Самое лучшее время для детей (я еще недостаточно стар, чтобы этого не помнить) и достаточно мучительное для родителей. Дорогое чадо, которое до этого проводило половину свободного время в школе, вдруг свалилось на вашу голову целиком и полностью, со своими летними переживаниями и радостями, проблемами и успехами, а также желанием покушать три раза в день и занять себя чем-то. Не знаю, как там справляются остальные, но для меня это — ад. Жизнь с Аськой и так мало напоминает богадельню, а тут... Слишком много Аськи.

Не знаю, как там справляются остальные, но для меня это — ад. Жизнь с Аськой и так мало напоминает богадельню, а тут... Слишком много Аськи.

Но, в разводах есть, несомненно, свои плюсы. Например, при разводе, если ребенок и остается с вами, вы вполне можете отправить его к бывшему супругу (супруге) на каникулы. Так я и поступаю, поэтому каникулы и я, и Аська проводим прекрасно. Прощу говоря — отдельно. Правда, недавно наметились серьезные проблемы. То ли этой весной моей бывшей не приглянулся какой-то Аськин друг, то ли они там поссорились из-за своих «деваческих» штучек, но факт налицо: лаются не переставая теперь. Прошло всего две недели от долгожданных летних каникул, а Нэтали (Наташка упорно заставляет всех ее так называть, дескать, модно) звонит и жалуется каждый день, дескать, вот, воспитал на нашу голову какую-то оборванку...

Постепенно я вспоминаю, почему я с ней развелся и решил оставить-таки Аську у себя.

Аська, кстати, упорно молчит. Ни разу не позвонила с тех пор, как уехала. Мне не обидно, конечно, но... Есть что-то такое.

Зато позавчера, то есть в пятницу, начался мой законный отпуск. Я сдал все свои дела новенькому — Артему, надеюсь, он со всем справится. Если нет — то найдут другого, в конце концов, мое место креативного директора останется за мной, я один из тех, кто стоял у истоков этой компании...

Отвлекаюсь. Суббота, выходной, дома нет никого кроме меня. Естественно, я пригласил девушку. Мы поужинали и отправились ко мне... и тут я вспомнил кое о чем. Моя квартира. Я много работаю, и смотреть за ней особенно времени нет, Аська особым трудолюбием не отличается, и обычно прибирается специально нанятая горничная. Но сейчас она заболела, нанять на время новую я забыл, а Аська укатила в свой Петрозаводск. Как итог: в квартире полный разгром.

Так тихо, так спокойно, солнышко светит в окно, греет мне бедро... Тихо, спокойно... Пепел с сигареты падает мне на джинсы... ЧЕРТ!...

И вот, весь сегодняшний день был у меня посвящен уборке. Я вытер всю пыль, помыл все полы и (господи, и думать об этом страшно) помыл все туалеты. Зато в доме наконец-то чисто, свежо и хорошо. Лепота!

Так тихо, так спокойно, солнышко светит в окно, греет мне бедро... Тихо, спокойно... Пепел с сигареты падает мне на джинсы... ЧЕРТ!...

«Музыку включить бы, что ли?» — меланхолично подумал я после того, как похоронил надежду восстановить свои любимые джинсы, и переоделся в другие. Я подошел к музыкальному центру, пользоваться которым толком-то и не умею (купить времени хватило, а вот пользоваться — нет) и нажал на кнопочку «плей». Здорово, годы уроков английского в школе не прошли даром, на кое-что я все же...

— Бл*дь! — только и смог выкрикнуть я, когда мощная звуковая волна едва не сшибла меня с ног.

По барабанным перепонкам с силой бил какой-то наверняка модный мотивчик, с мощными переборами бас-гитары и до одурения хриплым голосом солиста, поющим что-то явно не о мире во всем мире. С таким-то голосом, да на таких-то частотах... Проклиная все новомодные увлечения своей дочки, я несколько минут пытался вырубить агрегат для своих личных пыток, правда, небезуспешно. Он все-таки заткнулся, и я бессильно повалился на свое кресло.

Хорошо, тепло, тихо... Пойти погулять? Да нет, неохота. Там слишком жарко, а я ненавижу жару. Поэтому и включаю в офисе и квартире кондиционеры на полную мощность, и не езжу по всяким Турциям-Египтам.

Свежо, легко, спокойно... Посмотреть телевизор? От него настроение портится. Как переключишь на новости, хоть стой, хоть падай да помирай.

Свежо, легко, спокойно....Посмотреть телевизор? От него настроение портится. Как переключишь на новости, хоть стой, хоть падай да помирай.

Тихо, очень тихо, и очень скучно. Поработать, что ли?

Я вооружился ноутбуком и сотовым телефоном. Нашел в контактах номер Артема и собрался было подействовать новичку на нервы, как входная дверь с шумом ударилась о стену и, судя по звуку, едва не разлетелась в щепки.

— Я дома! — прокричала Аська своим звонким писклявым голосом.

Что-то с громким «бум» упало на пол, и с легким шуршанием мягко приземлилось на ковер. Протопав своими черными запыленными кроссовками до гостиной, Аська приземлилась в кресло рядом со мной и принялась разуваться. По полу за ней тянулся небольшой сероватый след.

Я вырубил телефон, прекратив безумные и немного испуганные крики Артема в трубку.

— Приветик, — чуть запыхавшись поздоровалась Аська, аккуратно ставя кроссовки рядом с креслом и валясь на него поперек, как на диван. — Как делишки?

— Я думал, ты у матери.

— Ну паап, ну не сердииись, — протянула дочка жалобно.

Ее лица правда не выражала совсем никакого раскаяния. Глаза были устало прикрыты, демонстрирую тонны краски на них, а чересчур большой, совсем как у матери, рот был растянут в наглейшей усмешке. Ее ярко-алые волосы — и те выражали ее самодовольство.

— Анастасия!

Грозный тон обычно не действует на Аську. На нее действует настроение. Если я буду на нее орать, но она будет чувствовать, что я ее ни в чем не виню и сам вины не вижу, то эффект будет нулевой. Зато если Аська осознает сама свой поступок, то и орать не обязательно, ее совесть делает всю работу за меня.

Аська вздрогнула, вскочила и быстро оказалась возле меня. Я отложил ноутбук в сторону, и Аська наклонилась ко мне и чмокнула в лоб.

Но исключения лишь подтверждают правила.

Аська вздрогнула, вскочила и быстро оказалась возле меня. Я отложил ноутбук в сторону, и Аська наклонилась ко мне и чмокнула в лоб.

— Пап, ну пап, не хмурься. У тебя от этого морщинка некрасивая.

Она нежно улыбнулась и сразу стала похожа на себя саму пятилетнюю. Тогда я просто не мог устоять перед этим милым созданием и невероятно баловал. А как ее вот такую милую ругать?

Я вздохнул и провел рукой по красным волосам, жестким и пережженным.

— Ты позвонить могла?

— А, ну это... — Аська смутилась. — Я... телефон... хм.

— Чудовище, что ты с ним на этот раз сделала?

— Я его в такси забыла, но это в последний раз, правда-правда-правда...

Она выглядела виноватой, и я опять не смог рассердиться, прекрасно осознавая, что сейчас-то это просто необходимо.

— Чудовище, — опять повторил я.

Аська вперила глаза в пол, выводя странные узоры на подлокотнике кресла. Черный облупившийся лак на ее ноготках поблескивал в свете заходящего солнца. Все это время она сидела на полу, который, тьфу-тьфу-тьфу, был чистый и теплый. Дурацкая ее привычка, так же, как и дурацкая ее любовь к фруктам и сладостям.

— Пап, а пап... У тебя же отпуск?

Она выглядела виноватой, и я опять не смог рассердиться, прекрасно осознавая, что сейчас-то это просто необходимо.

— Да, вроде бы.

— А может, мы… ну-у-у... съездим куда... куда-нибудь?

Я нахмурился.

— Ладно. Я в душ, устала после дороги. Поставь чай, пожалуйста.

Вот так всегда. Поставь чай, а пить будет кофе, чая все равно у нас в доме сроду не водилось. («Пристрастил ребенка ко всякой гадости», — послышался Наташкин голос у меня в голове.)

Пока Аська плескалась в душе, я пошел, закрыл входную дверь (вечно она забывает), убрал ее обувь и оттащил чемодан в комнату (как она его донесла?). А спустя пять минут позвонила Наташка, и я выслушал ее очередную нотацию, а также жалобы на меня и на мои способы воспитания. Я понял, что спрашивать, из-за чего Аська уехала из Петрозаводска, было бы глупым, и положил трубку, не прощаясь.

Мне стоило бы озаботится тем, что тринадцатилетняя девчонка сама взяла такси и доехала до города без сопровождения, не боясь и не спрашивая разрешения. Мне следовало бы вообще больше о ней волноваться и беспокоиться, но... Это же Аська.

И вот, спустя еще полчаса мы с ней сидели на кухне, пили горячий кофе с молоком и с сахаром, болтали о чем-то постороннем, и я не думал больше ни о чем глобальном, вроде воспитания или обустройства собственного отпуска. В доме наконец-то было тихо, но тихо по-другому. Как будто бы на Родину...