Когда дети рождаются, они похожи на маленьких старичков. Такие маленькие, сморщенные, готовые при каждом шуме плакать и постоянно требовать к себе внимание. И это целесообразно, так как этим показывается некий круговорот от рождения до смерти. Будто при каждом рождении нового ребенка через внешние признаки показывается его прошлая человеческая натура, исчезающая потом через неделю.

Когда Анне принесли сверток и показали сына, она вначале была разочарована. Дети в ее воображении представлялись как на картинке: розовощекие улыбчивые пупсы. А тут маленький кричащий комочек, похожий на старичка. Она ничего не чувствовала по отношению к нему, кроме, пожалуй, пустоты.

Анна отвернулась к стене и сделала вид, что не видит и не слышит этого ребенка.

- Он же голодный! Покормить его хотя бы надо! Сейчас по закону, если новорожденный здоровый, то он с мамой должен в палате лежать. Но так как вы на инвалидности, мы сделали вам исключение.

Маленький кричащий комочек, похожий на старичка. Она ничего не чувствовала по отношению к нему, кроме, пожалуй, пустоты.

Анна еще глубже зарылась в подушку и постаралась абстрагироваться от голоса медсестры.

- Рожают, рожают, а потом на государство скидывают и о ребенке не заботятся. Кукушки. Как отказник пойдет. Уже второй за неделю. Что в нашей стране только делается? - фыркнула медсестра и вышла из палаты, унося вместе с собой ребенка.

Анне стало плохо на душе. Захотелось плакать, но слез, как всегда, не было. Она попыталась встать, с трудом, но ей это удалось. Потихоньку она подошла к окну. Все тело болело какой-то нудной болью, будто после тяжелой работы. Но ведь рожать детей всегда мучительно и тяжело. За окном был унылый осенний пейзаж: одно кривое деревце с голыми ветками и куча сломленных и распиленных деревьев, валявшихся на земле. Было непонятно, зачем оставили это дерево, которое свое некрасивостью и кривизной только угнетало.

«Прям как я - одинокая, покинутая всеми и некому не нужная», - подумала Анна. Ей захотелось открыть окно и выпрыгнуть. Не бороться за одинокое ненужное существование, а спокойно уйти из этой тоскливой жизни. И, как те распиленные деревья, наслаждаться покоем.

Но был второй этаж, а вдруг она бы выжила и осталась бы вдобавок ко всему лежачим инвалидом. Она помнила таких людей еще с интерната, «овощи» - так их там называли. Это были не люди, а какая-то жалкая пародия на людей. Ей всегда было их жаль, она бывало вечерами садилась и представляла, как может помочь им, а когда ложилась спать, ей снились кошмары. Но в реальности она не помогала им ничем.

В интернате были очень суровые законы. Сама она была инвалид с детства: легкое ДЦП, при котором она нормально ходила, совсем чуть-чуть приволакивая ногу, и полная потеря речи. Мать ее умерла сразу после ее рождения, отец не смог выдержать тяжелой потери, вскоре последовал за ней. А может, все было и по-другому. Но ей нравился этот вариант, и она для себя решила, что все было именно так. До 18 лет она жила в интернате, хоть и несладко там жилось, но многие проблемы, в том числе и бытовые, обходили ее стороной, а как только она достигла совершеннолетия, ей дали комнату в общежитии. Было очень больно вступать во взрослую жизнь, но постепенно жизнь наладилась. Она устроилась на работу уборщицей, в другое место ее никуда не брали, и жизнь потекла мирно и спокойно. Хотя - какая жизнь, просто банальное существование.

«Прям как я - одинокая, покинутая всеми и некому не нужная», - подумала Анна. Ей захотелось открыть окно и выпрыгнуть.

А потом появился он. На внешность неказистый, простой мужичок, взрослый сын ее соседки, который изредка приходил навещать свою мать. Но ей было так одиноко, так в душе хотелось любви, что вся ее нерастраченная нежность излилась на него. Мужчина это понял сразу и решил воспользоваться ситуацией. Два раза в неделю он стал навещать мать и по ночам тихонько заходить к Анне.

Это было лучшее время в ее жизни. Анна старалась не думать об их дальнейших отношениях и жила одним днем. И когда она забеременела, то поняла это слишком поздно. Сообщив ему об этом в корявом письме, которое она передала при личной встрече, стала ждать реакции. Он, казалось, был обрадован, а потом банально пропал. Вроде бы она в душе подозревала, что так и будет, но все равно было очень больно. А тут еще соседка, заметив живот, стала закатывать скандалы.

- Инвалид, а туда же! Потаскуха! Вот только появится приблудыш, жизни я тебе не дам. Детские крики мне здесь не нужны. Живо отсюда сама как миленькая уедешь, - орала она, даже не догадываясь, что ребенок, который будет, - ее внук или внучка.

Анна только внутренне съеживалась и молча уходила в свою комнату, где ложилась на кровать и стеклянными глазами глядела на потолок. «Зачем я живу? Зачем? Как же все мне надоело. Вот бы умереть. Улететь в небо, стать ангелом, и никаких забот, никаких насмешек и издевательств за спиной», - думала она в такие моменты.

Анна отошла от окна. Невеселые мысли окружали ее стройным хороводом. Тут открылась дверь, и на пороге показались сам главный врач и медсестра, которая опять держала ее сына.

- Ну что, вы отказываетесь от ребенка? - спросил доктор.
Анна кивнула.
- Тогда пишите отказ, мамаша! - он протянул ей бумагу с ручкой.
- А ребенка-то подержать хоть напоследок не хочешь? - влезла медсестра, седая и уже довольно пожилая женщина. - Обычно мы их не приносим, но я подумала, вдруг совесть у тебя проснется. Такая молодая, в жизни, наверное, уже много из-за своей болезни настрадалась, хоть ребенок был бы тебе опорой.

- А ребенка-то подержать хоть напоследок не хочешь? - влезла медсестра, седая и уже довольно пожилая женщина.

Анна не глядела на ребенка, взяла уже заполненный лист и расписалась.
Она почувствовала себя еще более отвратительно. Но у нее просто не было другого выхода. Одна, инвалид, без денег, а может, уже и без жилья, она была бы не в состоянии прокормить ребенка. Анна отдала бумагу и встала, чтобы опять подойти к окну, и тут ее взгляд упал на ребенка. Что-то заволновалось в ее душе, все мысли куда-то пропали. Она подбежала к врачу, выхватила у него бумагу, скомкала и бросила куда-то в угол. Затем взяла ребенка из рук медсестры, он был такой тяжелый.

«Ничего, прорвемся! Я буду жить ради тебя, мой маленький. Я справлюсь, ведь я теперь не одна!» - хотела она сказать ему.
Ребенок засопел и чему-то улыбнулся, а Анна заплакала.