Москва-Нальчик
Автор: Свет
/ 17.04.2012
Ехала я домой в вагоне поезда «Москва-Нальчик» и радовалась тому, что кроме меня в купе нет никого. Задвинув занавески в виде пожеванных застиранных носовых мужских платков на окне и продемонстрировав проводнице свой билет, я собралась погрузиться в сон.
Так быстрее проходит время и почти незаметна тянущаяся под стать самому поезду дорожная волокита. Не нужно открещиваться от немых продавцов дурацкого товара: нераскрывающихся складных ножей, ручек, которые не желают писать, каких-то календарей с аляповатым оформлением.
С продавщицами пирожков всегда сложнее - не в меру настойчивые леди, с трудом протискиваясь по узкому для них коридору поезда, открывают своей мощной дланью створку купе и зычно так голосят:
- Пирожкииииии!
- Сколько стоят? - захлебываясь от испуга горячим чаем и почти оглохнув от крика, спрашивают их пассажиры.
- Тридцать рубликов, - весело улыбаются дамочки, продавая нехитрые мучные изделия по цене одного доллара.
- У нас всё вкусное, свежее, - остановившись у двери купе, в котором сидела я, - протараторила женщина в замызганной униформе. - Приходите кушать!
Не останавливают их и наглухо запертые купейные двери.
- Пирожки, граждане пассажиры! - горланят женщины, тарабаня в них могучими кулаками. - Просыпайтесь и покупайте!
- Ну, не хотят есть и всё тут, какие-то снулые, как рыбы, - вздыхают они, когда в ответ на их призывные посулы ничего, кроме стоического молчания, не слышно.
На сцену выходят официальные зазывалы - официантки из вагона-ресторана.
- У нас всё вкусное, свежее, - остановившись у двери купе, в котором сидела я, - протараторила женщина в замызганной униформе. - Приходите кушать!
Я принялась внимательно изучать свой паспорт, пытаясь сделать вид, что невероятно занята.
- Девушка, у нас всё вкусное, - повторила женщина как-то устало. - Приходите.
- Спасибо, - ответствовала я и снова погрузилась в задумчивость, а затем, каким-то чудом успев закрыть дверь перед носом очередного «коробейника» с ненужным товаром, снова приготовилась отойти ко сну.
Поезд тронулся.
Я вздохнула и засобиралась в известном направлении, - как-никак поезд стоял на перроне целых сорок минут, и пора было уже прошмыгнуться в туалет.
В тамбуре у окна маячил молодой человек, уныло разглядывая меня, и, очевидно, не решался спросить о чем-то. Когда я вышла из туалета, он несколько приободрился.
- Как вы смотрите на то... - начал он робко, что вовсе не соответствовало его внешнему виду увлекающегося бодибилдингом человека.
Я не стала дослушивать его фразу и быстро зашагала по коридору к своему купе, думая о том, что в мои планы совсем не входила беседа с незнакомцами.
Минут через пять этот самый молодой человек также втиснулся в купе, но, увидев мой настороженно приоткрытый рот, в предупредительном жесте поднес палец к губам.
- В моем купе едет бабушка с грудничком, - сказал он, ловко забрасывая сумку на верхнюю полку и умудряясь одновременно расставить на столике принесенные им лакомства: бутылочку с йогуртом и пластиковый лоточек с творогом. - Мне совсем не улыбается всю ночь выслушивать крик младенца. Я поговорил с проводницей, и мне предложили занять ваше купе. Надеюсь, вы не плачете, - неудачно пошутил он и опустил глаза, поскольку я весьма серьезно уставилась на него и все-таки невежливо произнесла:
- А я при чем?
Я не стала дослушивать его фразу и быстро зашагала по коридору к своему купе, думая о том, что в мои планы совсем не входила беседа с незнакомцами.
Молодой человек (имени его я так и не узнала) добродушно улыбнулся.
- Вдвоем оно как-то веселее.
- Здесь еще два купе пустуют, - не сдавалась я, с кислой миной наблюдая за тем, как попутчик, усевшись за столик, энергично размешивает творог, выливая в него йогурт из бутылки.
- Все будет хорошо, - произнес он и принялся перелистывать журнал с изображенными на страницах брутальными мужчинами.
- Я знала, что мужчины не любят детей, - сказала я. - Но не думала, что до такой степени. Вы знаете, однажды я ехала в купе с двумя мамочками и тремя их детьми. Один из малышей был грудничком, - я сделала ударение на последнем слове.
Дальше я стала распространяться о том, что младенец плакал всю дорогу и успел всех на уши поставить своим уа-уа, но когда он умолкал, мы с удовольствием нянчились с ним. Мы - это женщины всего вагона. У нашего купе тетеньки выстраивались в очередь, чтобы подержать ребеночка на руках.
- Одним словом, мы очень отличаемся от вас, - выдала я и так известную всему миру истину.
А дальше… дальше произошло нечто, из-за чего молодой человек снова решил сменить купе, - на одной из остановок к нам в «номер» пожаловал пожилой человек. Он не поздоровался и, переводя дыхание, с порога приказал мне постелить ему постель, а молодому человеку - расфасовать его багаж.
Я не стала огрызаться со стариком, - уж очень надсадное у него было дыхание, - дед с трудом вдыхал в себя воздух и с хрипом выдыхал его, к тому же у него на пиджаке бряцали медали за боевые заслуги, что явилось дополнительным пунктом в моем сдержанном к нему отношении.
- Сталин - очень толковый мужик, - изрек старик, наконец-то усевшись напротив меня на полку и водрузив очки на нос. - А вот Мишка Горбач, меченый подонок, - про*рал всю страну.
«Начинается», - подумала я, уныло изучая поплывший за окном пейзаж. Стоящие на перроне внуки старика усердно замахали руками, прощаясь с родственником, но он не обращал на них никакого внимания, курсируя по анналам истории и обзывая подлецами всех правителей нынешней России.
- И вы, молодые, - дураки, - ляпнул дед, воззрившись на меня, как на врага народа.
А после, когда он уснул и оглушил нас с молодым человеком недюжинной силы храпом, парень кинулся собирать свои вещи.
- Если хочешь, пошли со мной в соседнее купе, - сказал он, зашнуровывая спортивные ботинки. - Старый п*рдун спать не даст, вот увидишь!