Вера была осторожной и рассудительной девушкой. Она училась в аспирантуре, работала на кафедре института, писала диссертацию. Вера была химиком и по опыту знала, как непредсказуемо опасны и сложны могут быть «реакции». Она жила в большом городе одна. Одиночество ее не пугало и не тяготило, Вера считала, что это — естественное состояние человека. Так называемой «личной жизни» у нее не было. Не сложилось. Бывает. Во время учебы в институте случился непродолжительный роман. Навыдумывала тогда чего-то, или от нее ждали больше, чем она могла дать? Странно, что некоторые люди не понимают — наукой надо заниматься с полной отдачей или не заниматься вовсе.

Наступил долгожданный день! Была Вера, стала Вера Петровна — кандидат химических наук. На следующее день она почувствовала вместо ожидаемой радости и вдохновения странную пустоту. «Перенервничала! Отдохну немного, вволю посплю — все пройдет». Но прошел почти месяц, а пустота и апатия не проходили. «Съездить куда-нибудь, как советуют? А на что? Защита, банкет — все деньги ушли. А на путевку тысяч пятьдесят надо, наверное. Можно, конечно, кредит взять, а то на кафедре посмеиваются даже, что скоро меня будут в цирке показывать — «посмотрите на девушку-гранит, ни разу не взявшую кредит»… Нет! Не буду я кредиты эти брать. Не люблю долги». Телефон пискнул два раза. «Операция зачисления… 50 000…», «Любимая Верочка. Это тебе наш общий подарок, хоть и с опозданием. Мы все тобой гордимся». Вера чуть не расплакалась. «Надо же — не забывают! Представляю, как им трудно выделить было из своих зарплат лишнюю копейку. Стыдно как!! Все выбраться навестить не могу. Хорошо, что мама хоть раз в год приезжает сама. Точно! Съезжу на неделю домой, а потом видно будет — можно и путевку купить».

Пока она выяснила — куда перенесли автобусную остановку, пока дотащилась туда с тяжелой сумкой — автобус ушел.

Привокзальная площадь изменилась. Пока она выяснила — куда перенесли автобусную остановку, пока дотащилась туда с тяжелой сумкой — автобус ушел. До заводского поселка они ходили с интервалом в три часа. «Нет! На частнике не поеду — опасно и дорого, лучше на вокзале подожду». Она, вздохнув, вновь подняла сумку.

— Жукова? Ты, что ли? — быстрыми легкими шагами к ней спешил невысокий мужчина в темных очках.— А я смотрю — глазам не верю… А где оркестр?

— Что? — не поняла Вера.

— Ну как, что? Оркестр, руководство города, цветы и все такое… Ты же у нас теперь величина — кандидат, гордость школы, светило мировой науки…

— Матюхин?!

— Признала! Я польщен… — мужчина снял очки.

Бывший одноклассник «Тюха-Матюха» весело смотрел на нее. «Нет. Ты подумай! Столько не приезжала и кого первого встретила? Мачо местного разлива!»

— А что не встретил никто?

— Сюрприз решила сделать!

— Понятно. Ну, пойдем! Вон моя рабочая «лошадка».

— Извозом занимаешься? — спросила Вера, не без язвительности в голосе. Ему-то всегда удавалось выводить ее из себя.

— А что не так? Можете, конечно, мадам, подождать «мерина»!

«Чего это я задираюсь? Ну его. Еще не повезет, он такой… вспыльчивый». Пока он укладывал в багажник сумку, она быстро села на заднее сиденье машины. Матюхин ничего не сказал, только усмехнулся. Он хотел что-то спросить, но, уловив ее отчуждение, — замолчал. Так и доехали. При виде родного поселка Вера оживленно встрепенулась. Вроде и не скучала особо, а увидела — и сердце защемило! Надо же!

— Что, соскучилась?

— Ага! — не стала врать Вера.

— А чего не приезжала столько?

— Да так... дел было много.

— Понятно! — в голосе Матюхина зазвучали ядовитые нотки. — Что тут в провинции-то делать?

При виде родного поселка Вера оживленно встрепенулась. Вроде и не скучала особо, а увидела — и сердце защемило!

— Да ладно тебе! Ты тоже вроде в Питер уезжал.

— Уезжал — потом вернулся.

«То-то, умник! Не всем везет большой город покорить». А вообще, до его жизни Вере не было никакого дела, все ее мысли уже занимала предстоящая встреча с родными.

...Матюхин достал из багажника сумку и пошел к подъезду.

— Нет! Спасибо! Я сама, — быстро сказала Вера и почему-то добавила невинным голосом: — Я тебе ничего не должна?

— Что? — он пристально посмотрел ей прямо в глаза, нахмурился. — А знаешь? Должна! Только я деньгами не возьму.

— А чем?

— Неважно, — ухмыльнулся он, увидев смятение в ее глазах.

Он поставил ее сумку у двери, развернулся и пошел к машине. Открыв дверцу, он повернулся к Вере и, подняв вверх большой палец — как в старом фильме-сказке, — сказал скрипучим голосом: «Помни, Жукова, за тобой должок!»

Прошло два дня. Вера разглядывала витрину магазина, когда услышала позади себя знакомый голос.

— А что такое ашдвацепятьоаш?

— Этиловый спирт, — машинально ответила она, оглядываясь.

— Для кандидата наук неплохо! — улыбнулся Матюхин, разглядывая ее не без удовольствия.

«Интересно, как и почему ему удается все время выводить меня из равновесия? И дерзить тянет?»

— А я к тебе заезжал! Хорошо — соседка ваша подсказала, где тебя искать. Ольга Петровна услышала, что ты приехала, попросила привезти. Как же! Лучшая ее ученица, гордость и надежда.

— Я и так к ней собиралась завтра.

— И куда, интересно?

— Да знаю я ее адрес, не забыла, представь! — ответила она с вызовом.

— Слушай, Жукова! — разозлился вдруг он. — Ты чего думаешь, десять лет дома не была, так тут жизнь остановилась?

— Она переехала?

— Представь себе! Люди иногда перемещаются в пространстве! Хочешь — поехали, а нет — сама потом добирайся. Мне завтра на работу.

— Слушай, Жукова! — разозлился вдруг он. — Ты чего думаешь, десять лет дома не была, так тут жизнь остановилась?

— Ладно! А по какому адресу она теперь живет? — спросила Вера, садясь на переднее сиденье уже знакомой машины.

— А чего это ты на переднее? Не боишься, что съем?

— Глупости!

— А чего тогда на вокзале на заднее села? От меня подальше? Прально, Жукова, бойся меня!

— Могу и пересесть, — буркнула Вера.

— Сиди уже! Ох, уж эти женщины! Вечно не знают, чего хотят!

— А вот тут ты не прав! Я всегда знала, чего хочу!

— Интересно… — протянул он. — И чего?

— Хотела в институт поступить, наукой заниматься, диссертацию написать…

— И написала, — закончил он. — Это, конечно, классно! А мужа, детей у тебя в планах не было? Друг-то хоть есть?

— Это мое личное дело, — отрезала Вера.

— Нет у тебя никого, — сказал он со странным удовольствием в голосе. — Я про тебя все знаю. Забыла, что наши мамы вместе работают. Твоя часто переживает, что из-за твоей науки внуков не дождется.

...Вера хотела ответить, но заметила, что машина выехала из поселка.

— А куда это мы? — удивилась она.

— Все, Жукова! Попала в руки сексуального маньяка — пощады не жди! — рассмеялся он. — Лан, не бойся! Я науке не враг! Кто же ее будет двигать?... Ольга Петровна уже год в пансионате живет для ветеранов фабрики, короче… в доме престарелых.

— Где? — изумилась Вера.

— А куда ей было? Детей же у нее своих нет. Только ученики, а чего с них взять? Здоровье сдало... а там уход, люди кругом. Кстати, Жукова, глянешь на свою перспективу, если от мужиков бегать будешь.

…Возвращались молча.

— Что? Впечатлилась? — устало спросил он, наконец.

— Останови машину, — сказала вдруг Вера. Она выскочила на обочину дороги и стала глубоко дышать, стремясь справиться с приступом непонятной дурноты. Матюхин тоже вышел из машины, закурил.

— Как же так? Да что же это? — слезы хлынули из ее глаз. — Улыбается — а ей же там плохо! Она же не заслужила… всегда дети… ученики… любили все… уважали… а теперь этот дом… старые кругом… как много… ты понимаешь?.. в ней страх и обреченность…

— Ну и забери ее! — сказал Матюхин резко.

— Я? Куда? — Вера всхлипнула.

Она выскочила на обочину дороги и стала глубоко дышать, стремясь справиться с приступом непонятной дурноты.

— А что толку слезы лить? Кому они помогут? Все я понимаю… Все любят, жалеют, а что реально? Кроме как навестить? И то — мало кто приезжает. У каждого свои родители, дети, проблемы. Это жизнь, Жукова! Это тебе не опыты ставить с пробирками, это…

— Что ты ко мне вечно вяжешься? — взвилась вдруг Вера, перестав плакать. — Мне, думаешь, легко было? Одной, в чужом городе! Но я старалась, знаешь, как я старалась… и не только для себя — маму не могла подвести, Ольгу Петровну. Весело, что одна, что только маме нужна? Веселись! Приколист вечный!

— Ну, почему только маме?... И мне ты нужна, — сказал он просто.

— Что….ты… сказал?

— Ты даже не представляешь — до какой степени ! Ты умная, очень умная, а простых вещей не понимаешь. Всегда напоминаешь мне мимозу-недотрогу. Я, правда, и сам долго не понимал. Понял, когда ты уехала науку свою двигать… Потом сам уехал в Питер, в институт поступил, закрутилась жизнь, вроде забылось, закончил учебу, остался там, женился, начал обживаться. А тут отец умер. Короче — вернулся. Мама, два брата младших… Работаю на заводе нашем инженером уже три года.

— А жена?

— Не поехала сюда — развелись потом, — он помолчал. — С Матвеевой встречался год…

— И что?

— Что?... К мужу она вернулась, у нее сын Ванечка. Смешной такой! Я не стал... отец есть отец. А тут ты! Аж сердце упало, как увидел! Худенькая стоит, серьезная. Мимоза-недотрога!

— Не придумывай!

— Да есть цветок такой! Осторожный! Не выносит чужих прикосновений. Знаешь что? Поехали!

...Они вышли из машины у небольшого дома на окраине поселка.

— Тетка моя здесь живет. К сыну уехала — я приглядываю, — коротко пояснил Матюхин, открывая массивный дверной замок.

В доме было прохладно и тихо. Матюхин взял ее за руку и подвел к большому подоконнику, сплошь уставленному горшками с разными цветами. Он потянул ее ладонь к маленькому невзрачному цветку с мелкими продолговатыми листьями на тонких стебельках. Едва пальцы Веры аккуратно дотронулись до листочков, те быстро стали сворачиваться в трубочки.

Матюхин взял ее за руку и подвел к большому подоконнику, сплошь уставленному горшками с разными цветами.

— Надо же! — зачарованно прошептала она. — Как живой!

— Он и есть живой!

— Это какая-то химическая реакция.

— Ты неисправима, — улыбнулся Матюхин.

— А как ты думаешь, — спросила Вера, глядя ему прямо в глаза, — я могу исправиться?

— Я полагаю — это твой долг, — снова улыбнулся он.

— А какой долг ты имел в виду тогда — возле машины? — спросила Вера. Ее переполняли какие-то новые, а может быть, просто давно забытые ощущения. Почему-то было легко и безопасно. Матюхин вдруг так посмотрел на нее, что она ощутила непонятную слабость в ногах. Он резко притянул ее к себе… После сладко-обморочного долгого поцелуя она внимательно посмотрела в его серые глаза. Они сияли. «Понятно… — протянула она, — знаешь, я не люблю долги». И она потянулась к его губам.