«Сначала ушла молодость, потом сын уехал учиться в другой город, а теперь и муж ушёл», — шептала себе под нос Ольга, идя по набережной с развода.

Середина марта, ледоход на реке почти закончился, и только редкие льдины с воронами на борту плыли по течению. Солнечно. Веточка мимозы одиноко лежит на скамейке.

«Отвратительные желтые цветы, тревожный знак, — вспомнилось Ольге, и она подошла к парапету. — А ведь мимоза — это символ 8 Марта, — с усмешкой подумала женщина. — В этот раз оно было самым худшим в моей жизни. А будущие? Если они, конечно, будут. Впереди только одиночество, старость, болезни и...»

— Оля! Оля, вернись! Остановись, кому сказала!

Ольга интуитивно обернулась и увидела, как маленькая девочка на всех парах убегает от мамы в сторону парапета. Прошмыгнув в щель в ограде, девчушка вмиг оказалась на самом краю набережной. Повернувшись к подбегающей матери лицом, она улыбнулась, но тут её маленькие ручонки соскользнули с холодной перилы, и она спиной полетела в реку. Секунда... И Ольга прыгнула вслед за ней. От высоты падения женщина сразу погрузилась под воду и увидела девочку, уходящую на глубину. В этот момент Ольга не испытывала ни холода, ни страха. Только с одним безумно пылким желанием спасти ребёнка женщина руками подхватила девочку и судорожно, рывками ног, изо всех сил стала подниматься на поверхность.

Вынырнув с ребёнком на руках Ольга увидела, что у малышки плотно сжаты губы и широко открыты глаза. «Значит она не нахлебалась». И женщина поплыла к лестнице набережной.

Вынырнув с ребёнком на руках Ольга увидела, что у малышки плотно сжаты губы и широко открыты глаза. «Значит она не нахлебалась».

Там уже куча народу ждали их и сразу подняли девочку и Ольгу. Какие-то люди посадили женщину в машину и кричали:

— Пейте и раздевайтесь! Быстро!

Только теперь Ольга остро ощутила чудовищный сковывающий всю её холод. Люди поснимали с себя одежду и кинули ей в машину. Также на сиденье оказалась бутылка водки. Женщина рывками, даже не думая о стеснении, с трудом стянула с себя липкие ледяные вещи, одела всё, что ей дали, и, сделав большой глоток из бутылки, попросила отвезти ее домой.

Дома, попарившись в ванне и попив чаю с мёдом, женщина окончательно успокоилась и уже считала, что ничего такого особенного и не произошло, но вечером в дверь раздался звонок.

— Я Оленькин папа, откройте, пожалуйста, я хочу выразить вам свою благодарность за спасение моей дочери!

Статный мужчина благородной внешности вошёл в прихожую. В его руках был огромный букет двухцветных роз.

— Здравствуйте, меня зовут Алексей, а это Вам!

— Как Оленька? — спросила Ольга, принимая и окунаясь в аромат букета.

— Дочка даже испугаться не успела, говорит, что помнит, как видела небо сквозь воду.

Потом они пили чай, и Ольга рассказывала, как с детства занималась плаванием и другими видами спорта, но непрофессионально, а в бассейн ходит регулярно до сих пор.

С этого дня у Ольги началась другая новая жизнь. Сначала она не могла понять, почему Алексей стал так часто к ней захаживать.

С этого дня у Ольги началась другая новая жизнь. Сначала она не могла понять, почему Алексей стал так часто к ней захаживать.

«Неужели? Это невозможно, ведь его жена такая молодая симпатичная женщина...»

Но постепенно все эти сомнения уже перестали её волновать, и она только ждала, невероятно сильно, страстно, со жгучим желанием ждала каждой новой встречи с Алексеем.

Она стала его любовницей, и мир вокруг неё изменился, вернее, изменилось её восприятие окружающего мира: улыбка не сходила с помолодевшего лица, все люди вокруг казались добрыми и замечательными, бодрость и лёгкость, как в молодости, ощущались в каждой клеточке её тела.

Ольга чувствовала, что влюбилась, и, как ей казалось, взаимно.

«Я люблю и любима! Какое счастье!»

Шли месяцы, и женщина стала замечать, что её порой жизнерадостное состояние сменяется тревожным и депрессивным, от мыслей, что вся эта её отрада может скоро закончиться или что это грех — посягаться на чужое. Но успокаивала себя, что Алексей никогда даже не заикался о том, чтобы жить вместе. Порой чувство ревности, порой обида и злость на Алексея за недостаточное к ней внимание просыпались в ней как соль на рану. И, не выдерживая более этой душевной муки, она выплёскивала на мужчину все накопившиеся обвинения и упрёки. Алексей молча уходил, потом они сутками не общались, а Ольга, нестерпимо намучившись за эти дни, начинала винить себя в эгоизме и всегда первая шла на примирение.

Так прошёл почти год, Ольга привыкла к своей новой жизни и стала спокойно и благодушно по-философски относиться ко всему что связано с Алексеем. Она научилась, когда нужно уступать мужчине, порой просто смолчать, и не допускала близко к сердцу ничего, что бы могло омрачить наслаждение абсолютного счастья в их отношениях.

Ольга осознала, что где-то в глубине души она всё же мечтала и надеялась, что Алексей будет с ней навсегда, а теперь эта иллюзорная ниточка оборвалась, и впереди опять замаячила её одинокая старость.

Как-то перед 8 марта Алексей пришёл к Ольге с букетом мимозы. Весёлым и даже ликующим голосом сообщил что в цветочном магазине ему сказали, дескать, мимоза — это символ новой жизни и бессмертия.

И продолжил:

— Моя жена наконец-то забеременела столько долгожданным мной вторым ребёнком. Она так долго отказывалась, но тот случай с дочкой наверно её подтолкнул, и вот она решилась меня осчастливить!

Ольга кинулась обнимать и поздравлять Алексея, поцелуями пытаясь скрыть своё волнение в голосе. Их вечер прошёл превосходно, только вот женщина заметила, что Алексей в этот раз светился счастьем не только от неё, а ещё и от мысли, что он скоро опять станет отцом. И только сейчас Ольга осознала, что где-то в глубине души она всё же мечтала и надеялась, что Алексей будет с ней навсегда, а теперь эта иллюзорная ниточка оборвалась, и впереди опять замаячила её одинокая старость.

Грусть, уныние, смятение и тревога то и дело стали просачивались во все уголки души и сердца обыкновенной женщины. Она пыталась прогнать их мыслями, что Алексей любит её, что она тоже его очень любит. А дети — это всегда прекрасно и замечательно. Но почему же так жалобно сжимается сердце? Почему уже не хочется смеяться по пустякам? — И глаза в эти минуты наполнялись слезами, но в душе всё-таки тлела теплая малюсенькая искорка надежды, что её неизбежное, нескончаемое совершенное счастье ещё впереди. Порой она начинала считать себя не такой уж старой и страшной женщиной, и что она может ещё встретить достойного мужчину, пусть не молодого, красивого и успешного, как Алексей, но зато свободного, с которым плечом к плечу она проживёт вместе, рядом, и в праздники, и в будни, и в болезни, и в здравии, а не так, как сейчас, на вторых ролях и одной по выходным. Но, вспоминая об Алексее, Ольга сразу отбрасывала эту мысль и даже не могла представить себя более счастливой рядом с кем-то другим. Ольга внушала себе, что ничего для неё не изменилось, что Алексей очень дорожит ей по-настоящему, и успокаивала себя тем, что и в старости он будет помогать ей, как родному человеку, хотя кто знает, кому из них первому придётся подносить стакан воды.

И глаза в эти минуты наполнялись слезами, но в душе всё-таки тлела теплая малюсенькая искорка надежды, что её неизбежное, нескончаемое совершенное счастье ещё впереди.

«Поэтому нужно набраться терпения и помнить только о любви, о том, что я имею такое счастье — любить! А дети — ведь это благодать Божья», — так медитировала Ольга, и животворящая сила самой жизни возвращалась к ней.

Как-то раз, идя с работы мимо детского дома, она услышала:

— Тётя! Тётя! А ты хочешь быть моей мамой?!

Ольга повернулась и увидела, что её зовёт маленькая девочка и тянет свои ручонки сквозь ограду.

— Тётя! А хочешь, я покажу тебе, как я живу?! — не унималась девчушка.

— Хочу! — отозвалась Ольга и нажала на звонок в воротах детского дома.

...Солнечным летним днём по набережной прогуливалась Ольга за руку с ребёнком.

— Мама! Мама! Смотри, какой большой пароход плывёт по реке! — закричала девочка и дёрнулась к парапету.

Женщина подхватила ребёнка на руки и подумала, что на этом самом месте почти полтора года назад она прыгнула в ледяную воду вот за такой же маленькой жизнью с одним только молниеносным стремлением спасти и продлить эту только-только начинающуюся жизнь.

И теперь, держа на руках свою удочерённую дочку, Ольга радовалась, что, как ей казалось, её уже уходящую и никому ненужную жизнь возродила эта маленькая озорная девчушка, с лихим задором машущая ручкой вслед уплывающего теплохода.

Ольга крепче обняла дочурку и поцеловала её в мягкие золотистые волосы:

«Как всё-таки жизнь прекрасна и удивительна! Сколько ещё радости впереди! Я самый счастливый человек на свете!»