Там, где дни облачны и кратки, родится племя, которому умирать не больно.
Франческо Петрарака

В нашем большом и дружном дворе жило много разных семей. Были тут и шумные грузины, и светловолосые русские, и строгие армяне, и громкоголосые мегрелы.. Летними вечерами младшие дети возились в песке под деревьями ткемали, старшие особняком играли в лото, облепив деревянные лавочки, специально построенные для них дядей Славой, Танькиным отцом, мастером на все руки, а взрослые женщины, развесив разноцветное бельё, скрестив на животе руки, обсуждали последние новости, иногда беззлобно поругивая расшумевшуюся малышню. Тут все знали друг о друге всё. Знали о том, что Манана, первая красавица судостроительного завода, изменяет своему доброму мужу Грише с молодым водителем. Знали, что Валера, муж Верки-сварщицы, часто ссорится из-за неё со своей ревнивой матерью, были в курсе каждого скандала, произошедшего за тонкими стенами квартир.
Обсуждать соседей любили со сладострастием. Будто после долгого голода видели красивый торт с кремом, который можно было вкушать медленно, с удовольствием, облизывая липкие пальцы. Говорили без злобы, без зависти, просто из любви к процессу.
Но по молчаливому согласию, никем вслух не высказанному, обходили разговорами лишь одну семью - старого уголовника Астры. Никто не знал его настоящего имени, никто не знал, был ли он и в самом деле уголовником, и откуда у него такая странная кличка.
Старый Харитон, который и 20 лет назад выглядел так же, как и сегодня, иногда говорил с задумчивым видом, что имя у Астры пошло после долгого срока в Астрахани, откуда он и привёз свою пышнотелую жену Галю. И хотя обычно Харитону никто не верил, но тут все задумывались и принимали единственное объяснение странного имени.

Сам Астра был человеком необщительным, тихим, он сухо кивал на приветствия соседей и никогда не останавливался покурить с мужчинами или сыграть партию в шахматы. Жили они особняком. Лишь иногда соседи многозначительно переглядывались, когда Астра ведя за руку маленького сына Годика, счастливо смеялся его лепету. Смех его был похож на карканье вороны, такой же короткий и сухой, но маленький Годик не замечал этого, потому что очень любил своих родителей. Все знали, что Галя, одарённая природой крупным и горячим телом, оказалась бесплодной и очень страдала по этому поводу. Она никогда ничего не говорила, но соседские женщины, мудрые от рождения и принявшие эту женскую мудрость от своих предков, знали, что женщина не может быть счастливой, если не испытает счастья материнства. А потом у них появился Годик. Никто не знал, кто были его родители, и никто не удивился, когда однажды Галя вышла на улицу с маленьким свёртком в руках, и глаза её светились неподдельным счастьем.
Но Галино счастье никого не удивило так, как довольное лицо матёрого Астры. Астра, седой поджарый волк, уважаемый не одним авторитетом тёмного мира, сидел на лавочке и улыбался несвойственной себе улыбкой, с нежностью поправляя шапочку на Годике.

Так шли годы, Годик пошёл в сад, потом Годик пошёл в первый класс. У всех во дворе были дети, все одинаково мучались с домашними заданиями, разбитыми коленями и детскими болезнями и вшами, косившими школьников. Часто соседки ахали: "Ой, ну как всё надоело...", - лишь Галя никогда не поддерживала таких разговоров.
Жизнь во дворе бежала своим чередом, всё также после заводского гудка шли домой уставшие соседи, а потом собирались сплетничать женщины, а мужчины выносили свои неизменные шахматы.

А потом как-то быстро сдал Астра, он теперь напоминал больного волка с седой лохматой шерстью, Галя выносила его на солнце в кресле-качалке, заботливо укрывая клетчатым пледом, а Годик оставался сидеть рядом с ним, держа его за руку, отказываясь играть с мальчишками. Соседи качали головами и не высказывали вертящиеся на языке фразы.

Вскоре Галя и годик остались одни. Годик был очень внимателен к матери, часто в разговорах с друзьями рассказывал о своих бесконечно любимых родителях и по молчаливому табу соседей и близких не знал, как он появился в пыльном дворе душным летним утром. Однажды жарким днём, поднимая клубы пыли босыми ногами, во двор вбежал лохматый Мананин Зурик, громко крича: "Галя умирает возле магазина". Женщины побросали тазики с неразвешенным бельём и рванули к магазину, расталкивая толпу зевак. На коленях возле матери стоял Годик, гладил обмякшее материнское тело, вытирал руками полоску крови, вытекавшую изо рта, и крупные слёзы капали на в секунды изменившееся Галино лицо. "Мама, что мне без тебя делать, мамааааа", - приговаривал он, а соседки качали головами, утирая слёзы: "Вай, как девочка убивается пацан, бедный ты наш..."

На похоронах Годик тихо плакал, не слыша сочувствий , а когда после поминок стали решать его судьбу, он со стальными Астриными интонациями сказал: "Мне уже 15 лет, я не уйду из дома ни к кому и буду жить один". Грузный дядька, двоюродный брат Астры, которого он пару раз видел в гостях, вдруг вскочил и закричал на него, дыша вином в разгорячённое лицо: "Да кто тебя спрашивает, щенок. Ты вообще им никто, они не твои родители, взяли тебя - подкидыша, а ты ещё тут на квартиру претендуешь?"
...Годик сначала не понял смысла сказанного. А потом, увидев замершие лица, понял, что слова эти - правда. Горячо стало где-то в области сердца, розовый туман перекрыл возможность видеть вдруг куда-то поплывших соседей, вскочившую мамину подругу Женю, и Годик захотел закричать громко-громко, чтобы все услышали его крик, но почему-то только тихо прошептал пересохшими губами: "Мама", - и выбежал прочь из дома...
Холодный ветер вдруг свежо дотронулся до горячего лица, и Годику показалось, что это мама трогает его лоб, как когда-то, когда он лежал в жару. Он присел на приятно прохладные ступени и затрясся в рыданиях. Ему было очень одиноко, потому что рядом не было мамы, не было отца, не было никого, кому он мог бы пожаловаться на свою боль. И вдруг, как озарение, в памяти предстало дорогое мамино лицо: "Годик, папа ушёл, но он с нами... Он любит тебя и никогда тебя не покинет. Ты просто вспомни о нём, вспомни, и ты почувствуешь, что он рядом". И Годик встал, распрямил плечи и зашёл в квартиру. И сидящим почему-то показалось, что это Астра, уверенный и строгий Астра, зашёл в дом, и все стали по-тихоньку разбредаться.

Годик до сих пор живёт в нашем старом изменившемся дворе. Теперь двор заасфальтировали, много людей уехало, в шахматы играют только старики, а дети как обычно прыгают под деревьями ткемали. И, как и раньше, тётушки-сплетницы качают головами, когда Годик идёт домой с работы, а навстречу ему выбегает сынишка, а потом жена Ирма: "Хорошего сына вырастили Астра с Галей.."