- Ну, поглядите на него, красавца расписного! Ой, а штормит-то как! Морячок, головка не кружится? - орала заведенная Танька у подъезда, встречая пьяненького Ваську. Бабки притихли на лавочке и с интересом наблюдали.
- Таня, я… ик… не пьяный, я , Тань, всего-то пивка пару кружечек…
- Да вижу я твои кружечки! Не стыдно тебе, гад? Быстро домой, алкоголик проклятый!

И Танька с силой пихнула шатающегося Ваську в подъезд. Васькины ноги заплелись в замысловатую косичку, он взмахнул руками, словно танцор, и шлепнулся на пузо. Потом встал на карачки и так пополз домой на второй этаж. Танька смотрела ему вслед с жалостью и злостью одновременно.

- Тань, - подошла соседка и по совместительству подруга Нина, - ты чего, Тань?
- Ой, Нин, не могу! Совсем извел, алкоголик чертов! Как смену отдежурит в своей охране, так на рогах домой. Это они там так расслабляются, понимаешь, перетрудились, типа. Гады!

Танькины глаза предательски заблестели.

- Ой, Нин, не могу! Совсем извел, алкоголик чертов! Как смену отдежурит в своей охране, так на рогах домой.

- Ну, вот что делать, Нин? Ну, и ругала, и просила, и разводом грозила – кается, а потом опять пьет! А ведь неплохой же мужик-то, меня любит, да и я его… Ни-ин, что делать-то?
- Погоди, не реви ты. Лучше сходи мужу за бутылкой…

И Нина что-то стала шептать Таньке на ухо так, чтобы бабкам не было слышно.

***

Васька проснулся в сумерках. Голова трещала нещадно. Во рту пересохло, и было чувство, будто он наелся кошачьего дерьма. Васька огляделся и увидел… чудо. На столе стояла непочатая бутылка водки, исходила слезой, стекавшей по запотевшему боку, и бесстыже манила Ваську. «Ух ты! – подумал он, - вот ведь!» Ущипнул себя за руку – а не привиделось ли? Не могла Танька просто так водку на столе оставить. Ущипнул еще раз – водка не исчезала. Васька сполз с дивана, добрался до стола и опасливо огляделся. В квартире было тихо.

«Эх, была не была, выпью, а там пусть Танька ругается, сколько влезет! Водочка-то уже у меня в животе будет!» - схватил бутылку, открыл и одним махом отхватил четвертину.
Васька так расхрабрился, что и не заметил сразу шевеление и шуршание вокруг. А когда заметил…

- Помогите! Ма-а-а-ма! Черти! Люди, да помогите же!

Васька заметался по комнате. Черти, зеленые, розовые, красные и еще черт знает какие сновали вокруг Васьки, глумливо пищали, трогали его и, кажется, строили ему рожи. Он рванул к входной двери, но и там его настигла разноцветная нечисть. Дверь была заперта, и Васька отчаянно стал в нее дубасить:
- Таня-а-а! Помогите! Таня, где ты? Черти! Много! Таня, открой, я больше никогда ни капли, Таня-а-а!

Минут через десять открыли дверь. Васька выскочил на них и как ошпаренный помчался вниз, вон из подъезда.

Танька и Нинка стояли на лестничной площадке этажом выше и переглядывались.

- Кажись, Нин, подействовало лекарство-то! Может, выпустим? Жалко…
- Погоди ты – жалко ей! А себя тебе не жалко?
- Ну, Нин, а вдруг он там с ума сойдет?
- Нет, Тань, он с ума не сойдет, наоборот - ума наберется!

***

Минут через десять открыли дверь. Васька выскочил на них и как ошпаренный помчался вниз, вон из подъезда. Таня с улыбкой стала медленно спускаться за ним.

Нина же, младший научный сотрудник НИИ, вошла в разгромленную квартиру и стала собирать чертей – белых лабораторных мышей, которых они с Танькой целый день красили в зеленый, розовый, красный и еще черт знает какие цвета…