«… Она отвыкла от мужских ласк,
но сохранила неприкосновенным безумие своего сердца…»
(с) Г.Г. Маркес

Зеркало транслировало мне презабавную картинку – невеста в облаке белых кружев застенчиво улыбалась и курила трубку.

Я прошлась по комнате и ещё раз перечитала сценарий свадьбы, проверила список друзей, осведомленных о внесенных корректировках. Позвонила подтвердить бронирование черного свадебного лимузина и вызвала парикмахера домой.

Мастер, зайдя в квартиру, стал удивлённо озираться по сторонам. Вероятно, накануне свадьбы он привык к квартирам, набитым снующими родственниками, визгом и беготнёй наряженных детей, суетой и ароматами из кухни. Ну а я очень одинокая невеста.

Спустя час я вышла из подъезда, мужественно неся на свой голове хитрую конструкцию из килограмма шпилек и двух литров лака для волос. Белые шелковые перчатки, корсет, фата и шлейф – прямо как Золушка на бал – тоже одна и в тыкве напрокат.

Свинцовое молчание прервал возглас бабушки со стороны жениха:
- А невеста-то не наша!

Отдав себя в мягкий плен кожаного салона, я наблюдала за постоянно сменяющейся панорамой и медленно пила красное шампанское. Красный – это цвет моей маленькой революции, о которой я пока заговорщицки молчу. Водитель оборачивался ко мне, когда мы останавливались на светофорах, шутил и рассказывал анекдоты. Я помнила ещё со времён увлечения Карлосом Кастанеда, что если человека привозит шут – это очень хороший знак.

Чем ближе мы подъезжали к месту, тем сильнее отдавало глухим стуком в висках. Лимузин медленно поворачивает к пафосному крыльцу ЗАГСа, и вот уже я вижу сквозь наглухо затонированное стекло оживление среди толпы друзей и родственников. Машина останавливается - и вот уже все застыли в нетерпеливом и торжественном молчании, жених делает несколько нерешительных шагов и распахивает дверцу. По классике жанра сначала появляется изящная ножка в красивой туфельке, а потом на красную ковровую дорожку ступает её обладательница. Любимый подаёт мне руку и тут же замирает с раскрытым ртом, все смотрят на меня в немом изумлении, в воздухе повисает гнетущая пауза. Кажется, что даже птицы застыли в полете, как чеснок в заливном. Я чувствую, как у меня начинают дрожать уголки рта, но всё же делаю над собой усилие, уверенно улыбаюсь и поднимаю фату.

Свинцовое молчание прервал возглас бабушки со стороны жениха:
- А невеста-то не наша!
- Наша, бабушка, наша, - отозвался мой друг – «агент» среди приглашенных, и тут же закричал, - Горько!

Его поддержало ещё пять-шесть голосов моих «агентов» из толпы и парочка зевак. Их робкие попытки были зарублены на корню, но всё же внесли смуту во «вражеский» лагерь.

Спустя мгновение из-за поворота показался ещё один свадебный лимузин.
Едва машина остановилась, как из неё выскочила девушка в таком же платье, как и у меня. Наверное, не бывает некрасивых невест, но передо мной стояла по-настоящему великолепная девушка, настоящий тепличный ангел. И мне становится легче оттого, что на и без того переполненном рынке одиноких женщин конкуренция не увеличится на одну безнадёжную единицу. Невесту моментально окружили несколько подружек и охающих родственниц.

И теперь разве сможет он меня оттолкнуть и уйти с ней в тихое семейное дрейфование?

- Ты с ума сошла?! – вернулся дар речи к жениху, - уезжай быстрей.
- Я уеду только с тобой, - прошептала я любимому и подмигнула.

Минуту он смотрел на меня. За этот короткий миг в его глазах пронеслась вся наша история. Мы познакомились, когда дата его свадьбы уже была назначена, мечтали, ели, пили и спали вместе и никогда не говорили о будущем. Просто проще молчать о том, чего боишься. Тяжелее и интереснее Молчать Вдвоем. А накануне свадьбы он ушел, закрыл дверь моей квартиры и беззвучно плакал слившись спиной с грязной стеной кабины лифта. Он опускался к ней. Он так хотел подняться ко мне опять.

И теперь разве сможет он меня оттолкнуть и уйти с ней в тихое семейное дрейфование?

Не произнося ни слова, мы пробились сквозь толпу к припаркованному на тротуаре мотоциклу моего приятеля. Глава семьи сел за руль, и мы тронулись. Мы сошли с ума, и окружающие нас объекты обрели удел бессмысленных декораций. По шоссе мы летели в маленькую пригородную церквушку, где нас ждал священник с кадилом в тяжелой торжественной рясе. И на огромной скорости обнимая любимого человека, вдыхая запах его шеи, рубашки, пиджака, я кричала от счастья, на которое не побоялась заявить свои права. В такие минуты понимаешь, что не безумству храбрых поём мы песню, но храбрости безумных.