Все совпадения имён и событий являются частью воспоминаний Эни Кей
и не подлежат досужим рассуждениям о том, было ли это.

Всё началось чуть больше трёх лет назад. Я тогда жила в Москве, училась в универе. С Ли я познакомилась на одной из чатовских встреч. Мы тогда встречались каждую пятницу после работы, было весело, шумно, много пива и другого алкоголя, знакомились, флиртовали...
Примерно на третьей (моей) чатовке кто-то предложил сходить в боулинг. "Ура, ура, да, конечно", - завопил народ, все дружно выпили, юноша пошёл звонить бронировать, вернулся, сказал - через два часа, все ещё выпили. Я в тот вечера тоже много пила, преимущественно водку, мне было хреново, я поругалась с подругой и на работе были неприятности, одно утешало - сегодня пятница, значит, можно оторваться, впереди два выходных. В-общем, когда мы решили ехать, оказалось, что нас собирается всего 5 человек, три девочки и два мальчика, остальные либо уже были никакие, либо разъехались по другим делам. Поймали машину, поехали. Как играли, я уже не помню, да и не важно это.
По окончании парочка - мальчик и девочка, откололись от нас и уехали. Мы втроём зашли в кафешку, выпили кофе. Игорь (его так звали и мне он очень нравился), как-то перевёл разговор на секс втроём, мы пошутили на эту тему, он отошёл куда-то позвонить, вернулся и сказал: "Поехали. Сюрприз". Оказывается, он вызвал такси. И мы поехали к нему. Не знаю, о чём думала Ли, я же немного боялась того, что ждёт. И в то же время мне хотелось этого.
Потом мы втроём оказались в его постели. Он молодец, умелый мальчик, всё сделал хорошо. И вот тут всё и произошло.

Я до сих пор не знаю, что с ней случилось. Может быть, ревность, может быть, желание унизить меня или же у них была договорённость раньше, не знаю. Я стояла на коленях, Игорь был во мне. И я была на грани, а Ли курила на краю кровати и молча смотрела на нас. И вдруг, когда с моих губ уже готовы были сорваться крики надвигающегося очередного оргазма, она схватила меня за волосы и стали бить по щекам. О, боже, это было что-то. Я заорала от боли и тут - взрыв… меня всю обожгло внутри, я словно потеряла сознание - это был не оргазм, нет. Это было освобождение всей меня. Этого не описать словами, я не литератор, увы. Но это смешение наслаждения и боли - это что-то невообразимое.
Игорь вышел из меня и я изнеможённо рухнула всем телом на постель, но Ли крепко держала меня за волосы и, подняв мою голову до уровня своих губ, с какой-то злостью сказала: "Дрянь. Сучка. Чего развалилась? На колени". Столько было в её глазах. Не только злость - там было всё. Я испуганно пролепетала: "Ли, ты что?", - но она снова ударила меня по щеке и почти прошипела: "Я что сказала, дрянь? На колени!!!!". И я… Я подчинилась. Меня заворожили её глаза.
Я встала на колени. Ли усмехнулась, взяла меня за подбородок, подняла мою голову и сказала: "Отныне ты - моя рабыня. Ты будешь делать только то, что тебе прикажу я, ты не посмеешь ничего сделать без моего разрешения и, не дай бог, без моего ведома. Ты принадлежишь мне и только мне, и с этой минуты ты называешь меня Госпожа. Ты поняла, девочка моя? (тут она усмехнулась). Поняла или мне снова? (подняла руку)".
- Пппоняла.
- (Удар по щеке) Надо говорить, поняла, моя Госпожа!
- Ай. Я поняла, моя Госпожа.
- Ты признаёшь себя моей собственностью?
- Ддда, моя Госпожа. (Я испуганно сжалась вся, мне было страшно, очень, не потому, что меня били, нет.)
- Хорошо. Иди умойся и не смей больше реветь при мне. (А я даже и не заметила, что плачу).

Я ушла в ванную, присела на краешек её, включила воду и… разревелась… Я не понимала, что произошло, я не знала, что будет, и не забывайте, мне было всего 20 лет, это не так много, как кажется. Я ревела и не могла остановиться, пока вдруг не открылась дверь и в ванную не вошёл Игорь. "Иди, тебя зовут", - процедил он сквозь зубы, как мне показалось, с ненавистью, что ли.
Я быстренько протёрла глаза водой и побежала в спальню. Запнулась о порог и грохнулась возле кровати, растянувшись. Больно стукнулась, очень больно, как потом оказалось, разбила коленку. Попыталась встать, но Ли наступила мне ногой на плечо. "Запомни эту позу. Теперь большую часть времени это будет твоя поза. Поняла?" Я отчаянно закивала головой, сжав губы от боли в коленях. "Встань". Я поднялась. "Посмотри мне в глаза". Я подчинилась. "Боишься. Вижу, боишься. Это плохо. Ты не должна меня бояться, ты должна боготворить меня. Ну, ничего, не всё сразу. Подойди ко мне". Я подошла, ноги меня не держали. Ли взяла руками моё лицо, притянула к себе и … поцеловала. Жадно, жарко, нежно, страстно, возбуждающе, мммм… Я до сих пор начинаю дрожать, вспоминая, как она могла целовать.
Потом оттолкнула и сказала: "Одевайся. Деньги есть? (Я кивнула). Лови машину и езжай домой. Сегодня ты мне не нужна, отсыпайся. Завтра позвонишь мне".
Я выскочила из дома Игоря пулей. Я не помню, как я добралась до дома, что делала, как спала, что снилось. Ничего….

… Вот так всё и началось. Госпожа учила меня, я была старательной ученицей. Я постигала теорию на практике, училась в Интернете, благо, сайтов сейчас невообразимо много. И ведь это правда - мне нравилось, очень, да и сейчас иногда возникает желание надеть на себя ошейник и встать на колени. Это надо понять, прочувствовать. И ещё - надо искренне любить Госпожу, иначе ничего не получится. А я полюбила её, полюбила больше самой себя, хоть это невозможно было представить - Я, гордая, независимая, сама себе выбирающая путь - и вдруг вымаливаю прощение за то, что в мартини, который я подала, слишком много сока, сдерживаю слёзы обиды, слизывая сперму её очередного парня с её живота, пытаюсь уснуть на коврике под дверью её спальни, укрываясь старым пальто, плачу, прикованная к батарее, одна в квартире, с бутылкой воды, за то, что позволила себе мастурбировать, глядя на спящую мою Госпожу, ору от боли, когда меня трахают во все дыры членами и имитаторами Её бесконечные гости, которым она дарила меня на ночь (и, может быть, даже брала за это деньги с них, не знаю), Бог мой, я прошла через это всё и уже с гордостью носила ошейник с Её именем на различных вечеринках и тонкий кожаный шнурок с подаренным Ею медальоном на работе, с презрением смотрела на тех, кто удивлённо столбенел на улицах, глядя на нас - Ли впереди, эффектная, яркая, стильная (я забыла сказать, что она старше меня на 3 года), и я сзади, тоже яркая, в ошейнике на поводке, преданная собачка, готовая впиться в горло любому, кто посмеет даже бросить алчущий взгляд на мою Госпожу.
Я бежала по первому её звонку, точнее, смске, она присылала мне вопросительный знак, я срывалась с места, неважно, где я была, у родителей, на работе, в компании, на бегу звонила ей, узнать, где она, проклинала пробки, длинные эскалаторы, народ в метро, весь свет за то, что он мешает мне поскорее добежать до Неё, упасть на одно колено (Она не позволяла мне становиться на колени в общественных местах), поцеловать Её руку, встать и сказать: "Я здесь, моя Госпожа!". И предательски тряслись коленки, от возбуждения (да-да, это ужасно возбуждает) и от страха, что я не успела, что я что-то забыла, что меня накажут. А знаете, какое самое страшное наказание в этот момент? Это ужасно. Если я делала что-то не так, она отнимала свою руку, щёлкала меня по носу и говорила: "Дрянь. Ты снова всё испортила". И не обращала на меня внимания до тех пор, пока мы не приезжали к ней. И это было страшно, не то, что меня ждало дома, а именно это игнорирование меня. Потому что я не знала, что делать. Я могла хотеть пить и взять себе сока в баре, а дома меня ждало наказание за то, что я посмела сделать это. Я пыталась оправдаться, "Госпожа, я пыталась спросить разрешения, но ты не обращала внимания", - но это только усугубляло вину и ожесточало наказание. "Идёшь в душ и 15 минут стоишь под холодной водой". "Берёшь лист бумаги, пишешь на нём: "Энька - дрянь, гадкая, мерзкая", исписываешь весь, потом идёшь на балкон, встаёшь на колени и читаешь это вслух, 20 минут. Соседей не разбуди". "На колени, дрянь. Наклонись. Задери юбку. Руки под себя. Голову вверх, смотреть на меня". (и стэком по спине, по попе, по ногам, по щекам. Больно, но плакать нельзя, Её это злит.).

А потом… Потом - это зависело от её настроения. Наказывала меня она всегда: в плохом настроении, в хорошем. Это было необходимо, науку подчиняться надо вбивать. Аккуратно. Потому что Настоящая Госпожа никогда не причинит вреда своей рабыне. Потому что это такие правила игры. И рабыня это знает, что, как бы не было больно, это пройдёт. Останется только сладкое воспоминание об этом. Потому что это сладко - любить и подчиняться. Подчиняться и любить. Жить, ожидая заветной смс. А ещё - жить, ожидая награды.
О, Её награды. Её снисхождение до дрянной Эньки. Позволение согреть телом её замёрзшие ножки. Намазать её тело кремом. (О, Её божественное тело!) Вылизать её - это вверх счастья, потому что я кончала сразу, только вдохнув её запах. Но мне было плевать на себя, я ласкала Госпожу! Я старалась, а, надо заметить, она долго шла к оргазму, она умела сдерживать себя, постоянно находясь на волне. У меня язык становился деревянным, а она требовала ещё и ещё, и я вылизывала Её ещё и ещё. И это было счастье, когда она вся изгибалась, сжимала ноги, отталкивала меня и кричала: "Энька, сучка, что ты со мной сделала, а-а-а-а-а", - а я улыбалась, пока она не видит и лезла снова, но она отталкивала меня и падала на одеяло, Её тело дрожало, она уходила ото всего, в себя, в космос, в другое измерение, не знаю. Я вскакивала и бежала за водой, но по дороге всё расплёскивала, потому что мои коленки подгибались, бежала снова, возвращалась, садилась на краешек кровати и ждала, пока она раскроет сухие губы. И в тот момент я чувствовала себя Её Госпожой. Это было страшно, я гнала эти мысли, но они не покидали меня. Я сидела, набрав в рот воду, чтобы напоить Её из губ в губы, а в голове крутилось: "В этот момент Она зависит от тебя. Пусть в такой малости, как глоток воды, но она раба твоего желания. Потому что ей хочется пить".
А потом я поила её, как младенца, маленькими дозами, наслаждаясь моментом прикосновения к её губами. Напившись, она отталкивала меня, и я бежала к столику раскуривать сигарету. Это, кстати, тоже блаженство, потому что курить при Ней можно было только с Её разрешения. Она курила, смотрела в потолок, иногда что-нибудь спрашивала, иногда просто смотрела телевизор, молча, а я лежала у Её ног, свернувшись калачиком и ждала дальнейших приказов.
Иногда я засыпала и тогда она пихала меня ногой. Я вскакивала, ничего не понимая, крутя головой, как сова. И тут начиналось снова: "Спать - в коридор, живо", "Читать" (чтение вслух, пока она не уснёт, обычно это Мураками или ещё какой новомодный азиат и с тех пор я их ненавижу, хотя в этом случае мне можно было уснуть у Её ног), "Под кровать и чтобы я тебе до утра даже не слышала" (это хуже, там пыльно, хоть я и старалась при уборке Её квартиры, но это бывало редко, да и времени обычно на такие места не хватало).
Я исполняла всё, потому что я была счастлива, даже когда ненавидела Её, вплоть до того, чтобы придушить. Но когда я смотрела на Неё, спящую, такую божественную, похожую на ребёнка, эти мысли казались страшными, кощунственными. И тогда укрывала Её заботливо, выходила на балкон, чтобы слышать, если Она проснётся и позовёт меня, и шептала: "Энька, гадкая, дрянь, как ты можешь, она Госпожа, она твоя Госпожа, ты же любишь Её (я даже в мыслях думала о Ней с большой буквы), ты же не можешь без Неё, без твоей Ли, Она же твоё Всё, мерзкая ты девчонка". Иногда эти молитвы доводили до самоудовлетворения. Однажды я так и попалась, когда мне невмоготу стало, захотелось смотреть на Неё. Я пробралась в комнату, села возле Неё, спящей, и терзала свою киску (странно, но даже в этот момент в голову вдруг пришла мысль, что надо пойти и сбрить проросшие волосики), и тут она проснулась. А я уже была на грани. Она смотрела на меня сонно, не понимающе, недолго. Потом повернулась на другой бочок. И тут я кончила. Наверное, от страха. Упала на ковёр возле кровати, зажала себе рот, чтобы не заорать, сжала ноги с введённым в себя пальцем другой руки, и долго содрогалась от накатывающих на меня волн…

Утром Она, выпив кофе и покурив, спросила меня, что было ночью. Я… Я призналась, врать Госпоже не подобает, я не для этого училась повиновению. Я смолчала только о том, что хотела задушить Её ночью. Это - мои мысли, моё. Это мой мир, это то немногое, что у меня осталось от себя. И Она приковала меня наручниками к батарее, поставила рядом бутылку "Бон Аквы" и ушла, ничего не сказав. Я просидела так почти до утра следующего дня. Мне пришлось писать на свой костюм, чтобы не наделать лужу. Она вернулась только под утро, когда уже светало, весёлая, подвыпившая, с парнем. Увидев меня, зарёванную, страшную, поморщилась. Повернулась к парню, кокетливо прижалась к нему, сказала: "Не обращай внимания, это так, моя вещь", - и поцеловала его. Он удивлённо посмотрел на меня, засмеялся: "А она ничего, отмыть только".
А потом они трахались. Боже, они трахались, как приговорённые к смерти, точнее, Она, потому что Её такой я не видела раньше. Она позволяла ему всё и делала с ним всё. Она вела себя, как шлюха, но, Боже мой, как дорогостоящая шлюха, это было так красиво и больно, я ревела во весь голос, я хотела есть, у меня затекло всё, но самое страшное - я ревновала Её. Я дико Её ревновала к этому незнакомому парню, которого я даже не разглядела. Я разрывала себя на части внутри. Мне даже сейчас больно, настолько глубоко это врезалось в мою память, моя боль и Её наслаждение…

Я очнулась оттого, что меня поднимают. Ноги не держали, руки болтались, голова болела дико. Он положил меня на кровать, и, видимо, ушёл, не знаю, потому что я снова отрубилась. Второй раз я очнулась, когда что-то холодное коснулось моего лица. Ли вытирала меня мокрым полотенцем, Её лицо было встревожено, Она, правда, очень испугалась за меня. Напоила меня чаем с лимоном и уложила спать. Насколько я помню, Она не пошла в тот день на работу, потому что, периодически просыпаясь, я видела Её то возле себя, то в кресле напротив. Я пыталась улыбнуться и прошептать что-то про то, что со мной всё в порядке, но она хмурилась, подходила ко мне, трогала лоб и шептала: "Спи". Я обнимала Её руку и засыпала. Видимо, это здорово подорвало мои силы, потому что я провалялась в постели три дня. И всё это время она была со мной, рядом. И это тоже было Счастье - чувствовать Её заботу. Её Любовь. Ради этого стоило пройти через самое жестокое Её отношение ко мне в то утро. И я была счастлива…

После этого наши отношения изменились, не очень сильно, нет, она не чувствовала себя виноватой, по крайней мере, я не замечала этого, да мне и не важно было, Госпожа - она, я Её собственность, в меня это вбили, я сама в это поверила, мне это нравилось, я этим жила. Изменилось другое…

Мы два года были вместе. А потом она увлеклась испанцем. Я даже не знаю его имени. Она подарила мне волшебную ночь накануне отъезда к нему. Она не позволяла мне делать ничего, она была ласковой и нежной, страстной и всё понимающей, она терзала моё тело, она сводила меня с ума. Она уже не была Госпожой, она была возлюбленной. А потом мы лежали рядышком, курили, и я понимала, что всё. Всё закончилось. Я не ревела, нет, она это не любила. Я просто тупо смотрела в потолок, понимая, что надо смотреть на неё, но не могла, потому что было больно. Играл "Наутилус", я плачу под эту песню, когда слышу: "Я пытаюсь разучиться дышать, чтоб тебе хоть на секунду отдать того газа, что не умели ценить". И она сказала: "Знаешь, Ань. Мы больше никогда не встретимся. Никогда. Потому что ты - сильная. Я ломала тебя, а ты не сломалась, нет. Я злилась на тебя, когда ты, сжав губы, делала всё, что я хотела. Бог мой, как меня это злило, я хотела увидеть в тебе хоть какую-то слабинку". И тут! Боги, она заплакала. Она плакала, уткнувшись мне в плечо, колотила меня кулачками, не видя, куда бьёт, она плакала, боги!!! Я прижала ей к себе, гладила по голове, шептала: "Линочка, солнышко, любимая, перестань", - а она не могла остановиться. Наверное, это была истерика.
Потом она резко откинулась и засмеялась сквозь слёзы. "Я люблю тебя, глупая Анька", - сказала она, закрыла глаза руками и перевернулась на животик, укнувшись в подушку. Я обняла её, начала целовать её спинку. Она резко повернулась, заехав мне локтём в губы, обхватила меня, прижалась. Доверчиво так. И сказала: "Я отпускаю тебя на волю. Но мой приказ последний - это как последнее слово умирающего. Ты никогда, слышишь, никогда больше не будешь никому рабыней, поняла? Ты поняла меня?" Я поцеловала её в губы и шепнула: "Да, моя Госпожа. Теперь я буду повелевать". И поцеловала её снова…

Утром она уехала. А у меня даже нет её фотографии, потому что один идиот мужского пола сжёг мой винчестер на компе, где хранились всё…