..И знаешь - была у меня такая шляпка. Черная, с маленькими полями, довольно старая - в наследство от бабушки перешла. И очень красивая. Я до самой зимы ее носила. И перчатки в тон - бархатные, очень тонкие. Руки в них мерзли, но ощущение холода в пальцах помогало вернуться в реальный мир. Я-то тогда все больше в облаках витала, и до реальности мне дела не было.

В тот год я начала курить. Пара сигарет за три дня - даже вредной привычкой не считалось, но позволяло чувствовать себя какой-то особенно взрослой, приближенной к таинствам зрелой жизни. Пачки L&M'а хватало на месяц, затягиваться я почти не умела, однако все это - шляпка, перчатки, тлеющая сигарета в тонких пальцах - создавало некий образ, который нравился мне самой, и которому до дрожи в коленках хотелось соответствовать. Всегда. А не только этой осенью.

А осень выдалась хмурая. То и дело принимался дождь, порывы ветра норовили сорвать с головы ту самую шляпку, а я брела по опавшим листьям в старом районе, по улице с трамвайными путями. Ради этой прогулки я под надуманным предлогом отпросилась с работы - начальник удивленно приподнял брови, но - отпустил, и я шла, цепляя носком легких осенних туфель желтые засохшие листья. Шла. К нему.

У него, в лучших традициях эпистолярного жанра, было имя. Но сейчас я его не помню. Правда. Я помню только одно - мимолетный взгляд светло-серых, почти прозрачных и от этого кажущихся лучистыми, глаз и то, с какой скоростью я отвернулась и с каким интересом рассматривала пустую стену перед собой, потому что уже тогда поняла… Поняла, что еще одного мгновения под этим взглядом я не выдержу.
Я ошибалась. Еще одно мне не и понадобилось.

Потому что потом был голос. Голос подошел ко мне, вместе со своим обладателем, и - опять же в лучших традициях эпистолярного - задал какой-то совершенно бессмысленный вопрос. Нечто вроде:
- Не подскажете, как пройти в 328 офис?
- Да Вы же только что из него вышли..

Но голос был таким же как глаза. Прозрачный и окутывающий солнцем. И от этого невозможно было спастись простым разглядыванием стены.

Господи, как же его звали? Столько времени прошло, что забылось абсолютно все - и долгие прогулки по вечернему городу, и огонь, на который мы смотрели, не отрываясь, и огороженный массивными периллами парапет набережной. И когда я пытаюсь воскресить в своей памяти частичку прошлого, вспоминается только один день.

Мы оба были несвободны тогда, поэтому каждая наша встреча была окутана ореолом случайности. Это уже потом, много лет спустя, я поняла, что случайности эти планировались тем тщательнее, чем более на них же походили. Но в тот день, когда небо никак не могло решиться - разогнать ли тучи жестоким холодным ветром, который не переставал кружить по улицам красочные осенние листья или все же обрушить на город бесконечные потоки дождя, в тот день, когда я поняла, что запас счастливых случайностей в моей жизни неожиданно закончился, я решила организовать одну из них самостоятельно.

Я поехала к нему.

Пламя зажигалки постоянно гасло под порывами ветра, сигареты промокли под редкими каплями дождя, срывающегося с неба, отчаянно мерзли ноги в легких туфлях, яркие краски листьев сжурились и погасли.

Он не удивился мне. Где-то глубоко в его глазах едва заметно промелькнули искорки, а потом он повернулся - и пошел рядом со мной по улице. Мы молчали. Он молча отдал мне свои перчатки, я молча поблагодарила его улыбкой, но где-то в глубине души во мне росла и крепла уверенность, что сегодня я приехала не просто так.

Потом мы замерзли. Греться, как водится, решили проверенным русским средством - французским коньяком.
Представляешь, маленькое подвальное кафе, тихая музыка, полумрак, темная, почти черная роза на столе рядом с моим меню. Он купил мне розу, и я положила ее на стол рядом с собой, хотя мне упорно предлагали вазу. Даже две.

Правда, я согласилась на вазу - с шоколадом, даже на две, а коньяк оказался не только проверенным, но и эффективным средством, и уже через два часа мы оба были заметно пьяны. И когда я вставала из-за стола, а он снимал с вешалки мой темно-серый драповый пиджак, я с трудом удержалась на ногах и не попала руками в рукава. А он.. Впрочем, не знаю, он ли - но вешалка оказалась на полу.
А розу я так и оставила на столе в уютном подвальчике.
Мне не нужны были напоминания - это я сейчас так говорю.
А тогда я просто о ней забыла.

На улице стало немного проще - холодный вечер тут же предъявил права на мою временно утраченную координацию движений. Я прислонилась к дереву, неловко щелкнула зажигалкой и отдала ему перчатки. Как потом оказалось - одну.

Вторую я нашла вчера вечером, разбирая дальнюю полку в коридорном шкафу. Больше я его никогда не видела.

Т.С.