Нам дали квартиру: большую, двухкомнатную, в новостройке. Дело было в пору заката социализма, и новое жилье полностью соответствовала эпохе.

Унитаз оказался украденным, линолеум лежал у стенки, наскоро скрученный каким-то полурулоном-полупирамидкой. Было ощущение, что воры его просто не смогли унести — сил не хватило. Обои отвалились, стоило дернуть за торчащий краешек у косяка: бухнулись прямо на недокраденный линолеум. Газовая плита была в наличии, хоть и без ручек, и на том спасибо.

Нам с мужем тогда было по 25, сыну — 5. Жили мы плохо: в 12-метровой комнате-коммуналке, ютясь и лаясь. Познакомились случайно, поженились быстро. Любовь, как говорится, вспыхнула, но, как поется в песне, «прошла как сон». Сказка закончилась свадьбой.

Дальше нужно было выбирать новую сказку. Лучше — ту, которая заканчивается словами «Жили они долго и счастливо и умерли в один день». Но мы решили придумать свою…

И оказались неважными писателями. Золушка в нашей сказке отказывалась перебирать крупу, а принц в 12 ночи превращался в крысу, кучер не знал, куда девать хрустальную туфельку и жаловался, что жить в тыкве совершенно невыносимо. Фея вела себя так, что сказочная мачеха казалась ангелом, а мальчик паж так и не научился делать чудеса, а больше занимался сплетнями.

Дальше нужно было выбирать новую сказку. Лучше — ту, которая заканчивается словами «Жили они долго и счастливо и умерли в один день».

Будни на двоих были пыткой. На душе было тяжко без всякой причины. Мы не могли понять — почему?

Никто из нас не помнит тот момент, когда он ощутил себя несчастным.

Наши отношения с самого начала были похожи на вулкан. Сначала он был готов спалить и завалить своим пеплом всю округу, включая родителей и других близких родственников, которые отговаривали нас от женитьбы, потом просто бурлил, не требуя жертв и разрушений, и через какое-то время начал медленно затухать. Вскоре он вовсе перестал излучать тепло. Нам стало холодно в обществе друг друга. Наступала долгая, колючая, ветреная зима. Мы не могли согреться и в то же время не пытались развести огня. Мы ждали, что вулкан проснется, но он безмолвствовал. Два человека прикасались друг другу и ежились от холода. В тот момент мы были похожи на странных сказочных персонажей, проглотивших по огромному куску кривого зеркала: забывших обо всем, что было между ними хорошего, несчастных и холодных, как ледяные человечки.

Вообще мы неплохо смотрелись вместе: оба худые, стройные, породистые, одинаковой пегой масти, с большими выразительными глазами, правильными чертами лица. По ошибке нас можно было принять за брата и сестру.

Мы почти не успели познакомиться перед тем, как поженились. Впоследствии выяснилось, что мой муж любит приврать, иногда забывает о своих обещаниях и не прочь приволокнуться за первой встречной барышней.

Он, в свою очередь, обнаружил, что я совсем не умею готовить, а также не люблю ходить в магазин, чтобы в одиночку переть на себе тяжелые сумки, и абсолютно не получаю удовольствия в простаивании целыми вечерами у корыта со стиркой.

Все в нашей совместной жизни было ненастоящим, кроме сына — маленького белоголового звенящего колокольчика. Он был абсолютно реальный, живой.

Можно расторгнуть брак, поделить мебель, разъехаться по разным краям света, сделать вид, что ничего не было, что все ошибка. Но отменить сына нельзя. Это не персонаж, которому можно скомандовать:
— Кыш в другую сказку, в этой хеппи-энда не будет!

Помнится, в тот год была хмурая осень. Наш ребенок хотел гулять, но вместо этого смотрел в окно, наблюдая, как капли дождя стекают со стекла на карниз. Его папашка затартарыкался куда-то на целую неделю без предварительных отмаз. Настроение было плохое, и ребенок это чувствовал:

Пора было расставаться, но как делить только что отремонтированную гигантскими усилиями квартиру, к которой мы уже успели привыкнуть?

— Мама, а как ты думаешь, завтра будет солнечный день?
— Да, малыш, я надеюсь, но обещать не могу…
— А папа придет домой?
— Ну, наверное…
— Тогда почитай книжку.
И мы пошли читать книжку.

Пора было расставаться, но как делить только что отремонтированную гигантскими усилиями квартиру, к которой мы уже успели привыкнуть? Полюбовно было уже не разойтись: на войне, как на войне!

Мы не разговаривали неделями. А если и говорили, то только грубые слова. Мы ненавидели друг друга. К этому омерзительному чувству нельзя было привыкнуть. Оно сжирало все силы. Наши лица сделались бледными, их исказила надменная гримаса, на лбу и переносице залегли морщины, углы рта поползли вниз, а глаза стали колючими.

Сын пошел в первый класс. Мы договорились забрать его из школы 1 сентября и отвести в фотографию. Цены тогда росли как репей на навозе. Зарплаты выдавались миллионами. На пороге фотосалона выяснилось, что на фотосессию для первоклассника в моем кошельке не хватает 50 рублей, т.е. по сегодняшнему курсу 50 копеек. Я попросила денег у мужа. Он подал синенькую бумажку, как-то загадочно при этом глядя в глаза. Я хотела взять купюру, но он специально разжал свою руку раньше, и она полетела на асфальт. На меня смотрело «доброе» лицо садиста.

Дунул ветер, и мне пришлось вприпрыжку ловить деньги, чтобы они не улетели на проезжую часть.

Через неделю наш папашка собрал чемодан и исчез. Осада была снята.

Еще через год мы благополучно развелись.

Мы с сыном зажили мирно и размеренно. Он хорошо учился, с удовольствием занимался в цирке, у него было много друзей, но иногда что-то мешало моему ребенку быть счастливым:
— Мама, а завтра будет солнечный день? — мой солнечный заяц не любил пасмурную погоду.
— Будем надеяться!
— А папа ко мне придет? Он звонил и обещал меня сводить в парк…
— …???
— Но он обещал еще вчера… — по щекам восьмилетнего ребенка покатились огромные круглые слезы.
— Не плачь, малыш, мужчины не плачут.
— Но я соскучился, а он уже много раз обещал.
— Я понимаю, тебе больно... Мы пойдем завтра в парк, и будет солнечный день. Даже если не будет — все равно пойдем!

Он не мог понять, за что этот человек его бросил? Он ждал его каждую секунду своей жизни. В 14 лет он перестал ждать и замолчал.

К сыну он больше не пришел не разу.

Ребенок переживал. Он не мог понять, за что этот человек его бросил? Он ждал его каждую секунду своей жизни. В 14 лет он перестал ждать и замолчал. Его лучистые улыбающиеся огромные глаза навсегда стали грустными.

Я звонила бывшему мужу на работу раз в год перед Днем Рождения сына: просила поздравить по телефону. Он каждый раз обещал и всегда обманывал.

Это было невозможно объяснить, еще труднее пережить.

Прошло десять лет. Я снова отыскала телефон своего бывшего по очень важному делу: но. Мне понадобилось полгода, чтобы узнать о нем все.

За прошедшее время он успел три раза жениться и один раз не явиться в ЗАГС на свое собственное бракосочетание. Из-за вечной необязательности его уволили с хорошей работы. Он выплачивает алименты на сына от еще одного гражданского брака.

Я нашла его при помощи родителей и друзей. В маленьком городе это нетрудно. Сначала решила позвонить. Набрала номер:
— Алло! Привет!
— Привет, ты как меня нашла?
— Не важно, я по поводу квартиры.
— Мне наплевать, я в ней жить не собираюсь, пошла ты…

Он был пьян. Видимо за последние 10 лет он очень сильно деградировал, иначе не сказал бы этих слов.

— Знаешь что? Ты сейчас будешь меня слушать, потому что это нужно тебе больше, чем мне. Я разговаривала с твоим начальником — он в курсе. Будешь брыкаться — пеняй на себя. Я разговаривала с твоими родителями — они тоже все знают. У тебя будут большие неприятности, если попытаешься меня еще раз обмануть. Так вот, мы встречаемся через неделю, во вторник в 10 утра в мэрии. Подписываем документы на квартиру, передаем ее сыну. С работы тебя отпустят — я договорилась. Если не придешь — я возьму много больших камней и перебью все окна в твоей квартире на первом этаже. Я знаю, что это квартира твоей жены, но я сделаю это. Я подожгу твою машину… я буду караулить тебя у подъезда каждый день, пока ты не сделаешь то, что обещал, чего бы мне это не стоило. Я в отличие от тебя свои обещания выполняю.
— Понял, не кричи, я все сделаю, — мне показалось, что он даже протрезвел.

Господи, что за околесицу я несла! Блеф чистой воды! И почему это сработало?

Он пришел, опоздав на 10 минут, в течение которых я испытала очередной приступ ненависти. Потом все пошло как по маслу. Он подписал бумаги, и мы втроем вышли на улицу.

Я снова отыскала телефон своего бывшего по очень важному делу: но. Мне понадобилось полгода, чтобы узнать о нем все.

— На тебя стал похож, — кивнул он на сына.

Повзрослевший заяц смотрел на него, не мигая, как на диковинного зверя. Лицо сына ничего не выражало. Он что-то отстраненно вспоминал, пытаясь вглядеться в отца, которого не видел 10 лет.

Тот переводил взгляд поочередно на меня — на своего ребенка и не спешил уходить.
Я много раз представляла себе эту встречу, после которой мы уже никогда не увидимся. Ведь мы избавились от единственного, что нас связывало все эти годы — квартиры. Мы отдали ее сыну, как компенсацию за вовремя не отданное тепло, неслучившиеся прогулки по парку с долгими разговорами, за сорванные походы в кафе-мороженое, за грусть, раньше положенного поселившуюся в детском сердце, за то доверие, которое мы оба не оправдали.

Я много раз репетировала этот момент: свое превосходство, победу. Но все правильные, умные слова, которые должны были поразить и раздавить этого человека вдруг показались мне лишними. Я обратила внимание, как он растолстел и обрюзг, что все лицо его покрыто алкоголической паутинкой сосудов, что под ногтями — грязь, а ботинки старые и с дырой, что глаза суетливо бегают. Мне показалось, что он так и не научился быть счастливым. Мне не было его жалко, но на душе стало пусто и легко.

Наверное, в тот момент он тоже думал о том, что прошедшие 10 лет не сделали меня моложе: разглядел и гусьи лапы под очками, и слегка поплывший контур лица, и еще Бог весть что…

— Мам, я спешу, — сын прервал словесную тираду блудного отца и мой внутренний монолог.
— Малыш, ты на остановку? Я с тобой.

Начал накрапывать дождь. Заяц открыл зонт. Я взяла его под руку, и мы, не обращая внимания на стоявшего рядом мужчину, который случайно стал когда-то его отцом, пошли, укрывшись одним зонтом. Я подумала, что он смотрит вслед, но не обернулась, а только прибавила шагу. Какое-то время мы шли молча:
— Мама, как ты думаешь, а завтра будет солнечный день?
— Конечно, малыш, теперь я в этом даже не сомневаюсь!

P.S. Через полгода он позвонил и поздравил сына с Днем рождения…