— Ты кошку не видела? — муж отвлекся от телевизора и поглядел на меня.
— Да спит где-нибудь, она же всегда спит, — я пожала плечами и повернулась к монитору.

***

Наш обычный вечер. Один у телевизора, другая у компьютера. Или наоборот: мы всегда договариваемся. Хорошая семья, мы давно и прочно вместе, любим и уважаем друг друга. Мы счастливы своим тихим счастьем, мы молоды, здоровы, успешны. Много друзей, гостеприимный дом, нам некоторые втайне даже завидуют. У нас нет детей, но пока мы и не планируем. Я считаю, что рановато, надо встать на ноги. Саша соглашается: да, рановато, надо встать на ноги. Свекровь иногда вздыхает: «Что ж вы…» Но я думаю, что это дело нас двоих.

Однажды Сашка выдал мне, мол, давай хоть кошку заведем! Раз детей нет!
Так в доме появилась Янка.

Он начал отодвигать кресла, смотреть у батареи, выдвигать ящики и открывать шкафы. Я, молча, наблюдала. Потом подключилась.

***

— Маш, — муж встал с дивана, — я не шучу! Я ее с утра не вижу! Не может Янка целый день где-то прятаться!
— Саш, ну глупости не говори! Спит где-нибудь в шкафу, ты погляди — холодина какая, зима на дворе, вот она и спит, греется…

Сашка меня не слушал. Он начал отодвигать кресла, смотреть у батареи, выдвигать ящики и открывать шкафы. Я, молча, наблюдала. Потом подключилась.

Кошки нигде не было.

Вдруг я почувствовала — мурашки побежали по спине, похолодело внутри: кошки в доме нет! Ее так явно нет, что можно больше не отодвигать мебель, не вытаскивать хлам из кладовки и не производить массу других бесполезных действий…

— Са-аш? — я посмотрела на мужа. — Как же так, куда она могла деться?
— Окна надо было закрывать! — рявкнул Сашка. — И двери! И вообще, ты всегда была против кошки, вот, дождалась, молодец!
— Да ты что? Ты что, решил, что я специально? Да как ты мог, я же любила ее…
— Любила? Да ты вообще никого не любишь! Ты вообще…

Не дослушав, я метнулась в коридор, впрыгнула в ботинки, подхватила куртку и помчалась на улицу. Декабрьский морозец выстудил навернувшиеся слезы, закололо глаза, защипало…

До ночи я бродила по дворам, обошла все гаражи и помойки. Звала кошку, охрипла, курила одну за одной. Мобильник разрывался, но трубку я не брала — не хотела выслушивать упреки. В ушах стояли несправедливые, обидные слова: «Ты всегда была против… Ты вообще никого не любишь…»

Измучившись, я присела на ближайшую скамейку и задумалась. Никого не люблю? Против? Против чего? Да не была я против, я лишь высказывала свое мнение…

«Нет, Саша, я не хочу отпуск проводить в деревне! Ну и что, что мама? Мы к ней и так ездим, я хочу на море, я устала, я же пашу как лошадь целый год, а ты меня на грядки…»
«Саш, ну не можем мы сейчас себе это позволить…»
«Саш, ты, конечно, можешь делать так, как считаешь нужным, но я не вижу в этом смысла…»
«Я не одобряю…»
«Это бесполезно…»

Жизнь неслась у меня перед глазами; фразы всплывали в голове и били, били! Это я? Неужели я? Господи, какая гадость! Мне виделась бескомпромиссная стерва. И этой стервой была я… А он… Он ждал, верил, терпел, наверное… И этот его взгляд — любящий и печальный… Я вцепилась ледяными пальцами в волосы и замерла.

Сашка радовался появлению кошки. Возился с ней и сюсюкал, я даже слегка ревновала. «Коточка моя, маленькая! Яночка, девочка!»

— Маш, а, Маш? Пойдем уже, а? Пойдем домой…

Сашка присел рядом. Я не заметила, как он подошел.

— Пойдем, Маш. Утром рано встанем и пойдем искать. И обязательно найдем.
— Са-аш, — я ткнулась ему в плечо, — Саш, я же не… Ты не думай, я ничего такого не делала, я любила Янку! Я сама не знала, а оказывается, любила! А она сбежала!
— Машка, я знаю, что любила. Пойдем домой, холодно. Ночью мы все равно ее не найдем, она от страха, небось, забилась куда-нибудь и сидит. А утром выйдет, и мы ее домой приведем…

Сашка поднял меня и повел домой.

***

Я не могла уснуть. Смотрела в темноту и думала.

Сашка радовался появлению кошки. Возился с ней и сюсюкал, я даже слегка ревновала. «Коточка моя, маленькая! Яночка, девочка!» — муж впал в детство. Я ехидничала: «Ну и женись на ней!» Сашка поднимал на меня задумчивые глаза и говорил: «Неужели ты ничего не понимаешь? Это же — венец природы!»

«Венец природы» разрыл мне все цветочные горшки, писал в тапки, катался на моем дорогущем пальто и спал в ящике с нижним бельем. В ответ я запирала ее в туалете. Я не испытывала к Янке особой нежности, но мне доставляло удовольствие наблюдать за ней, за ее стратегией и тактикой в борьбе за внимание мужчины — за Сашку. Впрочем, я никогда не показывала, что мне нравится ее изворотливый ум и твердый характер.

Между тем, прожившая все свое котячество на улице, Янка не стремилась к дому. Она упорно писала в цветы — привыкла «ходить в земельку», висела на окнах, рвалась к двери. Кошка не давалась в руки, пускалась наутек от малейшего движения. Днем она почти всегда спала, а вечером пускалась во все тяжкие. Сашка — знаток и кошатник — задумчиво смотрел на нее и говорил: «Надо было все же брать от домашней кошки, да и помладше… Янка привыкла к воле, дома ее не удержишь, ей бы в деревне жить».

Вот и не удержали. Видимо, она нашла момент и улизнула…

«Господи, — думала я, — она же там где-то сидит, бедная, голодная-холодная! Страшно ей, к людям же не пойдет, дикарка! Где сидит, в каком сыром подвале?»

Кошка не давалась в руки, пускалась наутек от малейшего движения. Днем она почти всегда спала, а вечером пускалась во все тяжкие.

***

Утром я проснулась с холодной головой, разбудила мужа.
— Саша, вставай. У меня есть план, пошли искать.

«План у нее есть! Кто бы сомневался! Ты всегда такая деятельная», — покорно встал, и минут через двадцать мы шагали по двору.

***

Вечером, уставшие, сидя в кухне, грелись чаем.

— Саш, я думаю…
— Маш, хватит, а! Давай помолчим, ты целый день все руководишь и руководишь, я устал…
— Но, я же не просто, я же…
— Хватит, я сказал! — Сашка так рявкнул, что я подпрыгнула и уставилась на него круглыми глазами. — Хватит! Маша, ты умная, энергичная, ты умеешь собраться и в сложных ситуациях принимать решения, за это я тебя глубоко уважаю и полюбил за это — ты не инфантильная фифа! НО Я УСТАЛ! Маша, я устал, ты как генерал на плацу, ты все время командуешь, ты никого не слушаешь — ты всегда права! Ты не думаешь, что у людей — простых, обычных — есть чувства, слабости, комплексы, наконец! И их, людей, нужно иногда жалеть и слушать, Маша, СЛУШАТЬ и СЛЫШАТЬ! А ты все командуешь и командуешь, принимаешь и принимаешь решения! Да принимай ты их на работе или где угодно, но я — живой человек, обычный живой человек, и я хочу, чтобы меня принимали как есть, вот такого! И любили вот такого! А ты задушила меня! Ты меня вообще теперь не видишь! И единственная отдушина у меня теперь не жена, а кошка! Понимаешь, КОШКА!

Тут Сашка вдруг задохнулся, закашлялся и отвернулся от меня. Мне показалось, что в глазах у него блеснули слезы…

Я сидела притихшая.

— Саш… Сашенька… Прости меня, а? Я уже все поняла, Саш! — я никогда не умела извиняться и не могла подобрать нужные слова. Как сложно, оказывается, просить прощения, но как хочется этого облегчения — признать свою неправоту! — Саш, послушай меня, прошу тебя…
— Ай, отстань ты, — он встал, скривил губу и ушел спать. Впервые за время супружества в другую комнату…

***

Утром муж ушел на работу, а я отпросилась. Мне нужно было побыть одной. Мои открытия касательно себя, его откровения — все это сводило с ума.

К чему такие раскопки прошлого? Здесь и сегодня я имею то, что имею: моему самому родному человеку ближе не я, а кошка!

Когда я такой стала? Или была такой? Я не понимала. Я много и упорно училась, потом много работала, мне никто ничего не приносил на блюдечке с голубой каемочкой. Я выработала в себе целеустремленность и определенную жесткость… Но я никогда не была жестокой, нет. Я всегда любила и жалела людей, старалась помогать. Никогда не отмахивалась ни от кого… И мой любимый Сашка, мой романтичный, сильный, цельный, наполненный чувствами Сашка — он влюбился в меня именно потому, что я не мямля и нюня, а «свой парень».

Ай, да что это все? К чему такие раскопки прошлого? Здесь и сегодня я имею то, что имею: моему самому родному человеку ближе не я, а кошка!

Кошка, которая где-то гуляет сама по себе…
Я собралась и ушла на улицу. Искать.

***

Вечером мы встретились молча. Сашка ушел в комнату, я в кухню. Я стояла у окна, думала. О себе и Сашке, о потеряшке-кошке, о том, что многое разрушила, преследуя, в общем-то, благие цели… Никого насильно осчастливить нельзя. Нельзя никогда ни за кого решать. И любить нужно простые вещи: дом, тепло, солнце…

«Господи! Умоляю тебя! Я не умею тебя правильно просить, я прошу как умею — помоги мне, покажи мне путь к моей кошке! Мне нужно найти МОЮ КОШКУ! Господи, помоги мне!»

Сколько я стояла — не знаю. Очнулась от писка домофона — кто это?

— Кто там?
— Это вы объявление писали — потеряли кошку? Я, кажется, нашла…

…В чем была, я рванула вниз… открыла дверь… на пороге мялась девчонка лет 12-ти. В одной руке она держала поводок, с которого рвалась собачка, а в другой…

— Ваша? — девочка смотрела на меня теплыми серыми глазами. — Я подумала, что ваша, и позвонила…
— Не-ет! — взвыла я. — Не моя-а!

В руках у девочки висел тряпочкой перепуганный, грязный молодой черный кот и смотрел на меня ошалевшими глазами. Я смотрела на кота. Девочка на меня.

— И что же мне теперь с ним делать?
— Погодите, я возьму его. Покормлю хоть… Спасибо вам, барышня!

Я стояла у окна, думала. О себе и Сашке, о потеряшке-кошке, о том, что многое разрушила, преследуя, в общем-то, благие цели…

Я взлетела на свой второй этаж. Сашка стоял в дверях — оказывается, все слышал. Кот вцепился в меня мертвой хваткой, прижался и… обнял лапами!

— Саш… Это не наша, но можно он останется, а?

Сашка молчал и удивленно на меня смотрел. И тут я не выдержала, накопленное напряжение прорвалось, и я, прижав к себе и почти придушив кота, зарыдала:
— Саш, пожалуйста! Не выгоняй его! Давай его оставим! Он — не Янка, но вдруг, если мы его оставим, то, может, кто-то нашу Янку так же пригреет? Ну, есть же равновесие в этом мире… Ну, пожалуйста, не выгоняй его-о-о!

Муж крепко обнял меня. Вместе с котом.

— Дурочка! Какая же ты дурочка! Конечно, мы его оставим, ты что? Ну, посмотри, какой он! Это же НАШ КОТ! Мы его вымоем, покормим, и будет жить. И Янку найдем, будут у нас кот и кошка…

И что-то еще бормотал мне в ухо, какую-то ласковую чушь…

***

Позже, когда кот, вымытый, высушенный и поевший аж три раза, спал в одеяле, а я сидела рядом и караулила кошачий сон, Сашка подошел ко мне, обнял и, зарывшись носом в волосы, шепнул: «Спасибо тебе, что ты у меня такая…»