Вот уже вторая неделя, как я вернулась из отпуска. Это отпуск, который прошел на все сто, от начала до конца, единственное черное пятнышко на нем представлял лишь день отъезда и то только потому, что уезжать совершенно не хотелось, ну просто абс-но не хотелось! Я верещала, чтобы меня приковали цепями к столбу у подножья Кара-Дага или, на худой конец, к кровати и не волокли в Москву, но недобрые люди (которые, разумеется, были движимы единственным благим намерением - чтобы я не опоздала на поезд), кинули меня на заднее сиденье машины, помахали ручкой на прощанье и шофер полетел на своей драндулетке к вокзалу. Я, восседая на заднем сидении, размышляла о тщетности своих желаний и многочисленных мечт, а также о людской вредности :) А, увидев щит, стоявший на въезде (и, соответственно, выезде) в Коктебель с надписью: "Улыбнись, ты в Коктебеле!", - я не выдержала и взвыла в полный голос, чем весьма напугала водителя, который не преминул поддать газу (вообще, по Крыму мы ездили исключительно на 120 и только на поворотах делались скидки до 100).

Итак, все началось замечательно. Еще в поезде мы познакомились с проводниками, которые оказались весьма и весьма милыми дядьками (не без пристрастий к зеленому змию, ну да у всех у нас недостатков хватает) и тут же нам все рассказали: где лучше сойти с поезда, успокоили, что в частном секторе мы отлично устроимся и т.д. Так все и вышло! Проводник передал нас в загорелые руки знакомого таксиста, который по дороге в Коктебель устроил целую экскурсию, а потом в свою очередь поручил заботам весьма милого семейства, держащего в Коктебеле что-то вроде частного пансионатика. Нас поселили в очаровательной комнате, показали всяческие удобства (например, душ с евроремонтом и горячей водой - это очень модно среди частных пансионатов в Коктебеле), расцеловали в щеки и предоставили самим себе. Улица, на которой располагался наш пансионатик, была центральной: 3 минуты до пляжа, 3 - до рынка и почты.

Купаться! - не по-детски взревела я басом и рванула к морю. Надо сказать, что с погодой повезло. Почти всегда был либо штиль, либо небольшие волны, и только однажды был ливень часа на 2, после которого море так заволновалось, так…. не девятый вал, конечно, но все же… Возомнив себя отважной пипеткой, презирая волны и чихая на морскую болезнь, я залезла в море и тут меня подхватила волна (хотя мне показалось - ВОЛНИЩА), перевернула в воздухе и шваркнула на берег (а берег, между прочим, галечный!) да так, что весь оставшийся отпуск пришлось ходить с разноцветными от синяков бедрами.

Люблю активный отдых. Поэтому валяние в течение 2-х дней на пляже и купание до посинения и дрожи в ногах мне быстро прискучило, на танцульки (а их там огромное множество) не тянуло, и дух приключений, который еще в предотпускной лихорадке попискивал где-то в глубине души, уже клокотал в душе и волочил ноги искать эти самые приключения.

Самое первое приключение было очень мирным и тихим - морская экскурсия вокруг Кара-Дага. Нам показали Золотые ворота, Чертов палец, всяческие гроты, сообщили, что никаких ядовитостей в горах не водится (и это тут же осело у меня в памяти), а потом оставили на нудистском пляже в Лисьей бухте. Причем никого не предупреждали о всяческих слияниях с природой, поэтому некоторые мамаши с детишками были крайне недовольны, что их бутузы бегали по берегу с воплями: "Мама, мама, посмотри на голого дядю!". А на обратном пути был небольшой шторм, и мы перебрались на заднюю палубу - там не так сильно заливало. За нами летела стая чаек, и мы из рук, словно голубей, кормили их булками. Только нужно взять очень большой кусок булки и вовремя убрать руку, чайки, они такие, по пояс проглотят!

Всю ночь после этой поездке в голове у меня зудела мыслишка: а не пойти бы мне, пойти? А не взобраться ли мне на Кара-Даг? Ведь всем известно, что лучше гор могут быть только горцы, а у меня в жизни не было не точно бы ни одного знакомого горца (ну хоть какого-нибудь завалящего Дункана Макклауда), но и ни одной покоренной вершины тоже. К утру мной было решено сколотить небольшую, но надежную команду, и мы двинули в горы.
Причем я не искала легких путей, отнюдь! Это уже на обратном пути, во время спуска было обнаружено, что на ту высотень, куда мы забрались (400 м над уровнем моря), можно было подняться не таким тернистым путем, а вот когда мы поднимались… Мы прошли через овраги и долины, через болота и… впрочем, болот не было, ну это уже и не важно.

В долинах состоялось знакомство с огромными богомолами, которые до этого жили лишь в передаче "В мире животных", в оврагах - с огромными черными жучищами, названия которых так и не удалось выяснить, а в горах… По дорожкам шуршали ящерки, из-под ног выпархивали бабочки: желтые, голубые, шоколадные… Фиолетово колосились эдельвейсы…

Правда, поскольку это была моя первая гора, небольшая неудача все же случилась: у меня "сгорели" ноги. Солнце в горах палит нещадно, но ты этого совершенно не замечаешь, тебя со всех сторон очень даже обдувает приятный морской ветрище (так что в следующий раз панамка будет с веревочками), чувствуешь себя человечищем и искренне веришь, что это звучит гордо… А дома, сидя перед нашими соседями, благовоспитанным семейством, и замазывая раны (т.е. сгоревшие ноги) сметаной (Господи, какая там сметана, о ней поэмы можно складывать! а я просто-напросто нарезала ее кусками), я с небрежностью бывалого путешественника рассказывала об увиденном: без эмоций и телячьих нежностей, так, вкратце. Как человек, который только что покорил вершину.

Через пару дней раны мои затянулись, и я уже паковала завтрак туриста для поездки в Новый Свет. Впрочем, после Кара-Дага горы Нового Света казались уже детским лепетом.
- Где? Где священный трепет первооткрывателя? - спрашивала себя я, топча Царскую тропу. Трепет сидел где-то в глубине души и, по всей вероятности, курил бамбук и на свет Божий вылезать не собирался.

Но потом я поняла. В Новом Свете иная прелесть. Он зноен, и красив, и грозен, но бесконечно нежен, мил и уютен. Недаром там снимали "Анну Каренину" и "Алые паруса". Воздух напоен запахом сосёнок и можжевельника, тихие гроты, в которых пошуршивают летучие мыши, песчаные пляжи и теплое-теплое море.

Кстати, сделала один практический вывод: тетенькам в экскурсионных палатках верить нельзя. Ладно, то, что они не предупреждают про нудистские пляжи, меня не смущает, то, что сочиняют про турецкие автобусы с кондиционером, я еще могу простить, просто потому что легко переношу дорогу, но шлепанцы!!! Это уже крик души. И ног!!! Истерзанных во время лазания по горам Нового Света, потому что тетенька мило сообщила, что это будет детская прогулка по песчаным дорожкам, а я ей поверила! И хоть Новый Свет - это вам не Кара-Даг, но легче моим ножкам от этого не было.

И все же я попалась на эту уловку еще раз, когда мы отправились покорять Херсонес и Мангуп. Попалась исключительно потому, что дама, продававшая экскурсии, сообщила мне, что она сама, представляете, и еще на каблуках, поэтому одевайте вечерние платья, фамильные драгоценности и - в путь, дети мои! Немножко я в ее словах засомневалась, поэтому на всякий случай одела все те же шлепки, легкий сарафанчик, припанамилась, и в 7 утра как штык стояла у музея Волошина. Вместе с беглым оглядыванием соавтобусников, одетых в шорты-майки-кеды, в душу закралось сомнение… но оно улетучилось: я увидела окаблученное семейство из мамы и дочки, которые выступали в шляпах с цветами и в босоножках на каблуках.

Экскурсия была организована заместителем директора музея г-ном Шапошниковым Олегом Константиновичем. Честно говоря, никогда не питала особой страсти к экскурсоводам: основная их масса нудно жужжит себе что-то под нос и только по размахиванию рук можно понять, что сейчас надо посмотреть направо, потом налево, а о чем речь идет потом дома читаешь в энциклопедии; или же наоборот есть такой подвид (в основном, сухонькие тетки), который отличается особенностью скучивать всех вместе и верещать благим матом, если кто-то пытается откучиться и посмотреть самостоятельно что-либо. Но душка Олег Константинович… Правда, из всего, что он рассказывал по дороге в Херсонес, я запомнила только одну историю про дочку царя, которая спасла город от врагов, пытавшихся его захватить обманом во время ее же свадьбы, и после этого в Херсонесе начался новый отсчет времени. А все остальное время я проспала, потому что вместо 2-х с половиной часов (как обещала дама) мы ехали все 4 в совершенно не турецком автобусе по абсолютной жаре.

В Херсонесе было несколько впечатлений. Во-первых, колокол. Колокол (огромный!) вытесан из гранита, а звучит как металлический. Кто его вытесывал услышать не удалось, в своих шлепках я совершенно не успевала прыгать по развалинам за нашей группой, а потом спросить забыла.

Второе же впечатление - театры. Один расположен во дворе восстановленного монастыря, воздух напоён запахом растущих там роз, журчит фонтанчик, сам монастырь увит диким виноградом и используется во время спектаклей в качестве декорации.
Другой театр расположен у входа в город: огромные ворота, стены, вытесанные в камнях ступени… Жаль, в этот день представлений не было.

Основательно заправившись хот-догами и мороженым (гурманам пришлось туго, больше там ничего не продается), мы загрузились в автобус и поехали на Мангуп. Заволновалась я только когда увидела, что за окном сплошные горы, горы… На мой вопрос сколько еще добираться, Олег Константинович честно ответил, что еще немного осталось, но потом часовой марш-бросок в горы. Будь у меня кеды, но…
- В горы… - прошептала я, с тоской глядя на свои шлепки.
В этот раз все оказалось намного лучше, чем в Новом Свете: подъем осуществляется лесной тропой, таким образом, солнце не палит, и ноги не ломаешь, комары, правда, кусают неимоверно, но тут уже ничего не попишешь.
Какой лес!!! Огромные белые камни, покрытые пушистейшим мхом, страшенные деревьища, увитые лианами, и сквозь толщу листвы - акварелью проскальзывает солнце. И очень хочется увидеть эльфа или, на худой конец, Робин Гуда.

О, Мангуп! Вырываешься из лесных объятий и попадаешь на плато, которое с торжеством заливает солнце - теперь это его царство.
О, Мангуп! Стоишь на обрыве, в душе восхищаясь собственной смелостью, а под тобой изумрудами разливаются травяные реки, а меж них узенькие ниточки истоптанных дорог.
О, Мангуп! Из-под обрыва, почти из-под ног, выплывает черная птица, грозная, зловещая, величественно задевает она облака и тает вдали точкой… "Орел, орел!" - ахают туристы, но мы, Мангуп, ведь мы с тобой знаем, что это черный вОрон отправляется на охоту.
О, Мангуп! На твоих равнинах, склонах и ущельях селились люди, строя дома и храмы, вознося стены. Но самое страшное в тебе, Мангуп, ты знаешь? Городская тюрьма. Крохотные кельи с каменными топчанами сколько они видели, что слышали? Выйдешь из кельи и окажешься на маленькой площадке, вроде балкона без ограды, а кругом - только горы, уходящие в никуда, да небо, чистое и светлое, и, казалось бы, чего проще, вспари, раскинь руки, ведь не рожден человек ползать!.. О, Мангуп!
Домой вернулись ночью, в начале двенадцати. Потрясенные.

Трижды ездили в Судак. Первый раз просто купаться, в Коктебеле штормило. А в Судаке было тихохонькое море, песчаный пляжик. Город мне не понравился: большой, несуразный, пыльный. В нем был найден лишь один кусочек жизни - татарская чайхана "Фортеция". Уютные комнатки с плетеными стенами и большим количеством мягких подушек, вкуснейший зеленый чай, ненавязчивые восточные мотивы и - Эля. Наша официантка Эля. Маленькая, гибкая, эбонитовая статуэтка с огромными черными глазами, оживающая, подходя к нашему столику. Она тянется к столу и - Майя Плисецкая умирает лебедем: от плеча к локтю катится нежная волна, разбивается о точеные пальчики, держащие сахарницу, и отходит.

Потом мы ездили уже не в Судак. И даже не купаться. Мы ездили пить чай. К Эле. А когда устраивали там прощальный ужин (на следующий день уже нужно было уезжать), Эля попросила написать ей в блокнот что-нибудь на память. Часть тусовки, представлявшая основательно захмелевшее мужское население, долго кряхтела, сочиняя корявые, но очень искренние стихи (корявые, потому что все сочиняли вместе и каждый хотел, чтобы его эпитет был обязательно включен, в итоге получились не стихи, а набор трогательных прилагательных).

Еще можно рассказать про наших замечательных хозяев, Сашу и Нину, и про их дочку Дашу, которой вслед все обитатели пансионата вздыхали: "О, Майами!"; и про крепленые крымские вина, и про гранатовое дерево под моим окном, и про пирожные-"ежики", которые мы каждое утро покупали на завтрак; и про набережную под названием Бродвей, где по ночам гремит музыка, а старик-художник, седой, в белом костюме, с ниткой жемчуга на шее, продает изумительные акварели; и про мыс Волошина, бородой уходящего в море, и про то, что отдыхать - это невероятное удовольствие… И еще столько! Но я молчу. И улыбаюсь. Я - в Коктебеле.