На главную
 
 
 

Караван
Автор: Dear / 21.03.2018

Собака лает, а караван идёт.
Пословица

I
Жил-был караван. Самый обычный. В меру гордый, в меру отзывчивый, в меру красивый, в меру богатый. Очень выносливый и трудолюбивый. Жил своей жизнью. Шёл своей дорогой. По сторонам не озирался, назад не оглядывался. Обновлялся, редел-пополнялся и века шагал ровной, неторопливой шеренгой. Вперёд.

Каждый караванщик чтил правило: держаться друг друга и друг за другом. Не стая, не стадо, не табун, мы — караван.

В одном из селений из подворотни на него ринулась собачонка. Лаем заливалась.

Почему? А кто её знает? Не первая она и не последняя. Бывает.

О чём лаяла? Что-то в роде: ай-ай величественные, ай-ай гордые, ай-ай независимые да уверенные. Никто больно-таки не прислушивался.

От лая задыхалась она, а он — невозмутимый, нисколько не нарушая размеренности, шагал.
Наконец, себялюбивая, неглупая собачонка, звали её Лазу, поняла — нет до неё дела. Обидно. Направилась к колдунье, ей дала золотые монеты.

— Измени мою внешность! Во что бы то ни стало, хочу быть одной из них!

О чём лаяла? Что-то в роде: ай-ай величественные, ай-ай гордые, ай-ай независимые да уверенные. Никто больно-таки не прислушивался.

Та спросила:

— Кем же?

— Преврати меня в верблюдицу. Они там главные. В красивую!

— Хорошо. Влюблю в тебя одного из молодых верблюдов. Это всё что в моих силах. Нрав же твой тебе самой придётся изменить. Верблюдов с собачьей сущностью не бывает. В ту минуту, когда разоблачат тебя, своей считать перестанут. Навсегда. Второго превращения не будет. Впредь попусту не лай, ты не собачонка.

Задумано — сделано. Долго ли умеючи? Итак, собачонка обернулась в восхитительную верблюдицу. Она скромно, смиренно примкнула к каравану. Влюбился в неё Тал. Два малыша у них появились. Всё было бы неплохо, но не могла Лазу скрывать свою суть долго. Может? это невозможно? Необорима природа. Однажды она начала неистово лаять на всё, что окружало её: луну, солнце, пустыню и караван. Раскрылось колдовство.

Тотчас она семье стала безразлична.

Тал сильно закручинился, поскольку любил жену. Но кто не ошибался — тот не познал жизнь. Гораздо больше обеспокоился он о том, что в детях могут проявиться чуждые им манеры, от которого спасение — родная среда.

К Лазу вернулся облик собачонки. Лаяла, лаяла...

Караван мирно шёл. Шёл своей дорогой. Дальше.

Заприметив караван, скорпионы разбежались, но не Лид. Негоже принцессе убегать. Она, то ли нарочно, то ли случайно, зацепилась за одного из верблюдов — Мин. Пристроилась.

II
Пустыня.

На обочине тропы в горячем песке в поисках еды копошилось многочисленное семейство скорпионов Аз со своей принцессой Лид. Заприметив караван, скорпионы разбежались, но не Лид. Негоже принцессе убегать. Она, то ли нарочно, то ли случайно, зацепилась за одного из верблюдов — Мин. Пристроилась.

Тепло, уютно у него на шее. Приглянулся он ей. Подчас она его тихо (сильно не смела, дабы не растоптал) жалила, но Мин — большой, сильный — не замечал ни жало, ни её саму. Ненароком скидывал её. Она смертельно оскорблялась. Через призму обиды с всевозрастающим интересом приглядывалась к Лазу, к тому времени сблизившейся со змием зелёным — ЗЗ.

— Я — Лид. Давай дружить.

— Я Лазу.

Сдружились. Хитрая Лид пользовалась рефлексивной эмоциональной нестабильностью Лазу, лёгонько жалила её, сваливала на караванщиков, та притворно верила и неистовее лаяла.

— Ты такая смелая! — нахваливала её Лид.

— Недооцениваешь себя. Я лишь лаю, кусать не смею — лягнут, а вот ты можешь незаметно ужалить. Хочешь Мин женить на себе?

Лид мечталось замужество. Чрезвычайно. Но даже для скорпионьей среды она была настолько коварна, что ни один скорпион не рискнул в жёны её взять. Нарочито жалостливо заныла:

— Ах! Я несчастная скорпионша. Он красивый! Возможно ль это?

— Да! Не столь давно я была верблюдицей. Вон те два верблюжонка — мои. Нужны монеты золотые.

— Недооцениваешь себя. Я лишь лаю, кусать не смею — лягнут, а вот ты можешь незаметно ужалить. Хочешь Мин женить на себе?

— Не вопрос. В нашем семействе добра этого хватает.

Собачонка посадила скорпионшу себе на шею, помчалась к знакомой колдунье. Золотые монеты отдали ей. Та спросила принцессу:

— Ой ли? С твоим-то гипертрофированным чувством гордости? Уверена ли ты?

Заверила Лид в ответ:

— Верблюдицей хочу стать! Во что бы то ни стало! Красивой!

Колдунья наказала:

— Ладно. Но в моих силах изменить тебя лишь внешне, внутренне же характер ты сама должна поменять. Верблюдов со скорпионьей сущностью не бывает. Колдовство продержится до одного сильного укуса тобой кого-нибудь из них. Как только тебя разоблачат, не посчитают больше своей. Навсегда. Второго превращения не будет. Отныне жалить не смей, ты не скорпион.

Сказано — сделано: самка скорпиона превратилась в верблюдицу.

Лазу (неведомо ей, как о коварности, так и о лености Лид) воскликнула:

— У, какая ты большая, покатай теперь меня.

— Что ты?! Ох! Я еле иду, а на меня ещё поклажу положат. Ужас. Терпеть буду ради Мин.

И он-таки обратил внимание на неё, кротко примкнувшую к ним. Не зря говорят, от того, что предопределено, не убежишь! Деточки появились у них. Всё было бы неплохо, да вот Лид надоело притворяться верблюдицей. Не подобает скорпионьей принцессе носить поклажи, ходить шеренгой. Она до того соскучилась по скорпионьей сущности, что незамедлительно захотелось показать её. Ну, коль хочется, зачем дело стало? Желание и злость — ум переборют. Обратившись в скорпиона, начала всех жалить, досталось и верблюжатам и подруге Лазе. Тут открылась тайна колдовства.

Обманутым быть не лучше, чем обманывать. Но кто не был обманут хотя бы раз? Вероятно, тот не познал жизнь!

Незамедлительно семья забыла об её существовании.

Обескуражен, рассержен, вместе с тем раздосадован был Мин.

«Бесспорно — скорпионья, собачья, верблюжья сущности разные, но дело не в этом. Выдавать себя в чужом обличье, в лучшем ли, в худшем ли, не имеет значения; маскировать свою сущность, казаться тем, кем ты не являешься, стоит ли? И скорпион и собачонка кому-то нужны, полюбит их кто-то», — раздумывал он.

Обманутым быть не лучше, чем обманывать. Но кто не был обманут хотя бы раз? Вероятно, тот не познал жизнь!

Оставить её в пустыне готов был он, да ей в горячий песок отцепляться не хотелось, лень, пригрозила, что ужалит их верблюжат, отчего те навечно примут скорпионье обличье. Нельзя этого допустить. Бог с ней.

Что сделано, того не воротишь, разбитый сосуд не склеить — сожаления об опрометчивом проступке напрасны. Лид, глотая свой яд, мечтала о всемогущем принце-скорпионе, вместе с которым покусала бы караванщиков.

Тепло ей на шее Мин. Он, довольный своими ребятками, всё такой же — великодушный, сильный, не замечал, как она подчас тихонечко покусывала его.

Прошло немного лет. Детки выросли в благородных членов мира. Тал и Мин встретили свои половинки, настоящие, женились, появились ещё потомки. Все они живут жизнью родного каравана.

Что стало с Лид и Лазу, принесшим им напасти?

Ответа нет. Может, собачонку загубил ЗЗ, а скорпион своим ядом отравилась. А может — дай бог — безмерно счастливы они.

Не до них каравану. Он, не оглядываясь назад, не озираясь по сторонам, трудности перенося, смело бороздит Жизнь. В меру гордый, в меру отзывчивый, в меру красивый, в меру богатый. Очень выносливый.

Укусить норовят скорпионы, лают собачонки, а Караван идёт. Идёт.



 
 

Что не так с этим комментарием ?

Оффтопик

Нецензурная брань или оскорбления

Спам или реклама

Ссылка на другой ресурс

Дубликат

Другое (укажите ниже)

OK
Информация о комментарии отправлена модератору