- Каждый человек вправе выбирать, как использовать свое свободное время, я, например, не понимаю людей, любящих детективы. Куда лучше сесть на мягкое кресло, поставить рядом чашку ароматного кофе и, открыв нетленные произведения классиков, погрузиться в мир изощренных образов и волшебного языка. Сегодня я расскажу вам о двух великих людях: Камю и Сартр...

Я умею заразить публику своей страстью - любовью к хорошей литературе. Студенты на моих занятиях слушают, открыв рты. Я учу их видеть в сочетании букв искусство.

- Таким образом, именно произведения Сартра позволили определить положение женщины в обществе, и представления о равнозначности полов стали инновационными для социума того времени. Камю же позволил задуматься о... - звонок прервал мою фразу на полуслове, - задуматься о необходимости преобразований. На этом пока закончим, до новых встреч.

Аудитория начинала пустеть, я подошла к окну и взглянула на плачущую осень. Мой взгляд скользнул по знакомому силуэту. Напротив университета стоял мой сын. Он учился в одиннадцатом классе и посещал подготовительные курсы физмата. Его статная высокая фигура очень напоминала мне о его отце. Он преподавал зарубежную литературу ХVII века, говорил бархатным басом и носил пенсне. Мне казалось, этот человек - воплощение культуры и прекрасного воспитания. В общем, он покинул наш университет раньше, чем Артем появился на свет.

- Каждый человек вправе выбирать, как использовать свое свободное время, я, например, не понимаю людей, любящих детективы.

Я спустилась с лестницы и вышла навстречу сыну. Мы поздоровались взглядами и не спеша пошли к дому.

Вся наша жизнь последний год была подчинена поступлению сына в вуз. Я откладывала деньги и хранила их в своей любимой книге - «Процесс» Кафки. Коричневый переплет с золочеными буквами хранит не только божественные страницы, но и первоначальный вклад в будущую карьеру моего сына. Мы живем очень дружно, дополняя характеры друг друга. Нас не разделил даже тот факт, что у Артема появилась подружка. Она, что естественно, вызывает у меня некоторое чувство ревности, но я же столько лет работаю преподавателем, что терпение и умение скрывать эмоции - мои постоянные соседи.

- Ты будешь дома вечером? Я хочу Тамару Сергеевну к нам пригласить на женские разговоры.

Я всех людей, даже своих подруг называю по имени отчеству - странная привычка. Сын оторвал взгляд от тарелки с лапшей и улыбнулся. У меня от неожиданности кольнуло сердце - вылитый отец!

- Да уйду, уйду я! До двенадцати дом будет матриальхарным!
- Не матриархарным, а матриархальным. От слова М А Т Р И А Р Х А Т, - сказала я разделяя каждую букву.

Вечером Тамара Сергеевна не смогла прийти, и я провожала день с книгой и пледом. Одиночество почти не чувствовалось, на сердце горело тихое пламя нежности. Я подошла к полке с книгами и провела рукой по всем многочисленным бестелесным друзьям и советчикам, которые не покидали меня еще со школьной скамьи. Вот Мопассан и его великая «Жизнь», вот Мериме и страстная «Кармен», а здесь Прево и «Манон Леско», умеющая обласкать и обмануть любого мужчину. Но в самой середине - наглый и загадочный Кафка. Я взяла коричневую книгу, поднесла к лицу и вдохнула аромат творчества. Пальцы сами перебирали страницы, перелистывая несколько раз всю книгу, я замерла в страшной догадке - нет денег - моих накоплений для поступления сына!

Холодный пот прошиб тело, я в судорожном порыве перебрала каждую страничку еще раз. Я опустилась на пол и откинула «Кафку» в сторону. Кто взял? И что мне теперь делать? Просидев в забытьи несколько минут, я попыталась взять себя в руки. Сын? Если это сделал он, то как дальше жить? Самый близкий человек предал меня. В мою голову нетерпимо полезли разные, самые глупые и обидные мысли. Надо встать и восстановить в памяти последние дни. Я докладывала деньги неделю назад в день последней зарплаты. Сын в этот день говорил, что его девушка хочет в подарок золотой браслет - а у мальчишек в этом возрасте гипертрофированное чувство гордости, он, наверно, решил таким образом самоутвердиться перед ней! В моем мозгу постепенно выстраивались многочисленные улики, подтверждающие виновность сына.

Просидев в забытьи несколько минут, я попыталась взять себя в руки. Сын? Если это сделал он, то как дальше жить?

Я подошла к крану, набрала в ладошки холодной воды и плеснула себе в лицо, чтобы хоть как-то сбросить затмившие рассудок эмоции. Я, как Шерлок Холмс в свои лучшие годы, ступенчато выстраивала доказательства виновности сына, основанные на необычных мелочах в его поведении в последнее время. Суетливость, чрезмерная уступчивость, желание, видимо, задобрить меня, но он же должен понимать, что обман обнаружится, и что тогда. Я только сейчас поняла, что последствия поступка смутили бы даже видавшего виды Пуаро! Надо восстановить баланс в своих хаотичных мыслях. А для этого идеально помогает только одно средство. Я прошла в ванну, набрала воду в маленький тазик и распаковала новую тряпочку для уборки. Подойдя к полке с книгами, я увидела «Кафку», жалко валяющегося в углу комнаты. Никогда не ожидала, что он принесет мне столько неприятных моментов. Книга называлась «Процесс», таковой случился тридцать минут назад в моей голове, и виновным по всем статьям признан мой единственный сын. Я вынула все книги с первой полки и не спеша начала протирать каждую.

Стукнула входная дверь, и от неожиданности я вздрогнула. Почему-то я совсем не подготовилась к разговору с сыном, да и дальнейший план действий все не складывался в единую картину, хотя перемыта была уже большая половина полок.

- Мам, привет, чего это ты? - сын выглядел по-обычному спокойным.
- Полки мою, а почему ты так удивляешься? - я усиленно вспоминала все приемы выбивания чистосердечного признания, показанные в многочисленных сериалах про преступников.

Сын равнодушно ответил:
- Ночь на дворе, а ты уборку задумала.
- В тебе чувствуется напряженность, ты чего-то боишься? Тебе есть, что скрывать? - я постаралась посмотреть Артему в глаза как можно более проникновенно!
- Мам, ты чего это? - сын удивленно заглянул в мое напряженное лицо.
- Лучше признайся сам! Так будет проще всем! - мой голос чуть дрогнул.

Сын оглядел комнату и увидел одинокую книгу в коричневом переплете, валяющуюся на полу.

Я усиленно вспоминала все приемы выбивания чистосердечного признания, показанные в сериалах про преступников.

- Мам, а чего это у тебя Анькин подарок валяется на полу? Это же твой любимый «Кафка»?
- Артем, ты издеваешься?
- Нет, - удивленным и неуверенным голосом ответил сын. - Это же подарок тебе от моей Аньки, я три дня назад принес.
- Артем, это моя книга, я купила ее сто лет назад. И в ней... - я запнулась и сжала губы, сдерживая обиду.

Сын заметно оживился, подошел к полке, которую я несколько минут назад активно вытирала:
- Да нет же! Эту книжку принес я, а ты еще к лекции по французской литературе готовилась. Сказала только «спасибо, поставь на полку».
- Ну, а где тогда моя книга???
- Мам! Вот она, во втором ряду, ты же в ней деньги на мою учебу хранишь!

Я потянулась на носочках и увидела «Процесс», спокойно расположившийся в углу во втором ряду книг. Переплет выглядел немного потрепанным по сравнению с валявшимся на полу изданием, но отображал его точную копию. Я достала книгу и перелистала странички, из нее приятным кружением посыпались деньги.

- Темка, мама у тебя - неудавшаяся Миссис Марпл! Ясно! - я засмеялась совсем каким-то детским смехом. - Тём, ты самый лучший сын на земле, я тебе когда-нибудь это говорила? Говорила, скажи?
Артем вертел в руке томик Кафки и часто моргал длинными ресницами.