Что случилось? Чудо, конечно! Оно всегда происходит, когда ты к этому не готов, или готов, но меньше всего. Когда сидишь и клянчишь у сверхъестественных сил чего-то, в последнее время все больше материальных благ, и ничего не происходит. А тут вдруг - нате вам!

Но все по порядку.
Я, как в обычный день, без особого энтузиазма шел на остановку. Наверное, от того, что кофе закончился, настроение было близкое к нулю. Если бы я не знал, что снег белый, я бы подумал, что на самом деле он цвета грязного сумрака. Лица идущих навстречу тоже были такого оттенка.

Приятность трамвайного тепла была в момент задавлена едущими со мной в одном направлении. Не людьми, а именно едущими. Потому что людьми они были до того, как втиснулись в трамвай.

Как можно созидать в таком состоянии? Пуговицы от дубленки оторваны, шапка потеряна, в сознании осели неприличные слова, посланные тебе вслед...

Пуговицы от дубленки оторваны, шапка потеряна, в сознании осели неприличные слова, посланные тебе вслед...

Обессиленный и взмокший, я рухнул на стул. Не выдержав очередного такого приземления, стул крякнул и развалился. Алюминиевая трубка, рассчитанная на полуслоновий вес не выдержала и отреагировала на мой негативный посыл. Добро, если бы она просто треснула, она безжалостно вонзилась в то самое место, которое ее обидело.

На шум примчались сослуживцы. Реакция у них была правильная – они смеялись, вернее ржали. Дамы прикрывали ладошками лица и хихикали. Мужики не стеснялись:
– Славян, ты теперь наверняка шашлык есть не будешь до конца жизни.

Было решено меня не трогать до приезда скорой. Я лежал на полу и тихо стонал. Сердобольные девушки прикладывали мокрое полотенце почему-то к моему лбу, который ну совсем не нуждался во внимании.

- Угораздило вас, да еще перед праздниками, – суровая «скорая» тетка перевернула меня, как забитого барана, одним махом разрезала брюки, туго затянула жгут на моем пивном животе и решительно вынула из бедра обломок от стула. Потом, я помню, она сделала мне укол и, кажется, не один. Распорядилась, чтобы сообщили родным, куда меня повезут.
- Оформляй как колото-резаную, бытовую. Чего улыбаешься, группа крови у парня редкая, донора не найти, сейчас вам не до смеха будет, – последнее, что я услышал…

- Слава, сынок, пить хочешь? – мамин голос будто звучал из далекого детства. Я вырос в деревне, где мы жили в обычном деревянном домике, с неприхотливым бытом, в окружении красот среднерусской полосы, ручной козы и бестолковых кур.

- Мам, ты поезжай домой, прости, что праздник тебе испортил, – я не узнавал собственного голоса.

Мои нечастые ангины были для меня праздником. Мама варила клюквенный компот, делала пирожки и ставила все на табурет возле моей кровати. Так приятна была забота вечно занятой на ферме мамы. И еще было приятно становиться центром внимания всех, кто находился рядом. Даже коза подходила, нюхала меня своим нервным, вечно подвижным носом и тихо уходила, цокая копытцами. А потом мы переехали в город…

Белоснежный потолок, стены и назойливый запах йода вернули меня к действительности. Шея затекла так, что я не мог пошевелиться, потому как лежать мне теперь предстояло только на животе. Зато медсестре легко делать инъекции…

- Мам, ты поезжай домой, прости, что праздник тебе испортил, – я не узнавал собственного голоса.
- Сына, я тут иконку поставила, ты помолись, тебе непременно полегчает, – столько жалости может быть только в глазах матери.

Мне так и не удалось ее уговорить поехать домой. Она стоически продолжала ухаживать за больным по забавной причине сыном. Общительный и добрый человек, она быстро перезнакомилась со всеми работниками и больными.

До Нового года оставалось пять дней. Вынужденные жильцы клиники, пытаясь приукрасить свою жизнь, рисовали зубной пастой снежинки на оконных стеклах, вешали гирлянды из ваты, нанизанной на нитки. Все ждали праздника…

В один из таких вечеров я захандрил. Покосившись на принесенную мамой иконку, я полушепотом попросил: «Сделай так, чтобы я мог, наконец, на спине лежать». Подумав еще секунду, добавил: «Хочу в праздник дома быть». И зачем-то сказал «спасибо».

Покосившись на принесенную мамой иконку, я полушепотом попросил: «Сделай так, чтобы я мог, наконец, на спине лежать».

Через пару дней я отправился за продуктами в гипермаркет. Хотелось ощущения праздника. Желание, чтобы меня видели здоровым и счастливым, было непреодолимо.

Когда, прихрамывая, я проходил через турникет, сверху на меня посыпались золотистые бумажки и загромыхала бравурная музыка. У пережившего недавнее приключение человека первая реакция была – защититься. Я обхватил голову руками, хотя точно знал, что у человека гораздо больше уязвимых мест.

С криками «Миллион!» ко мне подбегали с разных сторон снегурки и деды Морозы. Оказывается, в магазине была объявлена предпраздничная акция «Миллионный покупатель», и именно я оказался им.

Дед Мороз торжественно вручил мне красивую бумагу, на которой было написано, что я владелец призового автомобиля. В добродушном Морозе я тоже заподозрил переодетого Бога...

Дома меня ждал еще один приятный сюрприз.
- Слава, я тут гостей пригласила, мы с Ирой познакомились в больнице. А это ее брат – Женя. Он тебе кровь свою дал, и теперь ты можешь считать его своим братом, – мама лукаво и радостно улыбалась.

Новые знакомые мне понравились. Рядом с Ирой я чувствовал себя поглупевшим порхающим слоном, испытывающим радость от одного ее присутствия.

Дед Мороз торжественно вручил мне красивую бумагу, на которой было написано, что я владелец призового автомобиля.

У Жени оказалась уникальная профессия. Он работал каскадером. С виду даже хрупкий, он никак не был похож на представителя такой мужественной профессии.

Я признался ему, что после случившегося во мне поселился какой-то страх, что я шарахаюсь от каждого необычного звука, предпочитаю ездить на такси и с ужасом представляю, как буду водить собственный автомобиль.

В ответ он пригласил меня на свой служебный автодром, чтобы помочь снять все страхи.
Удивительно, мы и в самом деле были похожи, как братья. Нам нравились одни и те же вещи, были одинаковыми кулинарные предпочтения, даже девушки нам нравились однотипные – не истеричные, с интеллектом, излучающие добро.

Через три дня я забыл, что вообще чего-то боялся. Компании его коллег я был представлен как брат. Они крепко пожимали мне руку, хлопали одобрительно по плечу, делились сигаретами и пивом. С ними было тепло и спокойно, я впервые за долгое время почувствовал опору под ногами. Суета куда-то отошла, я делал все размеренно и трезво.
Теперь эту иконку ношу в кармане, хотя фанатичного трепета не испытываю. Понимаю, что ей там не место, но так кажется надежнее.

Временами возникает желание попросить, чтобы я мог снова есть шашлык, но я этого специально не делаю. Чудес на одного человека хватает - и шут с ним, с этим запеченным мясом.