— Мам, а давай сегодня в лес сходим в ночное?

— В какое еще ночное??! — кастрюля с супом чуть не выскользнула из рук.

— Понимаешь, — Андрюша подошел ближе, пытаясь заглянуть в глаза, — завтра день Ивана Купала. А сегодня ночью в лесу должен папоротник расцвести!

Я с любопытством уставилась на ребенка. Надо же, большущий какой вымахал, а в голове до сих пор детство играет.

— Нам сочинение на лето задали, — продолжал тот, — а у меня темы никакой нет… вот я и решил про папоротник. Ты же не будешь мешать творческому процессу??

Умнеет прямо на глазах, обрадовалась я и чмокнула сына в макушку.

— И в эту ночь в лесу все лешие и водяные собираются. Вон, Васька в прошлом году даже русалок видел!

Я с сомнением посмотрела на сына, а стоит ли так рисковать из-за какого-то сочинения по литературе?

Нет, пожалуй, что все еще хуже, чем я думала! Хорошо хоть про Деда Мороза не вспомнил!

— Милый, я одна ночью в лес не пойду! Там темно и страшно!

— Почему одна? Папу возьмем!

Папа в это время, разметавшись на диване и прикрыв лицо газеткой, «смотрел» телевизор.

— Вряд ли он найдет время для ночных прогулок по лесу…

— Ха, думаешь, он не захочет на русалок посмотреть? Ты что, забыла, как он просиживал все дни у телевизора, когда шли соревнования по женской гимнастике? А тут русалки! С хвостами! Да он домой не захочет возвращаться!

Я с сомнением посмотрела на сына, а стоит ли так рисковать из-за какого-то сочинения по литературе? Но Андрюшка уже мчался к дивану, вытаскивать любимого папулю из-под газет.

Услышав про русалок, папа неожиданно оживился и сразу забыл про боли в пояснице и правом виске. За ужином он был задумчив и сосредоточен.

Пока сын искал фонарик и средство от комаров, супруг побрился, надел галстук к выходному костюму и обильно побрызгался любимым парфюмом, после чего сборы в лес были закончены.

— Ну, далеко еще? — нервничала я, в темноте продираясь сквозь колючий кустарник. — Что-то никакого папоротника не видно. — Про русалок даже и думать не хотелось…

— Рано еще! — деловито пробасил сын, высвечивая фонариком тропинку. — Надо отойти подальше, найти поляну, а там и будем искать.

— Смотрите, — вдруг обрадовался папа, — костер! Видно, не только нас на экзотику потянуло.

Мы приосанились и дружным строем направились к свету. На поляне было полно народу. Костер радостно полыхал, высвечивая оживленные лица и салютуя разноцветными искрами. Атмосфера была что ни на есть праздничная.

— А вот и новенькие! Проходите, проходите, гости дорогие! Присаживайтесь, — к нам навстречу уже спешил худощавый мужчина с крючковатым носом. — Леший! — весело представился он.

— Лина! — я неуверенно протянула руку, с удивлением разглядывая нового знакомого. — А у вас шишка на носу!

— Да черт с ней, с шишкой! Вон, у Водяного водоросли из ушей растут, и ничего, живет себе, не жалуется.

От толпы тотчас отделился пожилой мужчина и церемонно раскланялся. Из ушей у него действительно торчали какие-то пучки. Я, на всякий случай, придвинулась поближе к мужу. Андрюшка же, хитро подмигнув, ринулся в самую гущу народа.

Ничего другого не оставалась, как сделать вид, что я тоже голодна, и припуститься вслед за ними.

— Ты ватрушки любишь? Бери, — неожиданно обратилась к нему симпатичная девушка в длинном сарафане с распущенными волосами. И, увидев, как сын уплетает угощенье, громко расхохоталась. От резкого движенья сарафан приподнялся, и мне показалось, что под ним серебристой чешуей сверкнул рыбий хвост.

Не успела я еще как следует осознать увиденное, как мимо меня, влекомый к костру двумя энергичными девицами, пронесся муж с ватрушкой в зубах. Ничего другого не оставалась, как сделать вид, что я тоже голодна, и припуститься вслед за ними.

— Не хотите ли отведать поганок? — открывая консервную банку, кокетливо поинтересовался Водяной.

— Нет, — испугалась я. — У меня диета, могу есть только колбасу.

Среди присутствующих воцарилась напряженная тишина, и я поспешно полезла в сумку за бутербродами с колбасой.

— Вот! Угощайтесь!

Бутерброды вмиг исчезли, а я ощутила всеобщее внимание, полное любви и благодарности. В это время на старой сосне заухал филин.

— Пора! — проскрипел Леший и ринулся в темноту.

Все, как по команде, бросились следом, наше семейное трио было в первых рядах.

Остановились мы возле зарослей папоротника. Приподнявшись на цыпочки, я увидела легкое свечение, а затем крохотный бутон, который становился все больше и больше, прямо на глазах превратился в прекрасный цветок. От восторга все затаили дыхание. Ощущение было такое, будто мы соучастники волшебства.

Домой мы вернулись ближе к рассвету. Муж, сладко зевнув, отправился в спальню. Сын же еще долго возился в своей комнате, скрипя ручкой.

В один из сентябрьских дней Андрюша неслышно появился в дверях и застыл у порога.

— Ну, как сочинение? — немедленно поинтересовалась я.

— Порядок! — он продолжал стоять, словно прислушиваясь к каким-то своим мыслям. — Русичка сказала, что я самородок — ей еще никто сочинения в стихах не писал. И еще сказала, что у меня перспективы…

Сгорая от нетерпения, я залезла в портфель, достала тетрадь и открыла нужную страницу. В правом нижнем углу стояла крошечная, еле заметная пятерка, над ней корявым размашистым почерком был написан стих:

Бутерброды вмиг исчезли, а я ощутила всеобщее внимание, полное любви и благодарности.

Жил да был в одном лесу
Леший с шишкой на носу.
Собирал цветочки
И сажал в горшочки.

Приходил к нему на ужин
Водяной из старой лужи.
Доставал поганки
Из консервной банки.

А русалки-хохотушки
Приносили им ватрушки.
Так и жили-поживали
Никаких забот не знали.

Я оглянулась на сына. Тот смотрел на меня глазами олененка, веснушки на его носу сгруппировались в знак вопроса.

— Может, вырасту и стану Блоком?..