Буквы появляются, цепляются друг за друга – то тощие, то толстые, то изящные, то грубые. Буквы осваиваются, буквы прижимаются к листу, обнимают страницы – желтые, потрепанные страницы старенького блокнота. Да, да, того самого блокнота, который уже много лет – мой талисман. Того самого блокнота с маленькой гитарой на обложке. Блокнота-талисмана, который подарил мне мой странный брат. Блокнота, который я наконец-то решила оживить, заполнить, пройти от начала до конца – от первой до последней строчки – его особую, бумажную жизнь. Братишка, ты слышишь? Твой талисман снова приносит мне удачу, вдохновенье. И очень скоро я сделаю почти то же самое, что сделал ты когда-то. Я выберу свой путь. Может быть, тогда мы наконец-то встретимся?

Денис, мой брат, был старше меня на десять лет. Хотя братом он был мне только наполовину – по матери, не было в моем детстве человека ближе, роднее, дороже. Почему? Может быть, потому что Денис был не таким, как все, сказочником, волшебником? Даже повзрослев, он оставался ребенком – таким же, как я, только более сильным и мудрым. Или, может быть, мудрым он казался только мне?

- Машка, когда ты вырастешь, ты должна обязательно сделать одну вещь. Ты должна осуществить свою самую главную мечту. О чем ты мечтаешь?

О чем может мечтать пятилетний ребенок? О роскошной кукле с большими ресницами, о шоколадке с орехами, об аттракционах в парке Горького, наконец, о длинном путешествии в страну, где есть море, солнце и вечное лето.

- У тебя сейчас такой важный возраст! Ты видишь настоящий мир, настоящую жизнь! Запомни свои мечты и осуществи их однажды…

- У тебя сейчас такой важный возраст! Ты видишь настоящий мир, настоящую жизнь! Запомни свои мечты и осуществи их однажды…

Так он мне говорил. Спустя столько лет, столько событий, я помню эти слова. Не потому ли, что они были и в самом деле были сказаны мне в очень важном возрасте?

Он любил играть в мои игры, рассказывать мне истории, делиться планами. Со мной, маленькой, он говорил намного серьезней, чем с большими умными родителями… Я же любила его слушать, ждала, когда он придет из школы, бросит тяжелый зеленый рюкзак у дивана, включит свой побитый кассетник, и жизнь станет звучать совсем по-другому. То очень громкими, дикими, тяжелыми нотками, то, наоборот, - мелодично-звонко, радостно, неторопливо.

А потом, отбросив свои дела, не отвечая друзьям, зовущих гулять во двор, он посадит меня на плечи и потащит куда-то в весну, в ароматный и изменчивый поздний май. Я буду визжать от ужаса и счастья, когда он будет подбрасывать меня в воздух и засыпать у него на плече, когда уже в темноте он принесет меня домой.

- Денис, ну что ты делаешь? Ей же в постель давно пора! – будет ворчать мама. Но разве ей понять то счастье, которое мне только что подарил Денис? Ей, работающей с девяти до семи, вечно занятой, вечно сердитой? Ни ей, ни отцу не был доступен наш с Денисом мир – мир мечты и музыки.

Музыки? Да, музыки! Ведь у Дениса был не только заезженный кассетный магнитофон. У него была самая настоящая гитара, светло-коричневая, семиструнная, гитара, под которую он пел нежные и смешные песни – и чужие, и свои. И я пела вместе с ним!

- Вот подрастешь, сестренка, я тебя обязательно научу играть! – подмигивал мне Денис и затягивал что-то очень сложное, с непонятными мне словами. Я не улавливала смысл, я улавливала мелодию, и, точно передавая звук, изобретала совершенно новые фразы – на своем, детском языке... Так мы и пели!

Когда мне было восемь лет, я попала в больницу с каким-то тяжелым воспалением горла. Температура была слишком высокой, горло болело слишком сильно, я бредила, я оказалась в каком-то неизвестном мире – между мирами – там, где все было серым, страшным, злым… Первой ясной, цветной картинкой, которую я увидела, когда только начала возвращаться обратно, в наш большой и реальный мир, было родное, любимое лицо. Не мамы, не папы. Дениса.

- Сестренка, Машка! – он улыбался мне.
- Я умру, да? Как бабушка?
- Вот еще! И вообще тебе нельзя говорить… Но это только вслух нельзя, понимаешь? Про себя можно! Не только говорить, можно даже петь! Вот, держи, это тебе.

На этой обложке, глянцевой, блестящей, была нарисована гитара. Такая же, как у Дениса! Такая же, только нарисованная…

Он протянул мне маленький блокнот в мягкой обложке. На этой обложке, глянцевой, блестящей, была нарисована гитара. Такая же, как у Дениса! Такая же, только нарисованная…

- Это волшебная гитара. Она нарисованная, да. Но и тебе нельзя говорить. А вот если пролистать этот блокнот – просто пролистать – то ты услышишь, как гитара заиграет. Это будешь слышать только ты, но только ты сможешь петь под эту гитару. Петь, не произнося ни звука. Попробуй!

Я пощупала блокнот, я поднесла его к лицу. Помню, что почувствовала запах новой бумаги, помню гладкость белых страниц, которые начала листать – одну за другой. Помню звуки: шелест листов, разговор соседок по палате, сирену скорой за окном и – вдруг, неожиданно – новый, иной звук – тот, с чего начиналась одна из моих любимых песен. Бархатные, глубокие нотки зазвучали в моей голове знакомой, ласковой мелодией… Вот это да!! Ведь теперь можно петь, да? Я посмотрела на брата – обалдело, счастливо, – а он только хитро улыбнулся и развел руками: я ведь говорил тебе, что это возможно, сестренка!

Стоило блокноту появиться в моей жизни, как жизнь изменилась. Страшные серые миры исчезли, испарились, я поправилась быстро, так быстро, что даже врач удивился – бывает же такое! Но я и Денис знали, в чем секрет…

Вот так этот маленький блокнот с нарисованной гитарой стал моим талисманом. Я не расставалась с ним, я таскала его повсюду, я верила, что он приносит мне удачу, что он отгоняет приведений, злых духов, да и просто поднимает настроение. Ведь стоило только взять его в руки, зашуршать белыми чистыми страницами, как появлялись звуки, мелодии, песни. Ведь это было волшебство, самое настоящее волшебство! И я, и Денис были волшебниками…

Но иногда волшебство не помогает. Иногда даже волшебники плачут. Об этом я узнала, когда Денис, второкурсник ГИТИСа, оказался совсем не тем, кем хотели его видеть родители. Он оказался странным, еще более странным, чем я думала…

Помню, как однажды летом мы с отцом пришли домой немного раньше, чем должны были. Помню, как открыли дверь в квартиру, в комнату Дениса. Помню… Помню, как закричал отец, как закрыл мне ладонью глаза, как какой-то незнакомый мальчик, натягивая на ходу одежду, выскочил в коридор…

Помню страшный скандал… Помню, как сидела у окна, растерянная, заплаканная, а где-то на небе в облако ударила молния. Помню, как все вздрогнуло, напряглось… О подоконник начали биться нервные, вздорные капли.

Его гитара еще долго звучала в доме: в мамином плаче, папином молчанье, в его вещах, оставленных в квартире навсегда…

- Мой сын – извращенец!! Да как ты мог, да как ты…
- Я совершеннолетний – делаю, что хочу! Ты мне вообще не отец! Ты мне никто!

Помню, как хлопали дверцы шкафов, ванной… Помню шаги по направлению ко мне…

- Не смей к ней подходить! Убирайся отсюда!!

Помню хлопок. Еще более сильный и жестокий, чем недавний гром – звук закрывшейся входной двери… Бам! И… И все кончилось. Все. Только стекло было в каплях-мурашках от этого внезапного, безжалостного ливня…

Брат ушел из дома в девятнадцать лет, ушел навсегда, проклятый и не прощенный.
Его гитара еще долго звучала в доме: в мамином плаче, папином молчанье, в его вещах, оставленных в квартире навсегда… И, конечно же, она звучала в моем блокноте.

Братик, братишка, Денис!!! Ну что же случилось, что же произошло? Почему, почему ты оставил меня? Родители объяснили, отводя глаза, что брат просто поругался с отцом и теперь будет жить отдельно. Но я-то знала, я-то чувствовала, что дело в другом. Мой блокнот, твоя гитара рассказали мне об этом.

- Сестренка, когда ты вырастешь, ты должна обязательно осуществить свою мечту, – эти слова все чаще, все настойчивее накладывались на музыку, которую слышала только я. На мою внутреннюю музыку.

О чем мечтает шестнадцатилетняя девочка? О любви, о принцах, о дорогой одежде… А еще она мечтает стать журналистом. Жаль, что ее родители мечтают, чтобы она пошла в учительницы английского языка. Но она – девочка – знает, что однажды ослушается их. Знает, потому что сегодня достала из сумочки свой талисман – маленький блокнотик с нарисованной гитарой на обложке. Пролистала пожелтевшие, смятые, кое-где разорванные страницы. Посмотрела в зеркало, улыбнулась сама себе и неожиданно приняла решение. Она достала ручку, открыла блокнот, приложила ее к первому, заглавному листу, чуть надавила на стержень и, волнуясь, вывела заголовок, который знала еще с раннего детства: «Внутренняя музыка».

Старая светло-коричневая гитара удивленно замолкла. Пришло время для новой музыки – музыки слов. Музыки, которую я напишу сама... Музыки, которую услышат другие. Может быть, именно тогда два волшебника встретятся вновь?