Это произошло в Индии, недалеко от Пури, небольшого курортного городка, на самом берегу Бенгальского залива. Мы остановились переночевать в старом, оставшимся еще с английских колониальных времен отеле. Англичане явно умели выбирать места для отдыха, где ничто не напоминало бы им о толчее, грязи и гомоне индийских городов. Вокруг насколько хватало глаз, простирался великолепный песчаный пляж и росли пальмы. Сама гостиница - небольшое белое приземистое здание - была вся увита розовыми цветами бугенвиллий. Этакий райский уголок, прямо просившийся на обложку туристического проспекта.

После ужина мы вернулись в комнату, и я заснула. Проснулась от каких-то странных звуков. Я прислушалась. Кто-то явно бегал вдоль стены, стуча ноготками по деревянному полу. До боли знакомые звуки.
- Мыши или крысы? - подумала я. - Пожалуй все-таки мыши. Мало мне их в Калькутте, так и здесь бегают. Хотя странно, если бы их не было в этом старом запущенном строении.
Спать расхотелось. И тут мне показалось, что к родному мышиному постукиванию примешиваются еще какие-то звуки. Я откинула москитную сетку, встала и подошла к окну. Было еще довольно темно, и я ничего не увидела, но со стороны пляжа явно раздавался какой-то шум. Что это может быть? Поблизости нет ни дорог, ни жилья. На шум прибоя это не похоже. Я посмотрела на мужа. Он сладко посапывал. Жалко было его будить. Придется идти одной. Любопытство, как всегда, оказалось сильнее страха. Я быстро оделась, вышла из гостиницы и пошла по направлению к пляжу. Вокруг ни души - только пальмы, от которых я иногда шарахалась, принимая в темноте маленькие деревья за людей.

И вдруг я действительно увидела женскую фигуру, двигавшуюся среди пальм в том же направлении, что и я. Вот еще одна и еще. Вскоре повсюду вокруг себя в полумгле я видела силуэты женщин, шедших к океану. Все это было непонятно и оттого еще более таинственно. Неясный гул все нарастал. Наконец, пальмы кончились, и я оказалась на берегу океана. То, что я увидела, навсегда врезалось мне в память.

Представьте. Совершенно неподвижные серые в полумгле воды океана. Подступающие к океану темные силуэты пальм. И узкая полоска песчаного пляжа вся, насколько хватает глаз, заполненная женскими фигурами. Тысячи женщин, стоявших в ожидании чего-то.
- Странно, одни женщины, - отметила я. - Ни одного мужчины. Что это все может означать?
Мне стало несколько не по себе. Женщины стояли плотной толпой, подступив к кромке воды, но не заходя в нее. Некоторые переговаривались вполголоса (отсюда и тот мерный гул, который я услышала в гостинице). Но большинство стояли молча, напряженно вглядываясь куда-то вперед, туда, где на горизонте темные воды океана сливались с чуть более светлой полоской неба.

Напряжение возрастало. Ожидание, особенно, когда не знаешь, чего, собственно, ждешь, делалось все более тягостным. Небо постепенно становилось все светлее и светлее. И вдруг из-за горизонта, из-за кромки моря в небо вырвался первый ярко-оранжевый луч солнца. А за ним сразу же в небо врезалось еще несколько желтых, красных и оранжевых спиц. По берегу пронесся гул. Толпа вся одновременно вздохнула с облегчением, и в тот же момент двинулась к воде. Женщины входили в воду, кто по колено, кто по грудь, совершали омовение, бормоча что-то при этом, и выходили на берег, уступая место следующим. Мне едва удалось вовремя выйти из толпы, чтобы не быть вовлеченной вместе с другими в это, столь раннее, купание в океане. Подобная перспектива мне отнюдь не улыбалась, особенно учитывая мое простуженное состояние. А главное - зачем? В последнее время мне все сложнее было заставлять себя бездумно делать что-либо лишь потому, что это делают все остальные. Сказывалось пионерское и комсомольское прошлое. Наверное, мы нахлебались этого в детстве и юности, и у многих (к сожалению, отнюдь не у всех) выработалась аллергия на подобный стиль поведения.

Я решила сначала выяснить, что же здесь все-таки происходит, а потом уж принять решение - купаться или не купаться. Я подошла к группе женщин, которые уже вышли из воды и переодевались в сухие сари на берегу.
- Вы говорите по-английски? - обратилась я к одной из них.
- Нет.
- А вы? - задала я тот же вопрос другой женщине помоложе.
- Немного.
- Скажите, пожалуйста, что здесь делают все эти женщины?
- Совершают омовение.
- А почему только женщины?
- Потому что по поверью женщины, не имеющие детей, должны сегодня здесь войти в воды океана и совершить омовение, принести молитву богине Лакшми.
- Почему Лакшми?
- Это супруга Вишну, она богиня счастья, долголетия, но она же помогает избавиться от бесплодия.
- И вы знаете тех, кому это действительно помогло? - не смогла удержаться я от вопроса.
- Конечно, а зачем бы сюда иначе приезжали женщины со всей Индии? - в ее голосе сквозило удивление столь нелепому вопросу. Она посмотрела на меня с явным осуждением и в свою очередь спросила.
- А у вас есть дети?
- Нет, - почему-то испуганно ответила я.
- Тогда что же вы не совершили омовения?
Я хотела отделаться очевидным ответом: "Я же не знала что тут происходит!" Но почему-то не решилась и сказала неожиданно для самой себя.
- Я сейчас пойду.
- Нет, сейчас уже поздно.
- Почему? - удивилась я.
. - Посмотрите, солнце уже взошло, - ответила женщина. - А омовение может иметь силу только, если вы совершите его с первыми лучами восходящего солнца.

Надо признаться, что в тот момент я обрадовалась тому, что мне не надо на глазах у всех лезть в холодную воду, а потом еще бежать мокрой до гостиницы. Но позднее, когда прошло несколько лет и несмотря на наше желание иметь детей, их все не было, я стала все чаще возвращаться в мыслях в то предрассветное утро. Я почти утвердилась в убеждении, что капризное индуистское божество разглядело среди тысяч женщин, совершавших таинственный ритуал в тот день на берегу Бенгальского залива одну, которая не сделала этого. Не стало со своего высока разбираться, кто это, да почему она этого не сделала. Оскорбилось. И решило наказать непослушную.

Итог? Три года усилий и волнений. Безнадежность советских гинекологических заведений и ужас грязелечебниц в Саки и в Ессентуках. Но поскольку индуистские божества известны не только своей мстительностью, но непоследовательностью и жалостливостью, то в итоге оно, очевидно, смилостивилось и послало нам в награду чудное чадо - нашу Олесю.