Когда в семье моей сестры появился щенок боксёра по имени Симона, было такое впечатление, что у них родился третий ребёнок, который даже и не собирается становиться взрослым.

- Умные люди учатся на чужом опыте, - с гордостью подумала я о себе, мысленно давая слово никогда не брать в дом собаку…

Через пару лет сестра решила, что ее ненаглядная боксёрша созрела для материнства. На семейном совете постановили взять на время какую-нибудь маленькую собачку, чтобы будущая мамаша поиграла с ней в «дочки-матери» и тем самым развила в себе инстинкт заботы. Надо же было мне гостить у родных именно в это время!

- Я не могу привести сюда другого пёсика, - заявила мне сестра. - Симона будет ревновать. Ты для неё человек чужой, возьмешь щенка и принесешь, как будто он твой.

- Умные люди учатся на чужом опыте, - с гордостью подумала я о себе, мысленно давая слово никогда не брать в дом собаку…

И мы с сестрой отправились к ее друзьям за маленькой собачкой - катализатором материнского инстинкта.

В прихожей нас встретил целый выводок уморительных длинношерстных такс.
Пока сестра с хозяйкой мини-питомника решали, кто из «детей» будет временным приемышем нашей «невесты», я забавлялась с этой весёлой компанией и постепенно попадала под власть необыкновенного очарования, которым обладает всякое уродство, не осознающее своей некрасивости. Животных я люблю с детства, просто не люблю хлопоты, связанные с их содержанием, поэтому с удовольствием принялась играть роль собачьей хозяйки, не подозревая, как эта игра изменит мою жизнь.

…Бой (так звали щенка) ехал у меня на руках и весьма активно знакомился. Он облизал мне лицо, нежно покусал за нос, попытался влезть на голову, при этом оборвал пуговицу на блузке, сконфузился и затих.

Приемной мамаши дома не оказалось - муж сестры увёл ее гулять. За время отсутствия «владелицы квартиры» малыш успел обнюхать все помещения, достал из-под дивана и погрыз косточку, написал в кухне и, наконец, устроился подле меня у телевизора.

…До сих пор собачники расходятся во мнениях, обсуждая совершённые нами промахи.
Одни говорят, не надо было брать кобелька, другие - не стоило приносить его в дом в отсутствие живущей здесь собаки. Так или иначе, но задуманный нами сценарий был сорван.

Щенок встретил «хозяйку дома» в штыки. Он злобно рычал, не подпуская ее ко мне даже на расстояние вытянутой руки, и категорически отказался быть опекаемым.

Ночью пёсик улегся рядом с моим лицом и срывался с места со звонким лаем, даже если бедная боксёрша просто ворочалась у себя на подстилке.

Он злобно рычал, не подпуская ее ко мне даже на расстояние вытянутой руки, и категорически отказался быть опекаемым.

Терпение Симоны иссякло, когда Бой, защищая меня от одному ему ведомой опасности, вцепился суке в морду и повис у нее на брылях, как коричневая волосатая сосиска. О, сколько было визга, жалоб, вытья, когда Сима проявила ответную агрессию! И это в 5 часов утра!

На работу хозяева ушли невыспавшимися, но со смехом, а меня отправили сдать обратно «экспериментальный образец» сукина сына.

Всего один день он был хозяйской собакой, защитником. Кобелем, в конце концов. И вот - обратно, к маме под лохматый бок.

По возвращении домой Бой стал чахнуть. Он отказывался от пищи, лежал под дверью и уже не приветствовал каждого входящего радостными подскоками на коротеньких лапах. Обнюхав ноги и убедившись, что это не та, за кого он целую ночь рисковал жизнью, щенок печально плёлся прочь. На третий день владелица питомника сдалась, позвонила мне и предложила купить породистого пёсика за бесценок или хотя бы навестить его.

Ни о какой покупке я и не помышляла, но навестить поехала, потому что втайне тоже скучала по этой храброй и смешной животинке.

Что тут было! Бой визжал и хрюкал, прыгал и падал на спину! От счастья он описался прямо у меня на руках, потом тяпнул другого щенка, который подошел меня понюхать, и в заключение улёгся под дверью, всем своим видом показывая, что без него мне не уйти.
И мы ушли вместе.

- Не волнуйся, - убеждали меня хозяева, - такса - очень удобная собака. Она занимает мало места, от нее почти нет шерсти, ест все подряд, хорошо дрессируется…

Дома мои сыновья охотно приняли Боя третьим в свои игры. А я однажды взяла его с собой на репортёрское задание в новый детский дом. Замысел был таким: сироты, увлеченные знакомством с уморительной собачонкой, должны раскрепоститься и бойко рассказать незнакомой тёте о своем житье-бытье...

Всего один день он был хозяйской собакой, защитником. Кобелем, в конце концов. И вот - обратно, к маме под лохматый бок.

***

Худая женщина в белом халате с бледно-голубым взглядом из-под белой медицинской шапочки решительно встала на пути. Не помог ни «жалкий лепет оправданья», ни удостоверение репортёра.

«Снежная королева» строго пояснила: санитарными нормами вход дозволен человеку, псу - ни-ни! Дескать, все животные - носители страшных инфекций, глистов, блох и прочих вредностей, угрожающих жизни и здоровью ребятишек.

Позже я пересмотрела кучу различных нормативных актов и нигде не нашла статьи, запрещающей держать в детских учреждениях животных. Более того, не раз наблюдала, как в заведениях, где нет борьбы за «стерильную» жизнь, кошки и собаки, черепахи и хомячки, а в селах даже коровы и лошади наравне с педагогами воспитывают детей.

Именно ВОСПИТЫВАЮТ.
Ответственно это утверждаю, поскольку испытала на себе.

...Это было очень похоже на лишение свободы по приговору. Но не судей, а врачей: диагноз - больница - заключение в закрытый санаторий.

Мне десять лет. У меня есть собственное мнение обо всем на свете. Но оно никого не волнует.

Я ненавижу рыбий жир, драчливого соседа по парте, высоченный забор вокруг санатория, но мои чувства никому не интересны. Всё - как мне жить, что есть и пить, когда и сколько видеться с родными - всё решают взрослые.

Каждый день с утра во мне просыпается протест, и я «выступаю».
Воспитатели с «выступлениями» неустанно борются, наказывая меня часто и разнообразно. В ходе исполнения одного из «приговоров» я близко познакомилась с Васей и его сородичами...

Однажды девчонки обнаружили в дровянике котёнка. «Спасая» ещё слепого малыша, мы достали его из укрытия и спрятали в спальне.

Вместо экскурсии на швейную фабрику два часа сидеть на кухне под присмотром поварихи тёти Стеши - такое наказание мне определили за попытку штурмовать забор.

Не слишком хотелось смотреть на портних, однако какая-никакая, пусть в строю, но прогулка по воле сорвалась. Отрыдав минут десять, я вдруг обнаружила, что «гауптвахта» весьма симпатична.

Кухня казалась просторной и высокой. Сферы детских интересов располагались ярусами по вертикали. На уровень горизонта приходился толстый тётистешин живот в условно белом фартуке. Всё, расположенное выше, было недоступно и потому неинтересно. Зато, ниже шла особая, чрезвычайно увлекательная жизнь.

В маленьком уральском городке, где размещался наш санаторий, в те времена коммунальное хозяйство переживало каменный век - плита и отопление работали на «деревянных теплоносителях». Можно было присесть на скамеечку для чистки картошки и часами следить за неповторимыми танцами огня. А рядом лежали, сидели, бродили обитатели самого нижнего яруса - кошки. Ещё более слабые, бесправные и беззащитные существа, чем мы, дети.

Ветеран клана Васька, огромный котяра породы КПП (Кот Простой Помойный), практически не покидал теплого места под дверцей духовки, поскольку был уже слепым и хромым стариком. «Доходит», - определила тётя Стеша.

Кот не ныл, ничего не просил, никому не мешал. Изредка выходил на двор, возвращался, сжимался у плиты и дремал, вздрагивая, когда на конфорках с громким шипом взрывалась пролитая жидкость - наверное, вспоминал битвы с врагами. Если мог съесть предложенную пищу, жамкал её беззубым ртом, нет - довольствовался водой. Ушел достойно. То есть в прямом смысле слова: вышел и не вернулся.

Тётя Стеша сказала, что кошки умирать уходят подальше от дома. Какая смиренная деликатность!

После себя Василий оставил обширное потомство. Братья и сёстры разных поколений, презрев родственные связи, регулярно вступали в брачные отношения.

Чувства жалости и раскаяния захлестнули всех участниц акции. Мы то рыдали в обнимку, то дрались, обвиняя друг друга в гибели малыша.

Половые акты кошек нас, детей, практически не смущали. Мы видели, что животные делают серьёзное и ответственное дело - размножаются. Уже тогда у меня появилась смутная мысль о том, что «стыдное» желание дается всему живому не для пустого удовольствия, но для продолжения жизни, как залог бессмертия вида.

Следствием брачных игр были выводки котят, которых кошки прятали под сараями и в поленницах.

Однажды девчонки обнаружили в дровянике котёнка и решили, что мать бросила его. «Спасая» ещё слепого малыша, мы достали его из укрытия и спрятали в спальне. На кухне под благовидным предлогом выпросили молока, в медпункте - вату.

Предполагалось, что детёныш станет сосать пропитанный молоком ватный «сосок» и расти как на дрожжах. Но он не ел, пищал, и все пытался куда-то уползти из гнезда, заботливо свернутого из моей кофты. Когда стало ясно, что спальня может стать спасаемому могилой, решили вернуть малютку обратно в поленницу...

На следующее утро мы обнаружили котёнка мертвым. Чувства жалости и раскаяния захлестнули всех участниц акции. Мы то рыдали в обнимку, то дрались, обвиняя друг друга в гибели малыша.

Похоронили малютку в саду в коробке из-под карандашей.

Тётя Стеша утешала:
- Поплакала - и хорошо, и хватит. Есть кошки, а есть люди. Тех грех очеловечивать, а этих - оскотинивать. Зверей нужно любить, но не больше, чем людей. Однако кто животных ненавидит, в том и к людям доброты не родится…

С той поры у меня осталось тайное чувство, что я тоже немного кошка. «Мы с тобой одной крови...» Маугли, воспитанный семьей Акелы, ощущал себя волком...

- Зверей нужно любить, но не больше, чем людей. Однако кто животных ненавидит, в том и к людям доброты не родится…

Бой бежал, увлекая за собой хозяйку, размышляющую, как бы оправдаться перед редактором за сорванное задание.

Вдруг пёс рванул в сторону, и я, не успев среагировать, шлепнулась на колени. Со стороны детской площадки раздался дружный хохот. Ребята просто покатывались со смеху...

Но, надеюсь, кто-то из них все же посочувствовал пострадавшей.
Надеюсь, в их спасённые от вредоносных бактерий организмы всё же как-нибудь проник вирус жалости и сострадания.
Как-нибудь...

По-прежнему живёт в нашей семье весёлый и преданный Бой. А ещё - независимый и гордый кот Вася, подобранный моими детьми на улице в холодный осенний день.