…Спору нет - красавцем Васечку назвать никак нельзя. Только главное ведь - обаяние душевное. С годами, конечно, оно у него уменьшилось. Но оно и понятно: что за жизнь у домового в городе? Одни нервы, ни на грош спокойствия. Да и другое обидно: раньше-то без сказки домового никакой ребенок заснуть не мог, а теперь у детей другие забавы, гоблины всякие и «стрелялки». Горько Васечке, что говорить.

Лет Васечке не так уж много: века три, не больше. В самом расцвете сил домовой. Но так тяжко ему было подстраиваться под перемены городские, что ворчал он порой, как дед. Судите сами: еще недавно людей лошадки возили, а теперь — чудища! То на земле жили, а теперь — на головах друг у друга селятся, на этаж-ах — ах, как высоко! Бабка Марфа-домовиха, скажем, отчего померла? От того, что прежде окна мягким бычьим пузырем затягивали, а теперь и дырку-то в этой ерунде стеклянной не проковырнешь, сквозняк в гости не пустишь. Вот и угорела бабка без воздуха. Правда, лет ей было глубоко за 900, пожила всласть. А еще очень нравилось Васечке прежде, что комнат в доме много, и у каждой — свое значение. Тута, как бабка Марфа говорила, «гостечна», тама — «сонная», а тама — дворницкая и кухня. А где кухня — там и печь, а где печь — там и запечье. Рай для Васечки! Тепло, дремотно. Залезешь в валенок, сидишь, пятки чешешь, сказки сочиняешь. А то бубликов схомячишь у девок, пущай друг друга за косы таскают, выясняя — куда они укатились? Жуешь себе, крошками соришь, тараканов дразнишь — хорошо! А сейчас что? Ну, детская. Ну, кабинет… А нет раздолья. И кухни с печкой нет… И сказки на ум не идут.

Какой без запечья домовой? Да никакой!!! Ни тебе от ворон уважения, ни от тараканов страху. Жил бы в валенке, да и тот взять негде.

Правда, последнее время все на попят пошло — одумались, видно, люди. Вот, сестра Теша с голубиной почтой письмо прислала: пишет, за городом дом построили, где и дворницкая есть, и гувернантская, и для кухарок помещение. Да только Васечка-то таких домов век уже не видел. И что за герои там живут - не из сказок ли? Засиделся он как-то в старом доме в центре Москвы, за чудом сохранившейся печной трубой, никуда из своего Сивцева Вражка носу не казал, от новостей в уши газету торкал: а то что ни услышишь, одно расстройство. А оно на печень давит.

А тут — беда. Дом Васечкин под выселение определили. Всем жильцам квартиры в новом районе дали. Соты в ульях, не дома. И не дали даже — «о-бес-печили». Как Васечка про это «бес-печение» услышал, так и занемог. И остался, неприкаянный, в пустом доме у холодной печной трубы. Какой без запечья домовой? Да никакой!!! Ни тебе от ворон уважения, ни от тараканов страху. Жил бы в валенке, да и тот взять негде.

Кто знает, может, и кончилась бы на этом Васечкина жизнь, да только повезло ему: знакомая крыса канцелярская, пока грызла в агентстве по не-здви-жи-мости кабель, подслушала, что каким-то людям дом в пригороде продали — вроде неплохой, и даже с камином! Она выгрызла из договора адресок и дала его Васечке. А тому собраться — только подпоясаться. Обернулся он рыжим муравьем, где «зайцем» на капоте проехался, где — пешком прогулялся, но пришел по новому адресу и въехал в новый дом под столешницей от мойдодыра. Отдохнул с дороги, огляделся и зажил припеваючи: дом не велик, но и не мал, прислуги нет, да и ладно, главное — камин топят регулярно, а у камина тепло Васечке и уютно, не так сладко, как при печке, но и не так, как на батарее, огонь-то - живой!

Семья Васе досталась приличная. Муж работает, жена дома, сын, правда, чистый «Митрофанушка», хоть и Вова по метрике. Неплохие люди, да только… безверные какие-то. Все у них по уму, так плотно на земле двумя ногами стоят, что и не оторвать. А как без сказки в душе жить? Никак! Была у Васечки в прошлом веке такая история: один ученый как-то обозвал его, Васечку, «мифологией». Так Васечка ему из вредности из-за плеча и улыбнулся в зеркало. Тот начал креститься: изыди, окаянный! А Васечка ему и говорит: «Не окаянный я. И богу не мешаю. Я — наследие языческое. А проще — живая сказка». Ученый выступил в Академии с докладом «Языческие персонажи в наши дни». Его выслушали, но отправили тут же на пенсию. Но он до последнего дня с Васечкой дружбу водил. Даже выпивали как-то вместе! И он все говорил: «Спасибо тебе, Василь Пафнутьич, за то, что научил меня, дурака, в чудеса верить!»

Что значит — заказать? Ты его жди, сердцем, душой, и он придет — настоящий, обязательно! И подарок принесет, и желание исполнит.

А тут — цельна семья! И ни у кого — никакой веры! Вон, Новый год приближается. А они… «Дорогой, через какую фирму заказать Деда Мороза?» Что значит — заказать? Ты его жди, сердцем, душой, и он придет — настоящий, обязательно! И подарок принесет, и желание исполнит.

Словом, ближе к Новому году начал Васенька в жизнь семьи своей новой встревать.
Для начала — на кухне навел порядок. Ведь как было? Хозяйка Нина Петровна дома сидит, обленилась, мужа полуфабрикатами кормит — какие-то кукульбочки, неизвестно кем лепленные, отварит — «пельмени по-домашнему», говорит! А самой слепить — лень? Вот Васенька обернулся муравьишкой, пару пельмешков в лоток кота Барсика подсунул, а потом в тарелку Сергею Николаичу вернул: угощайся. Ох, как он взъярился! Нинпетровна аж поплакала. Правда, намек с первого раза не поняла, пришлось все продукты готовые перепортить, чтобы она фартук повязала. Смотрит Васечка, не нарадуется: хозяйка и щи варит, и борщ, и мясо крутит... Вот так в доме быть и должно!

Потом за Вову-«Митрофанушку» взялся. Тоже умный: спрячет за батареей дневничок, в котором одни гуси-лебеди, колы да двойки. А Васечка в простенок — шнырь, да и выволочит документик наружу, и папаше, на диване прикорнувшему, на брюшко — бац! Тот вглядится в дневник-то, да как за ремень схватится! Начал Вова из школы четверки приносить. А потом — пять принес! Отец расцвел: проси, говорит, чего хочешь. Знал Васечка, что мотоцикл затребует дитя неразумное. Пришлось щелкнуть пальцами. Открыл Вова рот, и вдруг говорит: «Хочу, папа, чтобы… вместо поездки на Мальдивы вы записали меня на подготовительные курсы!» Сказал — сам испугался. А родители — в слезах от умиления: «Ай, умница, опора нашей старости! Правда, зачем Мальдивы, лучше курсы, а то кто знает, чем финансовый кризис отзовется, может, денег на взятку не будет, самому придется поступать…» «Митрофанушка» сутки в себя придти не мог, а Васечка доволен: учи науки, сынок. И книжки читай. Сказки особливо.

А то вдруг теща в гости повадилась. И ладно бы — сидела молча, а то ведь подстрекает все Нинпетровну! Мол, муж у тебя стал меньше зарабатывать, ты с ним построже! Слушал Васечка, злился, потом не выдержал. На плечо ей — скок, невидимый, палец в ухо едва не по локоть — бдымс, и давай щекотать там. А то и еще где, по настроению. Как скажет слово недоброе — так и заходится от щекотки! Вскоре перестала теща злое плести. Все смеется теперь…

Приоткрыл — а там домовиха молоденькая. Глазки вострые, ротик брусничкой, носик — сучочком еловым. Красивая, аж сердце ожгло.

Как-то под вечер шел Васечка по дому с обходом. Слышит — шебуршит за дверью. Приоткрыл — а там домовиха молоденькая. Глазки вострые, ротик брусничкой, носик — сучочком еловым. Красивая, аж сердце ожгло. Но Васечка с ней строго: как звать-величать, какого роду-племени, почему в доме без разрешения? «Я, — говорит, — Глаша. Раньше была котловая, потом кастрюльная, а теперь… сотовая». «Какая?» — переспрашивает Васечка. «Сотовая. За сотовые отвечаю. Много их — вот и переучилась. Не гони со двора сироту». Оставил Васечка Глашу, да и самому веселей стало — то словцом перекинешься, а то и шалость какую учудишь.

…Но совсем под Новогодье расстроили-таки Васечку. Думал — все, поняли они друг друга, домохозяин и... хозяева. А тут — на-ка: пригласили они к себе каких-то охотников за привидениями и этих, ну… Фу-ло… Фуфлологов! И все это — чтобы его, Васечку, обнаружить! Эх… Ну, походили они по дому с датчиками, и что? Совет дали — обхохочешься: оставляйте на ночь на полу блюдце с молоком и конфеты! «Прикармливайте» домового! Смех! Да Васечка из-под бабымарфиной коровы газированное молоко с медом не пил, будет он как кот из блюдца лакать наведенку из сухого порошка! А конфет и так в буфете — завались, надо будет — сам возьму! Разбушевался Васечка, за ночь все вещи в гостиной раскидал, у хозяина в портфеле документы смял, в борщ стирального порошка насыпал — знай наших, япона ижица!

Утром хозяева потихоньку все прибрали. А потом хозяин говорит: «Ты, тот, кто в доме нашем живет, прости нас. Миру — мир! Войне — сам понимаешь. Мы к тебе с почтением, но и ты нас уважай!» Ладно, прошелестел Васечка. По рукам. Но живите по душе, по любви, по-правильному. Не по Домострою, но по Домовому. Тогда я вас не трону. И будь нам всем радость. Ну а конфеты — кладите, если хотите. Мы не гордые.

…Под Новый год сотовая Глашенька позвонила Деду Морозу: не пролетай мимо! И он заглянул в гости. Пока Васечка его лошадок чистил, расписал диковинным узором стекла. Потом елку поставил во дворе — огромную, серебряную, в игрушках, выточенных из самого синего льда. И мешок с подарками на порог положил. Проснулись хозяева — обомлели. Был в мешке и свитер-самовяз — простой и теплый, о каком Сергей Николаич мечтал, но этой простой мечты почему-то стеснялся. И для Нинпетровны — книга поваренная, проверенная, точь-в-точь как у бабушки ее была. И для Вовы коньки: всего вдоволь, а простых коньков не было у парня.

Совет дали — обхохочешься: оставляйте на ночь на полу блюдце с молоком и конфеты! «Прикармливайте» домового! Смех!

А еще — сладостей ворох и шампанское… А на дне мешка — коробочка махонька. А в ней — два малюсеньких колечка. «Это кому?» — удивились хозяева. Вова первый сообразил: это, говорит, наверное, домовому нашему. Вдруг у него какие в личной жизни события!

Положили они коробочку на камин, и к утру она пропала. Может, Барсик ее унес, кто знает?

…Сейчас вылезает Васечка из закаминья только поразмяться и для профилактики. Дом обойдет, дневник Вовин проверит, кастрюли перешерстит — не расслабилась ли хозяйка? Хозяина по пузу щелкнет: оторвись от «телика», помоги жене. И обратно, за камин. Некогда им с Глашей гулять да шуметь, им детей растить — вон их сколько народилось, и не сосчитать.

Так что тихо в доме. Хозяева говорят — живем как в сказке. Кивает Васечка: так оно и есть. Стоит лишь поверить и обернуться — рядом она, сказка.
В каждом — в тебе и во мне. Даже если ты уже не ребенок.