Слышал я, что родившему мужчине Нобелевская премия в миллион долларов полагается. Правду говорят или свистят, не знаете?

Я тут недавно сына родил. Гришкой назвали.

Доказательства? Сколько угодно! Свидетельства жены, коллег по работе, бригады «Скорой помощи» устроят?

Подробности? Ладно, расскажу по порядку.

Моя жена Танюха — врач-педиатр. Так получилось, кто ж знал… Нет, варианты были, симпатичные такие варианты, это я сам по молодости лоханулся. Думал, что медички — обычные девушки. Внешне они ведь на нормальных людей похожи: сверху голова, снизу ноги, посередине — талия.
Ага, как же…

Два года после свадьбы мы с Танюхой как люди жили. Танька заканчивала свой мед, а я по распределению в одной тухлой конторе сисадмином ишачил за символическую зарплату. Халтурил — не без этого. Железо чинил, юзерам компы реанимировал, на жизнь хватало. На квартиру, само собой, таким макаром и за двести лет не заработать, но тут реально подфартило. Танюхина бабахен отъехала к своему дедуле и другим праотцам на ПМЖ, хата внучке по завещанию досталась. Ну, ремонт там, мебелишка кой-какая — сильно не разгонишься, но вполне нормально устроились.

Говорю: «Давай лет через пять-семь обзаведемся потомством, а пока поживем в свое удовольствие». А она: «Ты меня не любишь!»

Только все устаканилось, у Таньки винда зависла… «Хочу ребенка», — говорит. Е-мое, вирус какой или что? И не перезагружается Танюха, хоть тресни! Конкретный висяк, ни на что не реагирует… Нет, я не чайлдфри, я за разумное и своевременное размножение, но куда торопиться? Нам недавно только то по четвертаку стукнуло, чего в кабалу лезть? По странам интересным помотаться охота, карьеру какую-никакую сделать нужно. Памперсы-сопли-вопли никуда от нас не денутся…

Логики, главное, у Таньки — никакой, даже женской, нет! Говорю: «Давай лет через пять-семь обзаведемся потомством, а пока поживем в свое удовольствие». А она: «Ты меня не любишь!» И дальше — как положено: истерика со слезами, обвинения во всех смертных грехах и уличение меня в страстном желании бросить ее на произвол судьбы…

Короче, с женщиной дешевле согласиться, что я сделал. Погорячился, однако.

Вот как обычные, не имеющие в анамнезе жен-докторш, мужики к воспроизводству готовятся? Да никак не готовятся! Трах-бах — и готово! Удовольствие от самого процесса получил и свободен, так? А я влип по самые помидоры…

Для начала Танюха запретила мне курить и пить что-либо крепче пива. Да и пиво разрешила употреблять исключительно в гомеопатических дозах и под наблюдением врача — ее, то есть. Нет, дозировку и процентное содержание алкоголя я, само собой, подкорректировал слегка — раз в пять. Ну, по праздникам и выходным — в семь… Пришлось мятными леденцами амбре перебивать — вроде как я от курева отвыкаю.

Потом Танька погнала меня под личным конвоем на сдачу анализов и УЗИ всяких внутренностей. Я психанул было:
— Ты что, — говорю, — спятила? Кто из нас рожать собирается — ты или я?
— Я должна быть уверена в хорошем состоянии твоего организма, — талдычит моя подвинутая на медицине супружница, — от этого зависит качество твоего генного материала.
Она, если честно, другой термин употребила, у меня язык не поворачивается его повторять.

— Слушай, — попытался я перевести стрелки. — А ты сама свой организм хорошо обследовала?
— Я сейчас нахожусь в оптимальном возрасте и состоянии здоровья для вынашивания плода и родовой деятельности, — отвечает Танька.

Вот так, значится. Ну, и фиг с тобой — думаю. Раз тебе так приспичило — рожай, энциклопедия ходячая, развлекайся. Только меня не трогай.

Вот так, значится. Ну, и фиг с тобой — думаю. Раз тебе так приспичило — рожай, энциклопедия ходячая, развлекайся. Только меня не трогай.

Два месяца вместо сигареты после завтрака я заглатывал какие-то дурацкие витамины, не ходил с друзьями на пиво и ждал Танькиной отмашки. Час Икс приближался. День зачатия жена выбрала в соответствии с медицинским справочником и собственными соображениями. За неделю до совершения этой важной процедуры она ввела сухой закон, и перевела меня на рыбно-овощную диету, сок и орехи. Я тихо матерился, отплевывался и с ужасом ждал судного дня. После всех экзекуций и двухнедельного воздержания (это чтобы «генный материал» совсем озверел) меня терзали смутные сомнения… Я боялся, что моя высокая миссия окажется невыполнимой.

Но я сдюжил! Генный материал не подкачал — Танюха благополучно залетела.

Я вздохнул с облегчением и собрался месяцев этак на девять расслабиться.
Не тут-то было!

Сразу после осознания факта своего положения Танька заболела манией величия. Она, как император Николай II, стала говорить о себе во множественном числе — «мы поели», «мы поспали», «мы погуляли»… Эта хрень оказалась заразной, и через некоторое время я тоже забубнил, к вящему ужасу своих сослуживцев — «у нас токсикоз», «мы беременны», «нам нужно хорошо питаться и много гулять»…

К первому УЗИ будущего младенца мы с Танюхой готовились, как к свадьбе. Нарядились, взяли презент для доктора и фотоаппарат, вызвали такси и поехали смотреть на наше чадо.
— Мальчик! — уверенно сказала врач, глядя на экран.
«Какой ужас!» — подумал я.

Пофоткали, поохали. Купил Танюхе цветы, себе водки — отметили. Определено что-то стало в моих мозгах меняться, и не в лучшую сторону.

По ночам Танька трясла меня за плечо:
— Посмотри, как толкается — чувствуешь?

Я чувствовал. У меня в брюхе тоже все переворачивалось — с голодухи, я ночью всегда жрать хочу, если разбудят. На ужин мы теперь чаще всего жевали что-то гнусно-диетическое. Танька берегла фигуру, боролась с каждым несанкционированно набранным граммом живого веса. Мне было страшно жаль хронически голодного детеныша.

К моменту Гришкиного рождения я похудел на четыре кило и повзрослел на десять лет.

Боль дикая, перед глазами Танька маячит, вроде как уже глюки пошли… Я воздух ртом хватаю, как рыба свежевыловленная.

— Рождайся давай уже! — торопил я события.

В роддом я отвез Танюху в воскресенье вечером, хотя схваток у нее не было. Она решила подстраховаться, да и по срокам уже пора. Мне тоже так спокойнее, под присмотром будет.

Утром в понедельник набрал Таньку — она ни в одном глазу, ну и ладно.

Работы навалом, сервак полетел, шеф рвет и мечет, ему должны по мылу договор важный прислать, а тут полный… Я на все забил, только бы быстрее эту дрянь допотопную запустить! Два часа бился, наконец, нашел, где собака порылась.

Ближе к обеду меня вдруг холодным потом прошибло, живот схватило так, что я на пол осел и в узел завязался. Боль дикая, перед глазами Танька маячит, вроде как уже глюки пошли… Я воздух ртом хватаю, как рыба свежевыловленная. Ребята-програмцы испугались, «Скорую» вызвали. Спасать страждущего быстро приехали. Разложили доктора меня на трех стульях, щупают, переглядываются. Аппендицит мне еще в детстве вырезали, так что эскулапы остановились на почечной колике. Вкололи анальгетик, погрузили мое скрюченное тело в машину. Довезли до больницы, а я вроде как уже очухался маленько — на волю прошусь.

— Жена, — говорю, — у меня в роддоме. Отпустите, Христа ради…

Сжалились, отпустили. Набираю Таньку — никто трубу не берет. Я на пост — дежурной — как там, мол, супруга моя поживает, почему не отвечает?

— Родила, — говорят, — полчаса назад. Поздравляем с сыном!

Танюхе, как потом выяснилось, в самый решающий момент маску кислородную на лицо плюхнули. И родила она Гришку с улыбкой на устах, а фейс мой как наяву перед собой видела. Врачи очень удивлялись потом: Гришка парень не мелкий — на три восемьсот потянул, а мамашка даже не пискнула! А чего ей пищать, если рожал я за нее. Мы потом все с точностью до минуты сверили — когда ее рожать забрали, когда мне «Скорую» вызвали…

Точно я рожал!

Сын — моя копия, вылитый просто, только калибром помельче. Танюха, вроде как, и ни при чем. Есть все-таки справедливость на белом свете!

Так как считаете — дадут мне Нобелевскую премию?