- Ну что, детка… Что нового? - спросила говорящая кошка по имени Софи, сладко зевая.
- Ничего, мурлыка… Опять ничего… - сказала Пелагея, забираясь с ногами на кресло и закутываясь в клетчатый плед.

Она только что вернулась после целого дня блужданий по большому и, как уже давно выяснилось, бессмысленному городу, чувствуя себя уставшей и опустошенной.

- Да уж… Дела-делишки… Печально… Совсем никого подходящего? - поинтересовалась Софи.
- Нет… - вздохнула Пелагея.
- Может, ты не там ищешь? - спросила Софи с надеждой в голосе.
- Все делаю так, как советуют в лучших глянцевых журналах, подружка…
- Ладно, - буркнула Софи. - Чай будешь? Я стащила немного мяты на балконе у тетки Агафьи.
- Чай с мятой - это хорошо. Релаксант тот еще. Валяй, детка!

У этой кошки отлично получалось хозяйничать. А еще она умела танцевать латинские танцы и немного музицировала на пианино.

Софи, игриво повиливая стройным задом, отправилась на кухню заваривать чай. У этой кошки отлично получалось хозяйничать. А еще она умела танцевать латинские танцы и немного музицировала на пианино.

В доме девочки и кошки гости бывали редко. Наверно, потому, что они обе были крайне странными…

Однако же Пелагею и Софи периодически навещали усатые тараканы. Об их появлении можно было легко догадаться по громким хрипловатым возгласам… Что-то вроде: «Хай, девчонки, мы дома! Накрывайте на стол!»

Иногда тараканы собирались большой веселой компанией прямо за кухонной плитой и остервенело резались в нарды, выкрикивая изысканные, многослойные ругательства.

Обо всем об этом знали только Пелагея и Софи, ничуть не удивляясь, как будто бы все это было в порядке вещей…

* * *

В тот день Софи казалась особенно загадочной. Ее зеленые глаза лучились озорным блеском, как будто бы в них прыгали сотни маленьких чертят.

- Бинго! - выкрикнула кошка так резко и неожиданно, что Пелагея чуть было не опрокинула себе на грудь глиняную пол-литровую кружку с чаем.
- Ты что? С ума сошла, глупое создание! - возмутилась Пелагея. - Хочешь, чтобы я кипятком ошпарилась?!

- Бинго! - выкрикнула кошка так резко и неожиданно, что Пелагея чуть было не опрокинула себе на грудь глиняную пол-литровую кружку с чаем.

- Я нашла его! Заметь, сама, без твоей, подружка, помощи…
- И где же ты его нашла?
- Не поверишь… У Агафьи на балконе…
- Он что, сушился там вместе с мятой на газетке?!
- Почти. Он курил. Там-то я его и оценила по достоинству. Молодой, белокожий, брюнет… И родинка над губой имеется! Представляешь, все, как в матушкином наказе… Помнишь ее слова? «Кожа, будто молочная; волосы смоляные; отметинка над губой; стать богатырская…» Он, кстати, меня заметил. А я тут же на наш балкон шмыгнула. Но он мужчина-то вроде интеллигентный… Улыбнулся мне и сказал «кысь-кысь, кошечка»…

- Погоди-ка… Я не припоминаю, чтобы у Агафьи был какой-то родственник, подходящий под твое описание…
- Я сама удивилась. Агафья ему из комнаты что-то вещала, пока он курил на свежем воздухе… Назвала его «любимым племянником»… Так что племянником он ей приходится». Видать, заехал погостить.
- Здорово. Повезло так повезло. Но раз он заехал погостить, так скорее всего ненадолго это… На день, на два, как это обычно бывает.

- Так вот, красавица моя! Поэтому давай живо ноги в руки и бегом на восьмой этаж в квартиру семьдесят пять! Пригласи его на чай под предлогом... Скажи, что извиняешься, что, мол, кошка твоя бестолковая шастала у его тетушки на балконе… Ты это увидела… И неудобно тебе стало, аж сквозь землю со стыда провалиться захотелось… Одень пеньюар розовый, тот, с кружевом… А дальше все по отработанному сценарию…
- Странно как-то будет выглядеть… Идти извиняться за кошку перед незнакомым мужчиной, да еще и в пеньюаре…
- Нормально будет выглядеть! Очень даже нормально…
- А вдруг он это неправильно воспримет? Может, не надо извиняться за кошку? Глупо ведь...

- Пригласи его на чай под предлогом... Скажи, что извиняешься, что, мол, кошка твоя бестолковая шастала у его тетушки на балконе…

- Какая тебе разница, за что извиняться?! Сама посуди… Красотка на пороге дома в полуобнаженном виде зовет на хату чай пить. Да он тебе ни в жизни не откажет! Так уж мужчины устроены, поверь мне, детка…
- А вдруг Агафья откроет? Это ее квартира, в конце-то концов…
- Исключено. Сама слышала, как она собиралась к своему Лидусику. А это, по опыту знаю, часов на пять, не меньше…

* * *

Молодой человек лежал обнаженный на разобранной софе. Он спал крепко и сладко, словно младенец.

- Видишь… Как здорово работает наш замечательный отвар. Старый добрый матушкин рецепт. Покруче, чем чаек с мятой, - сказала Софи и захихикала. - Ноль насилия. Сам заснул, заметь…
- Главное - не забыть его обратно одеть, когда все закончится, - сказала Пелагея, улыбаясь. - Какой он симпатичный все-таки. Просто красавец, я бы даже сказала… И имя какое классное… Николай… Прямо как песня… Удивительно, что он нашелся совсем близко… Видать, судьба… Ты уверена, что наши манипуляции ему не повредят?
- Вечно ты всех жалеешь… Не повредят. Он проснется с ощущением, что две недели отдыхал на морском курорте. И внешний эффект будет тот же. Так что все для человека, как говорится… Давай уже начинать. Неси мой сундучок. Он под кроватью…

Пелагея принесла небольшой сундучок, обтянутый гобеленовой тканью.

- Доставай оттуда все и раскладывай, как мы репетировали, - скомандовала Софи.

По периметру софы в полутьме мерцали свечки. Тело мужчины блестело от втертых в него благовоний. Пелагея смотрела на него мечтательно.

Пелагея высыпала из сундучка целую кучу маленьких красных свечек, скляночек, каких-то фигурок, амулетиков и маленькую потрепанную книжечку.

Через минут пять все было готово, расставлено по местам.
По периметру софы в полутьме мерцали свечки.
Тело мужчины блестело от втертых в него благовоний. Пелагея смотрела на него мечтательно.

- Не увлекайся. Мне он нужен больше, чем тебе… - фыркнула Софи.

После чего она прыгнула на грудь мужчине и улеглась там, свернувшись в клубок.

- Читай! - прошептала Софи.

Пелагея раскрыла книжонку и принялась произносить какие-то слова на старославянском языке. Начало что-то происходить. Свечки громко затрещали. Деревянные фигурки запрыгали.

От туловища молодого человека на уровне солнечного сплетения отделилось нечто прозрачное, невесомое, напоминающее облако, и неспешно поднялось к потолку.

С Софи произошло то же самое. Облачко чуть поменьше отделилось от ее маленького мохнатого тельца и тоже поплыло вверх.

Два облачка задрожали, завибрировали и неожиданно слились воедино. Образовавшаяся субстанция искрились и пускала мелкие разноцветные молнии… Затем через секунд десять обратно раздвоилась на два облачка... Спустя мгновение они вернулись в тела своих хозяев.

С Софи произошло то же самое. Облачко чуть поменьше отделилось от ее маленького мохнатого тельца и тоже поплыло вверх.

Свечки моментально погасли. Окна были плотно зашторены. Стало совсем темно. Пелагея подождала немного и включила ночник. Взгляд тут же упал на софу.

Сердце екнуло и провалилось куда-то вниз. На теле мужчины, свернувшись калачиком, лежала молодая прелестная девушка. Такая же обнаженная, как и он сам… Девушка выглядела совсем юной и очень беленькой с густыми черными волосами, как у индианки. Спустя пару минут она открыла глаза, поморгала, потянулась, с удовольствием ощущая свое изящное крепкое тело, и аккуратно спустилась с софы.

Девушка оглядела себя, улыбнулась, схватила с кресла плед и ловким движением руки обернула вокруг себя, словно сари.

- Ну, здравствуй, родная! - сказала девушка, игриво подмигивая Пелагее.
- Привет, сестричка моя! - сказала Пелагея и заключила девушку в объятия.