Придя домой, Татьяна Сергеевна промыла стебель, удалила отмерзшие листья и поставила ярко-оранжевый цветок в хрустальную вазу.

Приготовив праздничный ужин, она налила в бокал вино и устроилась на диване.
Изящные канапе, тарталетки и салаты не вызывали аппетит, а любимая тарелка с золотистым узором и салфетка в форме веера навевали тоску.

Так сложилось, что в этот вечер единственной гостьей именинницы стала гербера, купленная на углу музыкальной школы у запойного вида тетки. Увидев увядающий от холода цветок с яркими лепестками и слабым, гибким стеблем, Таня не смогла пройти мимо. Уж больно привлекала она своей беззащитностью и безнадежным одиночеством.

Татьянин день — самый любимый праздник. Были времена, когда в доме собиралась шумная компания, а бывало, как сейчас. Года три именно так. Дочка предпочитала праздновать с друзьями день студента. Может быть, и к лучшему, иначе пришлось бы терпеть присутствие Славика, ее последнего кавалера. Что она в нем нашла? Ни ума, ни красоты, в конце концов, ни денег. Татьяна тщетно пыталась понять выбор дочери, а потом махнула рукой: «Перебесится».

Именно в этот день впервые Тане подарил герберы муж… бывший. О нем Татьяна ничего не желала слышать. Олицетворять его со всеми теми неудачами, коими сопровождалась жизнь, было проще. Муж исчез, позабыв даже о дочери, а восхищение герберами осталось.

Что она в нем нашла? Ни ума, ни красоты, в конце концов, ни денег. Татьяна тщетно пыталась понять выбор дочери, а потом махнула рукой: «Перебесится».

Погрузившись в печальные мысли, женщина села за рояль. Пальцы привычно побежали по клавишам.

***
Петь Таня любила и даже окончила музыкальную школу по классу фортепиано. Для общего развития, как говорила мама. А для будущего надо было получать настоящую серьезную профессию. И если бы тогда Танюше кто-нибудь сказал, что она станет профессиональной певицей, рассмеялась в лицо, покрутила пальцем у виска. Получив аттестат, и недолго думая, Таня поступила в «политех». Математика, физика и турбины интересовали мало, зато в самодеятельности Танюша стала одной из первых. После очередного «капустника» к ней подошел невысокий щуплый юноша и предложил стать солисткой его ансамбля. Так Таня познакомилась с Сашкой. Он сочинял стихи, играл на гитаре и всегда находился в центре внимания друзей и девушек. Почему он выбрал ее — Татьяну, та не знала. Очень скоро они поженились.

Складывалось все прекрасно, словно в сказке. Их ВИА стал желанным украшением не только на танцах в ДК, но и на городских концертах, а под Новый год получил приглашение на огонек.

Сказку перечеркнули две красные полоски. Если бы Танюша знала, если бы догадывалась, одного года достаточно для того, чтобы ее забыли, может быть, тогда и не родилась бы Полинка. Это сейчас можно записать одну песню, заплатить за ротацию на радио и звучать с ней лет пять, а тогда все было по-другому.

Муж еще помыкался, лелея надежду на блестящее будущее ВИА. Пригласил новую солистку. Но ничего не получилось. На смену пришли прыгающие мальчики и фигуристые девочки и песни с одним куплетом и десятью припевами. Потом Сашка пробовал себя в бизнесе, что-то покупал, что-то продавал.

Полинка росла. К турбинам на завод Таню не тянуло. И тут ей повезло, знакомые знакомых предложили место преподавателя в музыкальной школе, где Татьяна Сергеевна осталась на долгие семнадцать лет. Работу она любила, но иногда предательское чувство нереализованности просыпалось, и становилось грустно. Были бездари, были талантливые ученики, двое ее выпускников сделали блестящую карьеру в европейских театрах. А она отдавала-отдавала, и ничего взамен.

Муж последний год совместной жизни занимался лишь написанием никому ненужных стихов, залез в долги, начал искать «музу» на стороне, при этом ревнуя к каждому встречному. Существовать подобным образом не было ни желания, ни возможности.

***
— Стоп, — от собственного голоса, прозвучавшего в тишине, Татьяна вздрогнула.

Обернулась, посмотрела на стол, в центре которого стояла «побитая» морозом гербера.

— Шанс дается раз в жизни, и нечего тут … — произнесла Таня, смахнув со стола упавший лепесток герберы.

Голос замер. На том конце трубки явно ждали реакции. Тем временем Татьяна тщетно пыталась определить: с женщиной говорит или мужчиной.

Зазвонил телефон. Трубку брать не хотелось. Наверняка друзья Полинки. Или кто-нибудь из подруг.

— Татьяна Сергеевна? — поинтересовался бесполый тенор.
— Да.
— Я звоню по поручению Джани Осипенко.

Голос замер. На том конце трубки явно ждали реакции. Тем временем Татьяна тщетно пыталась определить: с женщиной говорит или мужчиной.

— Алё, слышите меня, — из трубки послышались капризные нотки. — Джани Осипенко просил связаться с вами и пригласить на встречу.
— Осипенко? — осенила догадка. — Продюсер?
— Аха, так вот он хотел пригласить вас на кастинг. Для нового проекта нужна взрослая женщина с хорошими вокальными данными, без звездного прошлого. В общем, ему рекомендовали посмотреть вас, когда сможете подъехать.
— Э… э, завтра в десять, — Татьяна судорожно соображала, что надеть.

Записав адрес и попрощавшись, она подошла к зеркалу. На нее смотрела чуть полноватая с короткой стрижкой женщина, теребящая крупные горошины красных бус. Морщины казались еще заметнее, а «спасательные круги» выше пояса больше.

Волнение нарастало. Татьяна Сергеевна взяла пульт, машинально переключая с канала на канал.

— Спасибо, что остались с нами. Итак, мы продолжаем наш диалог с начинающим, но уже зарекомендовавшим себя политиком Александром Волошкиным. Поделитесь вашими планами на предстоящие выборы в муниципалитеты...

Таня попятилась, словно увидела в телевизоре не бывшего мужа, а приведение. Бывший выглядел ухоженно и держался чинно. Говорил красиво, впрочем, говорить он умел всегда.

— Вот что телевидение с людьми делает, — пробормотала Татьяна.

В последний раз она видела мужа небритого с похмелья в грязном помятом пальто. Приходил просить в долг. Не дала.

Женщина подошла к столу и принялась бесцельно двигать посуду. Задела вазу, отчего с герберы слетел еще один лепесток.

— Эх, а если бы дала…

В дверь позвонили.
«Полинка. Расскажу про Джани, обалдеет».

На пороге стоял Саша.

Приоткрыв один глаз, она убедилась, что рядом абсолютно точно стоит материализовавшийся бывший. Улыбается. Чего улыбаться?

Татьяна попятилась, зажмурилась:
— Чур тебя, — и поплевала через плечо.

Приоткрыв один глаз, она убедилась, что рядом абсолютно точно стоит материализовавшийся бывший. Улыбается. Чего улыбаться?

— Тут тебя по телеку показывают. Говорят, политик ты теперь.
— Не врут, — улыбка в тридцать два металлокерамических зуба сделалась шире.
— Что надо политикам в сей поздний час? Электорат привлекаем?
— Татьянин день же, — из-за стены появилась корзина. Герберы. Красивые, гордые. — Прими, так сказать, поздравления. И вот что еще, я денег занимал у тебя.
— Подожди, никаких денег я тебе не давала.
— Тань, ну зачем опять вставать в позу?
— Никуда я не встаю. Ладно, проходи, коль пришел.

Саша прошел в зал, ностальгически вздохнул:
— Ничего не изменилось.
— Да уж.
— А Поли где? В школе?
— Она учится на третьем курсе института.
— Да? Быстро как время летит. А чего это у тебя одна тарелка на столе? Ни для кого не нашлось места в сердце очаровательной дамы?
— Это тебя не касается, — Тане с трудом удалось скрыть раздражение и досаду. — Нашлось. Он сейчас за границей в командировке.
— Ну-ну, — усмехнулся Саша, щелкнув по оранжевой гербере пальцем. — Вижу, что не транжира.
— Это тебя не касается, — повторила Татьяна, смахнув еще один лепесток со стола. Достала из серванта тарелку и бокал. — Садись, ужинать будем.

В дверь позвонили.

— О, Полинка пришла, вот будет сюрприз, — подмигнул Саша, и исчез в коридоре.
— Что значит тебе Татьяну Сергеевну? А ты, собственно, кто? — услышала ревностные нотки Таня и выглянула в коридор. Там стоял Славик и оценивающе смотрел на бывшего.
— В таком случае кто вы?
— Я муж Татьяны Сергеевны и просто требую…
— Бывший. Знакомьтесь, Александр Васильевич, Вячеслав.
— Кто он? — требовательно спросил Саша.
— Любовник, — буднично ляпнула Таня, будто у нее этих любовников водилось вагон и тележка, перевела она взгляд на Славика. — Отпустили пораньше?

Насупившийся, пафосный Саша выведывал у Славика: кто он и чем занимается. Славик, войдя во вкус, врал складно и правдоподобно.

Тот внимательно посмотрел ей в глаза.

— Отпросился. Ведь сегодня Татьянин день.
— Сопляк, да она тебе в матери годится!
— Ладно, мальчики, пойдемте к столу, — проигнорировала всплеск ревности бывшего Татьяна.

Смакуя вино, она наблюдала за мужчинами. Насупившийся, пафосный Саша выведывал у Славика: кто он и чем занимается. Славик, войдя во вкус, врал складно и правдоподобно. Давно Таня так не забавлялась. Роль молчаливой хозяйки, поддакивающей своему «возлюбленному», ей нравилась.

— …поженимся и поедем летом на Мальдивы.

Саша поперхнулся. С оранжевого цветка упал еще один лепесток.

— Можно тебя на минутку? — Славик встал и протянул руку Тане.

Таня зажгла конфорку и поставила чайник.

— Татьяна Сергеевна, надеюсь, я вас не компрометирую?
— Нет, конечно, ты все правильно сделал. А почему ты не с Полиной? У вас же вечеринка сегодня.
— Мне надо с вами поговорить. Понимаете, Поля беременна. Собирается аборт сделать.
— А ты?
— А я прошу у вас ее руки. Я в этом году закончу институт. У меня есть работа, и мои родители не против, чтобы мы с Полей жили у них.

Раздался звонок в дверь. Послышались шаги.

— Мам, у нас гости? — в кухню впорхнула Полинка. За ее спиной маячил Саша. — Славик? Что ты здесь делаешь?
— Прошу твоей руки у твоей мамы.

Саша издал звук, похожий на вопль спятившего в брачный период кабана.

— И я согласилась, — твердо сказала Татьяна.

— Понимаешь, я боюсь. Я потеряю много времени, ребенок свяжет по рукам, — горячо объясняла Полина, оставшись с матерью наедине.

— А я прошу у вас ее руки. Я в этом году закончу институт. У меня есть работа, и мои родители не против, чтобы мы с Полей жили у них.

— Глупости, если ты действительно захочешь, добьешься всего, а ребенок - это лишь способ найти себе оправдание, если опустишь руки.
— Мам, смотри, — Полинка достала оранжевую герберу из вазы, — похоже, у нее корни растут.

***
Укрыв спящую дочь пледом, Татьяна взяла телефон. Из трубки доносились грохот музыки и громкий смех.

— Добрый вечер. Это Татьяна Волошкина. Извините за поздний звонок, передайте, пожалуйста, Джани, что я не смогу приехать. Да, уезжаю… надолго… насовсем.