….А потом они отдали Город. Просто сдали, без единого выстрела. Глупо, как считал Ал, и совершенно бездарно. От Города, обильно политого кровью российских защитников времен Первой и Второй обороны — и ещё раньше, когда только боролись за его присоединение — легко отказались мирным и беззаботным росчерком пера. И Ал не понимал почему. Да, потом Империя рухнула, на некоторых осколках кое-где даже написали чьи-то имена (совершенно дурацкие надписи вроде «Здесь приложил руку Вася»). Но почему понадобилось отдавать его любимый Город, Ал не мог понять. И никто толком не сумел ему объяснить. Здесь служили ещё его отец и дед, и их тоже не спросили. Это было несправедливо. Вот так живешь-живешь, и даже не догадываешься, как кто-то неизвестный решает в это время твою судьбу.

Город тоже страдал — на улицах становилось неспокойно. Мелкие стычки участились, особенно под пьяную руку. Алу даже казалось, что виноват в этом какой-то неизвестный вирус — иначе отчего люди стали вдруг такими дергаными, не столько злыми, сколько напуганными? Ведь только в мультиках можно колотить друг друга кувалдами по голове, и ничего от этого не будет, кроме веселых звездочек перед глазами — а в жизни все по-другому. Это раньше Ал не понимал, а теперь понял. Может, это через мультики и распространяется вирус? Ведь раньше соседям не приходило в голову так отчаянно грызться.

Это было несправедливо. Вот так живешь-живешь, и даже не догадываешься, как кто-то неизвестный решает в это время твою судьбу.

Когда же встал вопрос, уезжать или остаться, это был самый мучительный выбор. Жить вне Родины представлялось Алу невозможным — так же, как остаться без своего Города. Как он сможет жить без моря, без кораблей? Нет, это будет просто прозябание. Снова и снова перебирал Ал различные варианты. Уехать позже? Но с каждым годом сделать это будет все труднее. Нет, нельзя рубить хвост по кускам, нужно уже собраться и принять волевое решение! Небось защитники не размусоливали, сражались за Город до последнего. «Мы отсюда не уйдем, — писали они на камне, — передайте родным». А сейчас, казалось Алу, смотрели растерянно — нет, не с укором, а скорее с непониманием: «Что же вы?» Иногда Алу даже думалось, что защитники смотрят именно на него — «Что же ты…». Но то было военное время, а как бороться сейчас? К тому же дело осложнялось тем, что него семья…

— Александр, — раздался из-за двери недовольный мамин голос, — опять свет горит! Немедленно поставь книжки на место и собери свои игрушки. И марш спать, завтра будет много дел с переездом!

Ал вздохнул и выключил свет. Мама у него, конечно, мировая, но все же она женщина. И не понимает, что корабли, даже со спичечный коробок, никак не могут быть игрушками. И учебник по истории российского флота — не какая-то там книжка. И человек одиннадцати с половиной лет вполне сам может решить, во сколько ему ложиться. Тем более, согласие на переезд он ещё не давал. Вот возьмет завтра и останется! Убежит на какой-нибудь корабль и попросится юнгой. На крайний случай, переночевать можно у друга Димки. Тот не откажет.

Маму, конечно, жалко — но когда-нибудь она поймет. И потом, у неё останется ещё две дочери. Ну не создан Ал для жизни в холодном Мурманске, или куда там переводят отца. У него тут все — друзья, парусная секция. И ещё Ал твердо решил поступать в Нахимовское — уже в первом классе, во время обзорной экскурсии. Они нужны друг другу — Город и Ал. Вот вырастет Ал — и непременно, обязательно его прославит. Взрослые, конечно, могут отнять многое, но только не мечту.

Успокоенный, Ал откинулся на подушку. Решение было принято, трудный выбор сделан. Остались только сущие мелочи — организовать побег. В завтрашней суматохе сделать это будет несложно.