На главную
 
 
 

Горе луковое
Автор: Дядя Вася / 15.03.2011

Горе луковоеВ подсобке сыро, неслабо отдает мышами, плесенью. К сырости, мышам и плесени примешивается чесночный душок копченой колбасы и чего-то еще — прелого и затхлого. Почти под самым потолком тускло мерцает одинокая электрическая лампочка. Есть и зарешеченное, грязное, едва пропускающее солнце оконце — тоже под самым потолком. В середине мрачной комнаты стоит стол с весами. Цементированный пол завален мешками и коробками. Работа нехитрая: ворочай себе белым металлическим совком, фасуя по килограмму рафинад, макароны, крупу в целлофановые пакеты. Оплата — полтора рубля за каждый час фасовки.

Ваньке эта работа досталась по блату — в знак благодарности. Заведующий гастрономом подлечивал застарелую язву в гастроэнтерологии, где Ванькина мать — Антонина Юрьевна — второй десяток трудилась на скромной медсестринской должности. Мать одна тянется, поднимая помимо Ваньки еще двоих малолетних сорванцов. Отца-строителя много лет назад придавило бетонной плитой. Получается, восьмиклассник Ванька в семье за старшего. Вот уж который месяц после школьных занятий Ванька добросовестно ворочает совком, стараясь помочь матери, и познает азы философии взрослой жизни.

Дверь из тускло освещаемой подсобки выходит в коридор. Коридор такой же тусклый и мрачный. Люди при таком освещении похожи на призраков. В коридоре наблюдается постоянное движение, слышится скрежетание и лязг. Призраки-грузчики в синих нестиранных халатах толкают тележки, нагруженные снедью. Утром катятся с крыльца черного хода в просвет торгового зала пузатые бутылки с ряженкой, пакеты с молоком, баночки со сметаной, пачки творога и сливочного масла. Ближе к обеду приходит час яиц, колбас, сыров, кур, мяса, тортов, конфет. Товар, как правило, не залеживается на полках и прилавках торгового зала.

Работа нехитрая: ворочай себе белым металлическим совком, фасуя по килограмму рафинад, макароны, крупу в целлофановые пакеты.

Торговый зал предназначен для простолюдинов. Голытьба из пенсионеров, работяг, слабовольных интеллигентов в откровенно устаревшей, подчас изрядно поношенной одежде собирается в очереди. Зачастую здесь устраиваются целые митинги в поддержку справедливого распределения съестного. Есть с чего митинговать. Годы — сумбурные и митинговые. Мелькают с телеэкранов Горбачев, Гдлян, Иванов, Ельцин. Туманят безбожно мозги населению Чумак с Кашпировским. Можно ругаться в открытую, не таясь травить похабно-пикантные анекдоты, разносить в пух и прах правительство и гнобить друг друга за место в продуктовой очереди. Вот она, долгожданная свобода!

Элита отоваривается с черного хода. Заезжают во дворик гастронома «Волги», «Жигули», «Лады», «Москвичи». Торопливо цокает каблучками по тусклому коридору пышнотелый призрак старшей продавщицы Милочки в белом крахмальном халатике. Милочка умеет рассыпаться в любезностях перед нарядными ухоженными женщинами и представительными мужчинами. Милочка знает, как жить, как и кому улыбаться. У нее всегда найдется из-под полы килограммчик «Каракумов», коробочка-сердечко «Мерси», икорочка, балычок, бутылочка кубинского рома или еще что-нибудь дорогое и «дефицитненькое», о чем основная народная масса имеет весьма смутное представление.

Ванькина должность разнорабочего в гастрономе приносила ощутимые результаты. Мать подзабыла, что значит, очередь. Стало хватать братишкам на обновки. Да и сам Ванька приоделся. Он больше не надевал в школу свитер с аккуратно залатанными локтями.

Наступил апрель, приближался день рождения матери. Именины обычно отмечались в их семье. Ванька стал беспокоиться о подарке, о чем с подростковой бесхитростностью поведал коллегам. Милочка обещалась устроить «Мерси».

— Цветы сам прикупишь. Конфеты — это так, пустяк. Ты еще сообрази насчет подарка. Можно отрез на платье подарить или украшение какое, — наставляли неискушенного отрока умудренные жизненным опытом продавщицы. Хвалили за спиной: дескать, какой паренек растет — не избалованный, не шантрапа, слоняющаяся без дела по подворотням, о матери думает, хочет сделать приятное.

Подошел долгожданный срок апрельского аванса. Вечером Ванька, подставляя свое радушное лицо весенним лучам, идет по городу в поисках заветного подарка. Легкий ветерок треплет белобрысую шевелюру. Светятся радостью голубые глаза. Он счастлив тем искренним неподдельным счастьем, каким можно быть счастливым в пятнадцать лет. Счастлив — от сознания нужности и важности своей задумки. Счастлив — от предвкушения материнской радости. Конечно, мать, как и всякий медик, не обделена подарками: нет-нет, да и перепадет чего. Но то подношения от благодарных пациентов, а это будет подарок от сына. Настоящий, самостоятельно заработанный подарок! Не аппликация из цветной бумаги, не цветы, выпиленные лобзиком на уроках труда! Это будет что-то особенное.

От взгляда на ценники портится настроение: придется фасовать и фасовать годами, чтобы заработать на подобное чудо техники.

На Ванькином пути попадается небольшой «комок» (коммерческий магазин) — предел гражданских мечтаний перестроечной эпохи, архаичный прототип-аналог нынешних бутиков. Чего только нет за стеклом витрин! Бижутерия с манящими заграничными надписями на упаковках. Пластмассовые заколки мыслимых и немыслимых форм. Косметические наборы. Раскрытые футлярчики губной помады всевозможных расцветок и производителей. На стенах развешана одежда. Расставлена обувь на стеллажах. Недосягаемо дразнятся полки с импортными телевизорами, магнитолами, видеомагнитофонами. От взгляда на ценники портится настроение: придется фасовать и фасовать годами, чтобы заработать на подобное чудо техники.

— Что вы хотели? Вам помочь? — слышит Ванька в свой адрес обращения чернявой продавщицы.

Черные завитки волос, огромные серьги в ушах, бусы на шее делают ее похожей на цыганку. Впечатление усиливает яркая шифоновая блуза в рюшах.

— Я... Нет... Да... — Ванька запинается от волнения. — У мамы день рождения... Я хочу подарок...
— У меня есть один превосходный подарок, — она извлекает с витрины черно-красную коробочку и, не мигая, смотрит прямо в глаза. — «Опиум»! Настоящие французские духи. И недорого.

Не помня себя от волнения и долго не раздумывая, Ванька принял из рук чернявой коробочку, отдав взамен пятьдесят рублей.

«Самое то, самое то, — проносилось в голове. — Косметика маме ни к чему. Она не красится. А духами пользуется».

Пока чернявая, не мигая, буравила его своими темными глазами, ему вспомнилось, как они собирались в цирк пару лет назад. Мать прихорашивалась перед зеркалом. Невысокая, полноватая, в выходном трикотажном костюме темно-синего цвета, она убрала выбившуюся из-за уха седоватую прядь коротко стриженых волос. Потом достала из сумочки флакончик с духами, смочила указательный палец правой руки и провела им за мочками ушей.

Дома Ваньке пришлось объяснить матери, что принес не весь аванс. Она все узнает через два дня. А что ее ожидает, пусть будет сюрпризом.

Именины прошли в теплой обстановке. День был будний. К вечеру пришли родственники и коллеги, расселись в большой комнате на табуретках и венских стульях вкруг круглого дубового стола. Мать напекла-наготовила. Домашние пироги с румяной корочкой манили аппетитным запахом. Печь пироги мать была большой мастерицей. Гости ели, пили, говорили полагающиеся по случаю приятные вещи. Мать всем показывала красно-черную коробочку «Опиума». Передавалась из рук в руки коробочка-сердечко «Мерси». Каждый брал себе по заморской конфете. Потом гости разошлись по домам. «Мерси» заняла почетное место в простецком старом серванте рядом с предметами роскоши в виде посудных принадлежностей.

Ваня, весь сконфуженный после нелицеприятных слов, изреченных Еленой Сергеевной, поспешно ретировался в комнату, служившую детской.

Было уже совсем поздно, когда по-свойски заглянула соседка — холеная дама в кокетливом, стеганом атласном халатике с бигудями на голове. Соседку частенько мучила бессонница. И она могла по поводу и без повода вторгнуться среди ночи. От чая с пирогом непрошенная гостья отказалась. Узнав о дне рождения, сходила домой и вернулась с импортными колготками. Перебросив ногу на ногу, соседка пристроилась на стуле, самовлюбленно разглядывая пушистые помпоны домашних тапочек. Усталая мать громыхала посудой. Перемытые, перетертые цветастые тарелки и чашки занимали свои места на полках серванта.

— Глянь-ка, Елена Сергеевна, что мне сын подарил.
— О, «Мерси»! О, «Опиум»! Обожаю этот аромат, — соседка извлекла из коробочки флакончик и раскрутила крышечку.
— Но, что это? — выщипанные по моде брови Елены Сергеевны удивленно поползли вверх. — Я хорошо знаю этот запах. Это все, что угодно! «Шипр», «Саша», «Наташа», но только не «Опиум»! Антонина Юрьевна, это подделка. Ваня, Ваня, иди сюда!

Ничего не понимающий спросонья, Ваня появился в большой комнате и осоловело уставился на Елену Сергеевну.

— Ваня, где ты это взял?
— Купил.
— Тебя обманули. Сколько ты заплатил?
— Пятьдесят рублей…
— Считай, ты выбросил эти деньги, — Елена Сергеевна заливисто смеется. — Упаковка была вскрыта?
— Как вскрыта? Как вскрыта? — Ваня покраснел до кончиков ушей.
— На настоящих духах должна быть еще целлофановая пленка. Это старый трюк. Настоящие духи отсасывают из флакона шприцем, взамен наливают все, что угодно, и подсовывают простофилям.

Ваня, весь сконфуженный после нелицеприятных слов, изреченных Еленой Сергеевной, поспешно ретировался в комнату, служившую детской. Раздавалось мерное посапывание младших братишек. Катились из Ванькиных глаз слезы обиды.

Из большой комнаты доносились взвизги Елены Сергеевны: «Надо вернуть! Надо добиваться справедливости! Не надо пускать дело на самотек! Пятьдесят рублей на дороге не валяются!» Незаметно для себя Ваня уснул. Проснулся от прикосновения материнской ладони. Мать гладила его по волосам. Ваня открыл глаза.

— Разбудила?! — шепчет она. — Ты спи, спи, горе ты мое луковое. Два часа ночи. Замаялась я сегодня. Еще эта Сергеевна со своими моралями. Терпеть не могу эту куклу ряженую. За пару колготок слушать три часа ее кудахтанье! И еще неизвестно, подойдут мне ее колготки или не подойдут…

— Настоящие духи отсасывают из флакона шприцем, взамен наливают все, что угодно, и подсовывают простофилям.

— А может, и вправду отдать этот флакон и забрать деньги?
— Пустое! Что с возу упало, то пропало. Кто ж тебе деньги вернет! Что ж поделаешь. Этой Сергеевне делать нечего, вот и треплет языком. Ты спи, сынок. Будет тебе наука на будущее. Аферистов на свете хватает.

А руки у мамы добрые и мягкие. Сопят братишки. Тикают настольные часы. Неторопливо и незаметно уходит детство в безвозвратную даль…

 



 
 

Что не так с этим комментарием ?

Оффтопик

Нецензурная брань или оскорбления

Спам или реклама

Ссылка на другой ресурс

Дубликат

Другое (укажите ниже)

OK
Информация о комментарии отправлена модератору