Мой отец был настоящим красавцем и настоящей звездой. В него все были влюблены, и я в том числе. Это чувство появилось, когда я впервые увидела его на сцене - разумеется, солистом. Оно сопровождало меня всю жизнь: каждый раз, когда я встречала что-то неправдоподобно-идеальное, я всегда вспоминала об отце.

- Хочешь быть такой же, как мама? - шепчет мне бабушка.

Мама - одна из многих, она одета в такую же белую пачку, как и десять других девушек и так же старательно-быстро перебирает ногами на пуантах. Папа - это грациозный вихрь, крутящийся смерч. Он единственный, бесподобный, неподражаемый. Мама - как декорация, бледная и бездушная, а папа - воплощение жизни, таланта, света. Нет, бабушка, я не хочу быть такой же, как мама. Я хочу быть похожей на отца.

Оно сопровождало меня всю жизнь: каждый раз, когда я встречала что-то неправдоподобно- идеальное, я всегда вспоминала об отце.

…Па-де-патинер, па-де-катр, па-де-грас , па-де-ша. И, наконец, гранд джет - иллюзия полета. Вот она - цель, смысл, мечта. Я хочу взлететь, умчаться вслед за отцом - в ту, новую жизнь, куда он ушел от нас с мамой. Но сначала мне нужно научиться ровно держать спину и плавно, легко опускать и поднимать руку: будто это не рука вовсе - шелковая лента, развевающаяся на ветру… Однако, не судьба: у меня слишком плохой слух. Я никогда не буду похожа на отца, я никогда не смогу взлететь…

А отец улетает еще выше, еще дальше. Проходит еще несколько лет, и он уезжает в Нью-Йорк. Первое время часто звонит, поздравляет с Днем Рождения, с Новым годом, ругает за первую двойку, присылает загорелых Барби в «принцессовских» платьях. А потом исчезает. Я очень скучаю, завидую, плачу и при этом горжусь: имя моего отца появляется в титрах к блокбастерам и в клипах Мадонны.

Он - гений, а я такая же бездарность, как и моя мама. Пока что я еще ребенок, но очень скоро подрасту и возненавижу этот мир. Как жить, когда в тебе течет «звездная» кровь, а ты не можешь долететь до этих звезд просто потому, что не слышишь их музыки? Но это будет потом. А сначала в моей жизни появится человек, которого мне велят называть «папой».

Мама выходит замуж за простого ученого, одного из тех «ненормальных», которые думают о работе круглые сутки. Надоела эта богема - говорит она. Хочу простого женского счастья. И я хочу! Только не женского, детского. В школе надо мной смеются, говорят - тебя папа бросил. Вот вам, получайте - мой новый папа! У него смешно торчат волосы - словно он получил удар электричеством, он носит большие очки с толстыми линзами и свитера в вечных катышках. И он теперь мой папа...

Но я не люблю его. Он мне кажется таким нелепым, некрасивым, робким. И что за работа у него? Физик-ядерщик… Он из бедной семьи, у него в почете все простое. Любимое блюдо - картошка с квашеной капустой, любимый головной убор - поношенная, допотопная кепка а-ля Ульянов-Ленин.

Как жить, когда в тебе течет «звездная» кровь, а ты не можешь долететь до этих звезд просто потому, что не слышишь их музыки?

И этот человек со мной возится, как с родной. Мамы никогда нет дома, зато есть он. Это он кормит меня завтраками, обедами, ужинами, бегает на родительские собрания, «вытягивает» по математике… Он берет меня с собой на длинные прогулки по вечернему парку и рассказывает о своей работе. От него я узнаю, что такое химия, физика, астрономия, какие в мире есть вещества, как они взаимодействуют друг с другом и насколько все вокруг взаимосвязано. Он говорит так увлеченно, горячо, что я невольно втягиваюсь, заражаюсь его настроением. И вот мне уже любопытно - не потому что задали в школе, а по-настоящему, всерьез - как образовалась Вселенная, откуда берется ветер, почему у кого-то глаза голубые, а у кого-то - карие. И я вновь начинаю грезить о полетах: не над сценой, а над всей Землей - так трогают меня «Планета людей» и «Маленький принц», которые папа читает мне на ночь. На потолке моей комнаты зажигаются звезды, и я даже слышу - не их музыку - нет - их дыхание. Оно затуманивает стекла ночью и к утру превращается в кристальный, белый узор… Порой мне кажется, что за этим узором я вижу лицо родного отца - блистательного, совершенного. Но это только игра воображения: ведь человек, которого я теперь называю папой, спит в соседней комнате.

А детство постепенно стачивается, стареет, превращается в юность... Мне пятнадцать лет, у меня бурлят гормоны и кружится голова. Прости папа, ты больше не авторитет для меня. Меня больше не интересуют звезды и тайны Вселенной. Я зла на эту Вселенную, я ненавижу ее. Я связываюсь с плохой компаний - так я кажусь себе сильнее, значительнее... Я мечтаю все разрушить. И вот - за несколько дней до взрыва раздается звонок с другого конца света.

- Женечка, здравствуй! Это я, твой отец!

Отец? Да, да. Тот самый, единокровный. Он не предлагает мне приехать в гости, не обещает выслать деньги или просто подарок к очередному празднику. Он взахлеб рассказывает мне о том, что ставит новый мюзикл на Бродвее, что вчера ужинал с Барышниковым, что сама Николь Кидман мечтает работать вместе с ним. Он вновь напоминает мне о том, как я ничтожна и как он совершенен.

Отец? Да, да. Он не предлагает мне приехать в гости, не обещает выслать деньги или просто подарок к очередному празднику.

И телефонный провод становится палкой о двух концах. С одного края он - великий, богатый, далекий, с другого - я, живущая в серой московской реальности. В этой реальности мой дом - панельная многоэтажка в Чертаново, мой парень - верзила и наркоман, мои друзья - быдло, моя мать - неудачница, мой отчим - ученый, а значит, лох. Забытые мысли вновь начинают бесноваться в моей голове… И происходит взрыв - большой взрыв. Только он не создает Вселенную, он ее разрушает…

…В тот вечер ты пришел домой слишком рано. Папа, зачем так рано? Ведь я не одна, я с Пашей. Мы лежим на вашем с мамой диване, и Паша снимает с меня лифчик. Папа, теперь я знаю, что нашла в тебе мама. Она знала, какой зверь прячется в скромном очкарике. Страшный зверь. Бешеный... Ты был страшен даже для меня, когда давал мне пощечину и выгонял взашей Пашку.

- Какое ты имеешь право? - закричала тогда я. - Ты мне никто, ты мне не отец! Мой отец богат и знаменит! А ты - никто. Тряпка. Ничтожество.

Папа, знай, я бы все отдала, чтобы вернуть назад свои слова и свой поступок! Но…

Пашка - лидер, вожак. Он никогда не прощает обиду. И я решила не прощать. Пощечина, которую я получила накануне, горела, ныла, напоминала о себе. Никто не смеет оскорблять меня. Я дочь великого человека… И мой обидчик получает сполна. Вечером, когда он возвращается с работы, на него нападает группа подростков. Он сильный, но они сильнее. Его связывают, его тащат за гаражи. А там его ждем мы - я и Паша. Очухался? Ну что ж, папуля, ты вчера нам помешал, а сегодня не получится! Смотри во все глаза!

Пашка с силой тянет меня за кофту, пуговицы разлетаются во все стороны, одна - ударяет отца в щеку. Вот он - ответный удар, возвращенная пощечина. Паша ставит меня раком, так, чтобы ты мог видеть мои глаза - мои наглые злые глаза.

А там его ждем мы - я и Паша. Очухался? Ну что ж, папуля, ты вчера нам помешал, а сегодня не получится! Смотри во все глаза!

…Но не только ты видел мои глаза. Я видела твои... О чем ты думал в тот момент? Может быть, о той девочке, которая засыпала под слова Экзюпери? Или о моей матери, которая никогда по-настоящему не занималась моим воспитанием? Может быть, ты винил себя за то, что ты не уберег, не сумел, не смог? А может быть - ты думал о моем родном, кровном отце? О том, почему он взлетел так высоко, а я - упала так низко?

Это было месиво. Жуткое месиво из картинок, звуков, ощущений и эмоций. Свет от фонаря, шум двора, пот, стекающий по ногам. Я, стоящая на коленях перед отцом, с голой грудью, вздрагивающей от Пашиных толчков. Отец, стоящий на коленях передо мной, со связанными на спине руками, в больших очках. И эти очки - с краями, мокрыми от слез.

Ты не сказал мне тогда ни слова. Ты вообще никому ничего не сказал. Просто на следующий день меня вызвали в учительскую. Мой отец в больнице - сказали мне. Твой отец пытался покончить с собой - сказала мне мама. Он будет жить - заверили врачи. Это я виновата в том, что случилось с папой - призналась я… Ты? Не говори глупости, это все из-за его работы - он оставил записку…

…Па-де-патинер, па-де-катр, па-де-грас , па-де-ша. Гранд джет. Этот человек похож на смерч, на вихрь… И его кровь течет во мне. Я не унаследовала его талант - только разрушительную силу: нетерпимость, самолюбие, эгоизм. Он не умеет любить - говорила мне мама. А я умею?

…Папа пролежал в больнице полгода. Когда я навещала его, он разговаривал со мной как ни в чем ни бывало. Он так и не признался никому в том, что на самом деле произошло тем вечером… Но в нашу семью он больше не вернулся. Они с мамой развелись - тихо, без скандала, по взаимному согласию. А я… Я открыла для себя новую Вселенную - абсолютную и совершенную. Попасть в нее было просто: достаточно одного укола в вену. Раз - и полный улет. Не нужно ни пуантов, ни самолетов… Оказавшись там, я не просто парила, я испарялась. Я была везде, повсюду. Я была сутью вещей и веществ, я была почти как Бог - сильной, всесильной. Я летала!

Попасть в нее было просто: достаточно одного укола в вену. Раз - и полный улет. Не нужно ни пуантов, ни самолетов…

И однажды настало время для последнего полета над этим миром, над этой Землей. И знаешь, тогда я увидела тебя, папа… Ты почти не изменился: твои волосы все так же смешно торчали в разные стороны, но вот только на глазах больше не было тех огромных очков, которые столько раз мне снились. Словно те очки были не прозрачными, а розовыми, и в тот вечер ты навсегда снял их… Ты был не один. Ты шел вместе с маленькой девочкой, которая почему-то держала тебя не за руку - за край плаща. Ты что-то рассказывал ей, а она слушала, не перебивая, приоткрыв рот. А потом ты вдруг остановился, схватил ее в охапку и подбросил вверх. И она завизжала, радостно закричала, улетая куда-то к солнцу, к чистому летнему небу…