Конец сентября. Небо супилось весь день. Под вечер прорвало. Первые капельки мелкой россыпью брызнули на стекло. Рванул прохладой ветер. Сразу вокруг потемнело. Я выглянула в окно: прохожие втянули шеи в плечи и, как будто стараясь не разжимать ног, ускорили шаг. Надо выходить. ОН может вернуться уже и сегодня, а в холодильнике ничего нет. Надо творогу, сметаны, киевских котлет, кофейный ликер, торт-медовик. Начиная с середины сентября все это покупалось по два раза в неделю. Покупалось и съедалось. Покупалось для него, а он все не появлялся. Ликер выпивался с горя. Слезы. И так каждый год. Вот уже семь лет.

Я зажгла свечу и поставила ее на подоконник. Под свечу поставила никелированный поднос, отодвинула подальше в сторону занавеску. Меры безопосности. Одела красный дождевой плащ с огромным капюшоном и остановилась в дверях. Оглядела с порога квартиру. В прихожей стало уже совсем темно, а в комнате дрожал свечной свет. Было уютно. Как раз что надо к его возвращению. На улице дождь, ветер, а тут вот так. Отбили старинные бабушкины часы. Пора. Я закрыла глаза и живо представила, как по возвращению с порога увижу его вытянувшиеся с кресла ноги. Шепотом несколько раз повторила: "Он уже здесь. Он уже здесь. Он уже здесь." Аффирмация.

Я закрыла глаза и представила, как с порога увижу его вытянувшиеся с кресла ноги.

Когда спустилась на улицу, уже зажглись фонари и дождь лил как из ведра. Вечер, Тверская, машины, витрины. Направилась к супермаркету. Показалось, что в нем укрылся весь центр Москвы. Прождав в очереди где-то с полчаса и чуть не задохнувшись, вышла. Домой так быстро возвращаться не хотелось. Боялась, что его еще нет.

Он появлялся каждый год в сентябре и в начале марта пропадал. Напоминал перелетных птиц. Он художник. Свободный художник. Когда-то у него была своя квартира в Тушино. Но он ее продал. На эти деньги путешествовал, учился где-то в Италии. Потом влюбился в русскую провинцию. И всегда работал очень много, маниакально. Когда он появлялся, в моей квартире вместе с ним появлялись девяностовосемь картин. Всегда одно и тоже число, неизменно, все семь лет. По его картинам можно определить траекторию его путешествий. Он не был ни авангардистом, ни абстракционистом. Он был реалистом. Хорошо выставлялся, хорошо продавался. Еще по его картинам мне можно было быть увенной, что я его единственная Муза. Только меня он рисовал с такой жадностью, что становиться похож скорей на фотографа, старающегося запечатлеть каждый жест своей модели. Вот я проснулась, пью кофе в фиолетовом халате, крашусь перед зеркалом в ванной. Готовлю. Убираю, Смотрю телевизор. Ничего не делаю. Сплю.

Он появлялся в сентябре и в начале марта пропадал, напоминал перелетных птиц.

Я шла просто прямо. Просто что бы выиграть время. Он задерживался. Я решила не возвращаться в квартиру, пока его не будет там. Буду жить все это время в гостинице. Я проходила мимо моего дома раз десять, не решаясь поднять глаз на мое окно. Погода еще ухудшилась. Ветер рвал каждую минуту. Ох, природа, природа, что хочешь показать нам, людям? Как может быть холодно и бесприютно человеку в этом мире?

Наконец, совсем продрогнув и устав от ноши продуктов, спрятанных под плащем, я набралась силы и остановилась. Медленно подняла глаза и увидела мое окно, освещенное огромным китайским фонарем. Дождь хлестал меня по лицу, по ногам. Вокруг меня было все темно и серо. А я стояла счастливая в красном дождевом плаще и наслаждалась моментом. Конец начала.