Мне всегда хотелось, чтобы приснился сон о НЕМ. Волнующей пеленой накрыл меня и баюкал в своих воздушных объятиях. Окутал поволокой нежности, тепла и любви. Одарил чувствами и эмоциями. Сны снились разные: цветные и черно-белые, о людях и животных, о словах и молчании. Загадочным калейдоскопом сменяли они друг друга, но не было в их великом множестве одного элемента, пазла для целостной картинки мозаики, - не было сна о НЕМ. Каждый вечер я надеялась, что Морфей отнесет меня в царство, где ждет меня ОН, и каждое утро лишь вздыхала, понимая, что про меня снова забыли, оставили на крошечном островке другого мирка.

Вначале я верила в НЕГО и лишь досадовала, что ОН никак не приходит ко мне, прячется в дымке чужих снов. Я пыталась ЕГО завлечь и каждый вечер мысленно общалась с ним, участвовала в бесконечном монологе, дарила ему частичку своей души. Потом я стала в НЕМ сомневаться. Все чаще приходила ко мне мысль, здоровалась и вопрошала: "А существует ли он?" и на мой утвердительный ответ насмешливо уточняла: "Ты уверена?" Уверенность не желала нести ответственность перед навязчивой гостьей и с каждым днем навещала меня все реже и реже. И однажды мысль получила долгожданный ответ: "Нет! Не уверена. Может, его и нет". Осознание его небытия далось мне тяжело, камнем легло на дно моей светлой души, замутнив ее прозрачную сущность. Сомнения в НЕМ породили другие сомнения, и вечером, ложась спать, я уже просила не о НЕМ, а сна о вере и ее живительной силе.

- Это мудрость, дочка, - отвечала мне мама, когда я поделилась с ней страхами об исчезновении уверенности.- С годами понимаешь, что категоричность свойственна молодости и неопытности. Все жизненные вехи подлежат сомнению и здоровой критике. Cum grano salis.

Я не совсем приняла позицию мамы. Не хотелось разрушать идеалы и представления о мире, пустившие свои корни в моей душе еще в далеком детстве. И я цеплялась. Цеплялась за сны. Цеплялась за надежду. И однажды получила вознаграждение за свои труды. Не помню, то ли сон, то ли явь. Наверное, и то и другое - наложение реального на домысленное. Коллажи жизни и смерти, зыбкие и многозначные. Я шла по дороге из магазина, несла пакет молока. Он ехал на велосипеде, на руле болталась сумка с тем же молоком. Я узнала, что там было молоко, лишь когда мы столкнулись и оно ласточкой вылетело из сумки и приземлилось в грязевую жижу. От удара пакет лопнул, и ослепительно белая жидкость смешалась с черными потоками землицы, разбавленной недавним дождиком. Белое на черном. Начало всех начал. Как завороженная, смотрела я на это диво, сидя на холодной земле, и не сразу обратила внимание, как горит нога. Мальчик на велосипеде причинил урон не только молоку, но и мне, сбив меня и познакомив мои коленки с недружелюбным асфальтом, и пока я глазела на пролитые капли чистоты, поднялся, отряхнул брюки и поспешно уехал, чего-то испугавшись. Даже не извинился. И не обернулся. Я сидела на земле, чувствовала боль в пульсирующих коленках, смотрела на молоко и думала о смысле жизни. И немножко о НЕМ. О несправедливости, так и не познакомившей меня с НИМ.

Какая-то женщина, еще не старая, но уже немолодая, остановилась рядом, положила руку на плечо, заглянула в глаза.

- Не сиди на земле, милая, - участливо сказала она. - Простудишься, да и ветер холодный.

Я медленно поднялась, демонстрируя разбитые коленки и порванные колготки. Она всплеснула руками и вытащила из сумочки носовой платочек.

- Вытри кровь, - посоветовала она и улыбнулась. Улыбка была такой солнечной и доброй, что я - щелк - поняла. Мне все время снились сны про НЕГО. Я все время ЕГО видела, с НИМ разговаривала. Я давно ЕГО знаю. ОН живет в сердце каждого из нас, и пусть нам порой кажется, что ОН нас не слышит и не видит, что ЕГО нет - это не так. Мы сами от НЕГО отошли, перестали ощущать ЕГО присутствие, но стоит нам раскрыть свое сердце навстречу другому человеку или принять драгоценный дар доброты, как вы почувствуете, как ОН улыбнется. Вы обязательно почувствуете.