В допотопную — домобильную, доинтернетовскую и доночноклубовскую эру — началась эта история. Трудно поверить, но и тогда на территории современного СНГ жили люди — и превесело жили, доложу я вам!

Учеба на втором курсе института началась с поездки «на картошку». Не потому, что урожай в стране случался необычайно обильный, просто в благостные советские времена была такая традиция — ну, типа первомайской демонстрации или Ленинского субботника. Нам, студентам, эти вояжи безумно нравились — все-таки не учиться, да вдали от родителей, да своей компанией… За первый год учебы все перезнакомились — подружились, и уже образовались первые парочки.

За первый год учебы все перезнакомились — подружились, и уже образовались первые парочки.

В моих кавалерах числился рыжий долговязый Толик, похожий на Пьера Ришара, такой же кудрявый и недотепистый. Увы, тихо млеющий и густо краснеющий «Ришар» был мне глубоко по барабану, ибо весь первый курс пребывала я в состоянии остывания от несчастной школьной любови, и к новым испытаниям того же порядка изрядно измученный организм готов не был. Ухаживания трепетного и невнятно лепечущего кавалера терпела я исключительно по причине врожденной робости и благоприобретенной интеллигентности.

По вечерам в бывшей деревенской школе, служившей нам одновременно столовой и дискотекой, устраивались танцы под кассетный магнитофон. Внушительных размеров ящик со скрипом воспроизводил заграничные хиты того времени — «Смоки», «Иглз», «АББА» и тому подобный музыкальный антиквариат. Я старалась под любым предлогом увильнуть от ежевечерней культурной программы, потому как топтание в обнимку с докучливым ухажером казалось мне занятием скучным и бесперспективным.

Но, как поется в песне: «мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает»... Ужасно раздражавший меня Толик нравился Тамаре, моей томной волоокой однокурснице. В один прекрасный — действительно прекрасный! — осенний вечер Томочка предложила перекинуться в картишки «на желание». Человек я азартный, а вот картежник никудышный. Загаданное желание коварной искусительницы оказалось непростым… Мне предстояло два вечера танцевать с Шуриком, который танцы-шманцы в столовке упорно игнорировал. По причине своего отъявленного «ботанизма», если выражаться современным сленгом. Хитрость Тамары заключалась в изоляции меня от интересующего ее «предмета», чтобы спокойно заняться охмурежем Толика.

Мне предстояло два вечера танцевать с Шуриком, который танцы-шманцы в столовке упорно игнорировал.

Карточный долг — долг чести. Пришлось мне растолковывать серьезному Шурику, по какой такой причине ему предстоит целый вечер промучиться на танцульках… Насилу уговорила. Для начала попрыгали, посмеиваясь над ситуацией, под «Бони М» и раскудрявого в те давние времена Андрюшу Макаревича. Затем завораживающий голос Джо Дассена, нежно выдыхающего «еt si tu n'existais pas…», вынудил меня прильнуть к партнеру с целью отдышаться. И тут Шурик, который, как оказалось, окончил французскую спецшколу, начал переводить слова песни. «Если б не было тебя — скажи, для кого бы тогда я жил...» — шептал он в мое разгоряченное ухо. Сердечко мое зашлось, остановилось на пару секунд... а потом задергалось как овечий хвост. Я подняла глаза на «толмача» и — пропала. Ага, молнией в сердце, канделябром по голове.

Теплые осенние вечера в начале октября — это большая редкость в средней полосе России. Так что нашим ангелам-хранителям пришлось несколько похлопотать перед высшими инстанциями, выбивая две дивные благоухающие ночи в стогу сена — нет, нет, все в пределах поцелуев! — с видом на угольно-черный аксамит, расшитый блестящими пуговками Млечного пути.

Через три года мы, так сказать, сочетались. Во дворце бракосочетаний вместо свадебного марша нам включили — в порядке исключения, по личной договоренности с женихом — «Et si tu n'existais pas» Джо Дассена…

В октябре прошлого года мы с мужем ехали встречать из роддома невестку с внуком. Клены вдоль дороги приветственно махали нам желтыми ладошками, а в салоне звучала мелодия нашей любви. Et si tu n'existais pas…