Ровно в восемь утра я заняла наблюдательный пост под старым каштаном и следила за знакомой калиткой. Вот стукнула дверь дома, мужской голос сказал что-то квартирной хозяйке. Проскрипел под сандалиями песок дорожки, калитка открылась, и он вышел. Поглядел в мою сторону, а я быстро спряталась за дерево. И тут же обругала себя: что за ребячество, он бы все равно меня не увидел!

Стройный парень со спортивной сумкой на плече, не торопясь, шел пыльными улочками сонного приморского городка, а я невидимо следовала за ним. Улочки петляли, поднимались и спускались по прихоти местного ландшафта, потом внезапно оборвались, и открылось Море… Я люблю Море, хотя вода — не моя стихия. Но сейчас мне было не до него. Я села на белый, прогретый Солнцем песок и стала издалека разглядывать парня. Как его зовут, я не знала: время для близкого контакта еще не наступило. Я оттягивала этот момент, с удовольствием фантазируя: кто он, чем занимается, почему приехал один и ни с кем не знакомится?

— Пирожки, беляши, соки, минеральная вода!.. — грянуло у меня над ухом так оглушительно, что я чуть не подпрыгнула.

Необъятная тетка, пыхтя, толкала перед собой тележку, от которой за версту несло жареным тестом, маслом, мясом — тошнотворный запах при такой жаре. Наверно, мой незнакомец был голоден, потому что встал с лежака и подошел к тележке. Тетка взяла деньги, завернула беляш в салфетку, сунула промасленный комок ему в руку и пошла дальше, зычно выкликая:

Я оттягивала момент, с удовольствием фантазируя: кто он, почему приехал один и ни с кем не знакомится?

— Пирожки, беляши, соки, минеральная вода…

Он что, собрался ЭТО есть? Я подлетела к нему, села рядом и сказала серьезно:

— Не вздумай! Неизвестно, что она туда положила и сколько времени ходила по жаре со своей тележкой…

Парень оглядел беляш, понюхал:

— Э, да так и отравиться недолго…

Так состоялось наше близкое знакомство. Скоро я знала, что зовут его Антон, он прилетел из далекого северного города. С ним должна была приехать его девушка, но в последний момент ее задержали дела. И он ждал ее здесь, скучал, убивал время…

Теперь он был не один. Мы гуляли с ним в небольшом парке, ели мороженое в кафе под открытым небом, на рынке разглядывали с любопытством маленьких осьминогов, похожих на бледные звезды и, не решаясь их попробовать, лакомились абрикосами. Липкий сок стекал по пальцам, и, глядя на его довольное лицо, я тоже начинала смеяться. На пустынном вечернем пляже Антон, перекрикивая шум прибоя, декламировал стихи с таким видом, словно сам их написал. Я тихонько посмеивалась: это был Блок, мне ли этого не знать… А я щедро дарила ему прохладные бодрые утра, безоблачные дни и светлые тихие вечера. Только ночь была моя, ночами я сплю, такая уж у меня природа…

А потом позвонила его девушка. Я отошла из деликатности в сторону и, стараясь не вслушиваться, смотрела в его напряженное, злое лицо. Он резко захлопнул телефон и, не глядя в мою сторону, быстро пошел прочь. За ним я не последовала: пусть побудет один. Но внутренне ликовала: теперь его время будет принадлежать только мне, никаких больше звонков, нервного ожидания, долгих разговоров. Наивная…

Утром следующего дня я увидела его с девушкой. Невысокая худенькая блондинка с маловыразительным личиком. Совсем бледная, очевидно, недавно приехала. Антон, как петух, пушил перед ней перья, играл мускулами и блистал остроумием. А она светилась, глядя на него во все глаза, и становилась почти красавицей.

А мне было грустно. Нет, конечно, я знала достаточно человеческую натуру. Сколько я видела таких пошленьких курортных романов, разыгранных как по нотам! Вдали от бдительных очей вторых половин добропорядочные семьянины и вроде бы пылко влюбленные словно срывались с поводка и рыскали в поисках необременительных интрижек. К грусти примешивалась досада: я-то считала Антона лучше остальных мужчин! Зачем он это сделал? Злость на далекую подругу, желание отомстить, взять реванш — не лучшие советники. Но вот результат: он гуляет с чужой девушкой (я даже не потрудилась узнать, как ее зовут!) по извилистым улочкам, пьет лимонад в кафе под открытым небом, ищет ей самую красивую гальку на пляже и, перекрикивая прибой, читает ей стихи! И как после этого не разочароваться в человечестве?

Антон, как петух, пушил перед ней перья, играл мускулами и блистал остроумием.

Впрочем, хандрила я недолго: через неделю вечером прилетела Вера. И тут же набросилась на меня:

— Мы договорились встретиться на Корсике, я жду ее, жду, а она здесь застряла, в этой Богом забытой дыре! И ради чего? Ради кого?

Вера — моя лучшая подруга, я ее обожаю. Она подвижная, взрывная, импульсивная, милая, добрая и по-женски любопытная. Я дружу с ней уже тысячу лет. И сейчас, удобно усевшись на большом валуне и потягивая через трубочку нектар, она стала допытываться:

— Ну, и кто он? Как вы встретились?

Я чувствовала свою вину перед подругой, поэтому начала рассказывать:

— Очень просто. Моя метла зацепилась за крышу его дома…

И прикусила язык, увидев округлившиеся глаза Веры.

— Ты что-о-о, — зашипела она, — опять? Да ты знаешь, что за это тебе будет?...

Вера кипела от негодования, а я покаянно молчала. Конечно, я могла бы сказать ей, что люди тоже умеют ходить, бегать и даже плавать. И все равно они постоянно что-то изобретают: велосипеды, автомобили, корабли, чтобы передвигаться быстрее, проще и комфортнее. Не пишут дурацких конвенций и запретов, а делают и пользуются. Но к чему говорить, мои доводы Вера слышала много раз… К счастью, она была не только вспыльчивой, но и отходчивой.

— Ладно, — сказала она примирительно. — Считай, что ты мне ничего не говорила, а я ничего не слышала. А он-то? Видел хоть тебя?

— Не знаю, — мое настроение окончательно скисло. — Вряд ли. Он слишком стар для этого.

— Ну, не скажи. — Уверенно заявила Вера. — Бывают и взрослые люди, которые способны нас видеть. Вот у меня, например…

И Вера в который раз принялась рассказывать мне бесконечную историю про писателя, для которого она была музой. Она якобы даже подсказала ему сюжет: жительница Моря влюбилась в земного человека и отдала все, что имела, за возможность быть с ним рядом… С моей точки зрения, все это — чушь несусветная. Во-первых, никакой морской обитатель в здравом уме и твердой памяти на такой обмен не пойдет. Во-вторых… Ну, это просто невозможно. Трудности технического характера.

И Вера в который раз принялась рассказывать мне бесконечную историю про писателя, для которого она была музой.

Заходящее Солнце медленно скрылось за плотными ватными тучами. Неподвижный воздух тут же потемнел, стал мягким и таким густым, что его, казалось, можно было резать ножом. Намечавшийся дождь прогнал с пляжа отдыхающих. Голос Веры журчал у меня над ухом, а я смотрела на две одинокие фигурки, медленно идущие вдоль Моря. Я знала, что завтра Антон уезжает, и этот вечер — последний, который они проведут вместе. Конечно, подумала я безо всякого злорадства, они договорились «железно» звонить, писать, «обязательно» потом встретиться. Старательно лгут и себе, и друг другу, чувствуя в душе, что вечер «здесь и сейчас» — действительно последний, но не решаются признаться в этом самим себе…

В сгущающихся сумерках я разглядела их лица, они были сосредоточенны и печальны. Люди держались за руки, были рядом, и все-таки далеко друг от друга. Я смотрела на них, и изнутри меня теснила странная светлая грусть. Может, и в самом деле прав был тот писатель с добрыми детскими глазами: есть на свете нечто, ради чего не жалко отдать все, что у тебя есть?

И мне вдруг захотелось сделать для них подарок. Такой, чтобы они запомнили на всю жизнь и Море, и этот пляж, и свой короткий курортный роман…

Я встала, повела плечами, разминаясь. И взлетела.

— Ты куда? — недовольно спросила Вера.

— Подожди минутку. Я сейчас.

***

Зоя и Антон шли молча. Все слова были уже сказаны, обещания произнесены, и в их душах поселились пустота и растерянность. Купаться не хотелось, гулять дальше тоже. Оба ощущали странную неловкость: так, уходящие гости, распрощавшись, мнутся на пороге; а такси все не едет, и говорить больше не о чем…

Зоя зашла в воду, осторожно ступая по скользким камням, прерывисто вздохнула, глядя на тучи, громоздившиеся на западе, и повернулась.

— Антон…

Его лицо странно осветилось в сумерках.

— Смотри! — закричал он, показывая за ее спину.

Зоя быстро обернулась, ахнула и замерла в благоговейном ужасе и восторге.

И мне вдруг захотелось сделать для них подарок. Такой, чтобы они запомнили на всю жизнь...

— Я никогда такого не видела…

Словно невидимая рука открыла круглое окно в неподвижной серой стене туч, и в него хлынул свет заходящего солнца. Прозрачный огненный столб пронизал неподвижный воздух, водную гладь, и пошел дальше, ниже, глубже... Морская толща осветилась, заиграла синим, зеленым, бирюзовым, розовым, на какой-то миг показалось, что море видно насквозь с камешками на дне и всеми его обитателями. Это продолжалось несколько бесконечных секунд, потом тучи медленно сомкнулись, и свет угас.

Но эти двое уже ничего не видели. Стоя по колено в воде, они целовались.