- Ты чего ревешь? Ну, чего ты ноешь? На, утри слезы. Тоже мне, кто же ревет в такую рань?
- Я.
- Вижу, что ты. Было бы удивительно, если бы на твоем месте был кто-то другой. Чаво случилось-то, небось парень бросил?
- Угу.
Дворник поставил метлу около скамейки и присел рядом с молоденькой девчонкой лет семнадцати.
- Ты это, того, как бишь она называется, запамятовал. А! Тушь вытри, а то перепачкаешься вся. У-у-у, да ты еще и замерзла ко всему прочему. - Он снял с себя старое пальтишко и аккуратно набросил ей на плечи. - Ну, грейся пока, а мне работать надо. Люди выйдут на работу, а у меня грязь кругом - непорядок.
Он взял метлу и привычными ритмичными движениями принялся мести аллею.
- Звать-то тебя как, милая?
- Соня.
- Хорошее имя. Помню в войну одну, ты даже на нее чем-то похожа, молоденькую санитарку также звали. Два месяца всего пробыла на войне, а потом пропала без вести. В общем, себя ей спасти и не удалось. Любил я ее. - Если бы кто-нибудь посмотрел ему в глаза, нет слез бы он там не увидел, они давно кончились. А увидел бы все два месяца, которые он, тогда еще молодой солдат, посвятил ей, такой же молодой и красивой медсестре. - А меня Михаилом кличут, по батюшке Петрович, для тебя же деда Миша буду.
Он ловко присвистнул, из подворотни выскочил большой пес и резво устремился на свист.
- Не бойся, это мой помощник, добрый и ласковый. Шариком зовут.
Шарик уселся на задние лапы у ног деда, задрал голову вверх, хвост же усиленно подметал землю.
- Соня!
- Что?
- Там в одном из карманов угощение для него. Достань и отдай ему. Не бойся! Он умный и аккуратный, с рук ест лучше всякого, даже если сильно голодный.
Будто поняв о чем речь, собака рванулась к девочке, которая пыталась выудить из кармана то самое угощение. Старик же продолжал свою незатейливую работу.

- О, черт, совсем запамятовал, совсем старый стал. У меня же термос с чаем и с бутербродами. Ты, небось, тут давно сидишь? Проголодалась? Вон видишь тележка, ты кати ее сюда.
Соня с трудом поднялась со скамейки, ноги затекли и замерзли. И неуверенным шагом направилась по направлению к тележке, которая на самом деле была сделана из ходовой части детской коляски и картонной коробки. Шарик, виляя хвостом, побежал за ней, надеясь получить вторую порцию своего нехитрого завтрака.
- Ты поставь ее около скамейки. Постели газету и выкладывай все, что там есть.
Соня сделала все точно, как и сказал дед.
- Дедушка, идите - все готово.
Он неспеша подошел и сел.
- Вдвоем все же веселей. Ты кушай, кушай. На меня не смотри. Мне много не надо. Ешь да чай горячий пей. На дворе не май месяц-то. А парень чего бросил, поругались, видать?
Соня, поднеся горячую кружку ко рту, лишь утвердительно кивнула головой.
- Мы с моей бабкой тоже бывало, ругались, потом с детьми иногда общего языка не находили. А знаешь, ведь всего этого можно было и избежать. Ты кушай, кушай. Хочешь еще чаю подолью?
Она опять махнула головой, жуя бутерброд.
- Слишком гордые были что ли, думали, что все знаем, и не хотелось уступать друг другу.
- А сейчас?
- А что сейчас? Бабки моей нет уже как четыре года.
- Дети? Внуки? - она поделилась кусочком с Шариком, который переводил взгляд то на деда, то на нее.
- Дети. Разбежались дети-то, кто куда. И внуки есть, а что толку. Старый я стал, не нужен никому. Вот все жду, когда же я с бабкой-то моей встречусь, хватит мне по земле ходить, срок уж мой вышел. А не хочет забирать меня "старая" к себе. Поэтому пока еще могу людям помогаю, работаю, все-таки шевелюсь помаленьку. Если бы не это, давно бы закис совсем. Грех жаловаться, работа хорошая, на свежем воздухе с людьми. Пенсию да зарплату платят, поесть да поговорить по душам, а большего мне и не надо. Правда, поговорить все чаще только с Шариком и получается.
Собака, услышав свое имя, тут же навострила уши, потом, поняв, что ничего не произошло, спокойно продолжила отдыхать подле скамейки.
- Заговорил я тебя совсем. Тебя, наверное, дома ждут, беспокоятся.
- Ой, а я об этом как-то не подумала.
Соня вскочила со скамейки.
- Дедушка, спасибо вам за все. Спасибо. Ой, пальто ваше, чуть не забыла. - Улыбка получилась широкой и искренней.
- Вот так-то лучше. Смеется человек, значит, не плачет. А с парнем своим помирись, даже если расстаться с ним надумаешь, поверь мне старому, всегда нужно стремиться, чтобы положительного было больше.
- А можно я еще к вам приду? Понравились вы мне очень. Можно?
- Приходи. Только не так рано, с утра работы больше, ты где-нибудь после обеда, ближе к вечеру. Мы с Шариком всегда будет рады тебя видеть, и про него, конечно, не забывай.
- Хорошо, дедушка, обязательно приду. - Она бегом устремилась к автобусной остановке, так и не допив чай, и оставив не съеденным половину бутерброда.
- Вот видишь, Шарик, какая заботливая девчушка и о тебе подумала. - Старик отдал собаки остатки угощения, надел свое пальто, хранившее девичье тепло и вновь принялся за работу. - Хотел бы я, Шарик, чтоб у меня была такая же внучка. Придет она еще, вот увидишь, хотя я сам в это мало верю.

В обыденной жизни вряд ли Соня вернулась, но была какая-то связь между этой молоденькой девушкой и невзрачным стариком, которая тесно связала их жизни воедино на три недели. Эти недели он прожил также счастливо и беззаботно, как тогда, когда жена была еще рядом, а дети и не подумывали уходить от родителей. Как будто и не было тех страшных для него лет, когда дети отвернулись от них, внуков они так и не видели, а потом и жена отошла в мир иной, и долгие четыре года жуткого одиночества.
В эти три недели он обрел внучку, о которой он так долго мечтал. В эти три недели он обрел человеческую любовь, которой был лишен долгое время.
Потом его не стало. Может быть, кто-то и заметил, что нет того дедушки с собакой, коляской для мусора и метлой, но они так и проходили мимо, не предавая этому никаких значений. Их можно понять, они так приучены - не замечать, и в этом не их вина. И только молоденькая девчонка лет 17, да большая лохматая дворняга еще долго гуляли вместе по маленькой улочке. Правда, к ним иногда присоединялся очень учтивый молодой человек, который восторженно трепал большую лохматую собаку за ухо и нежно обнимал молоденькую девчонку 17-ти лет. А дедушка так и не узнал о том, что ту юную медсестру не убило на войне, а лишь контузило, и она частично лишилась памяти. И что, когда ее доставили в госпиталь, она многое не помнила. Не узнал он и о том, что в последствии она родила от него сына. И не узнал он самого главного, что Соня была его внучкой. Хотя, знать это было ему абсолютно незачем...

* * *

- Внученька! - он бережно накрыл ее ладошку своей тихо трясущейся рукой.
- Да, дедушка, слушаю.
- Благодаря тебе моя жизнь вновь наполнилась любовью. - На глазах появились слезы, которых он ждал долго, слишком долго.