Мы переехали в наш дом десять лет назад. Очень быстро я окрестила его домом «престарелых»: в девяти из шестнадцати квартир жили люди в возрасте около 80. Внутренне я вся съёжилась и, понимая, что придётся отбиваться от старческих жалоб, нытья, бестактных вопросов и замечаний, приготовилась к тяжёлым и затяжным моральным боям.

Однако я сделала слишком поспешный вывод. Этих людей стариками можно было считать лишь по паспорту. В них жила такая неуёмная жажда жизни, они вели такой активный образ жизни, так интересовались всем на свете, умели одеваться и выглядеть так элегантно и представительно, и были настолько интересными людьми, что им может позавидовать любой молодой.

Но очень скоро я обнаружила, что жизнь у всех «начинается» с конца 40-х начала 50-х годов.

Жизнь до этого они как будто пытались забыть, чуть ли не насильно .Но однажды одна из наших соседок, рыдая, выбежала из квартиры. И чуть позже я узнала, что нашлась её племянница, которую считали погибшей в 1941 году. И женщина ехала на встречу с ней.
С этого случая передо мной стала открываться живая история...

Старики нашего дома — это те, кто не был расстрелян, закопан живым или удушен в газовой камере во времена решения Третим Рейхом «еврейского вопроса».
Но один рассказ мне особо запал в душу.

Направо — тебе повезло. Ты будешь работать, а это значит, жизнь тебе дарована ещё хотя бы на три месяца. Налево — значит смерть.

Они познакомились в 1942. В Освенциме. Ему было 18, 16 - ей.
Немцы со всей оккупированной Европы сгоняли евреев в концлагеря. Услужливый, чёткий, аккуратный, расчётливый и методичный, Адольф Эйхман представил руководящей верхушке вермахта план по уничтожению евреев и цыган, подкрепив его очень точной картой расселения евреев в Европе. Газовые камеры заработали...

Каждые 2-3 часа — новый эшелон товарных вагонов, набитых до отказа людьми. Перед составом выстраиваются эсесовцы с овчарками и начинается: налево, направо, налево, направо.

Кому куда — решает главный врач Освенцима Йозеф Менгеле.

Он отбирает пригодных для работы. Направо — тебе повезло. Ты будешь работать, а это значит, жизнь тебе дарована ещё хотя бы на три месяца. Налево — значит смерть.

Сейчас людям предложат сдать все вещи, которые они привезли, раздеться и последовать в душ. Для дезинфекции.

Из душа не возвращаются. Потому что вместо воды поступает газ....

Ему повезло. Ему вместе с дядей — молодым мужчиной — приказали построиться справа. А всю семью — 15 человек — отправили в душ.

Через три месяца он увидел её во вновь прибывшем составе. Что-то ёкнуло у него в груди. К его неописуемой радости, ей приказали отойти вправо. Через день они работали вместе на сортировке одежды, обуви, денег, украшений...

Потом женщин куда-то увели...

Но разве молодость не безрассудна? Разве она не верит в чудеса?

Даже в этом аду, после 16-18 часов непосильного труда, они находили возможность уединиться. Если же встретиться не получалось, она ночью пробиралась в его барак и на ощупь проверяла, жив ли он. У него на теле есть какая-та отметина, по которой его легко можно определить на ощупь. И вот она определяла...

В 1944-м, когда немцы уже понимали, что проигрывают войну, стали загонять в газовые камеры всех без разбора.

К счастью, дядя и ещё несколько узников к тому времени разработали план побега, и они, под покровом ночи, смогли уйти....

Все вместе добрались до Палестины. По еврейскому обряду отыграли свадьбу. По счастью, немцы её не стерилизовали, и у них родился сын.

Добрались до советских войск. Там их откормили и одели, а после определили в часть. Так они дошли до Берлина.

По окончании войны вернулись в Польшу. Но дом был занят местными антисемитами, которые совсем не обрадовались выжившим соседям. И дядя решил, что надо ехать в Палестину.

Все вместе добрались до Палестины. По еврейскому обряду отыграли свадьбу. По счастью, немцы её не стерилизовали, и у них родился сын. Жизнь налаживалась.

И вдруг, когда ей было 47-48, она обнаружила у себя первые признаки страшной болезни. Зная её последствия, она потребовала чтобы муж с ней развёлся. Так она хотела развязать ему руки...

За три дня до смерти она потребовала, чтобы сын привёл отца. Она уже никого не узнавала и очень боялась, что ей приведут не того. Когда он пришёл, она долго на него смотрела, а потом сказала: «Ляг рядом». И вот этот почти 80-летний старик лёг рядом с ней и обнял её. И вдруг она стала ощупывать его тело. Найдя отметину, она вдруг ясно и светло улыбнулась, обняла его и сказала: «Любимый мой, теперь я вижу, что это ты! Да, это ты! Это есть только у тебя!» Затем крепко-крепко его обняла и поцеловала, а потом сказала: «Подойди к комоду и открой второй ящик сверху. Это я хранила для тебя и для себя. Во имя нашей любви. Во имя нашего ребёнка и наших внуков и правнуков. Чтобы помнили. Теперь я умру спокойно»

В комоде лежала полосатая лагерная форма...