Тонкие струйки быстро стекали, искажая серый мир по ту сторону стекла. Из-под колес машин веером летели брызги. Водитель «волги» неистово сигналил преградившему его путь «форду». Незадачливые пешеходы прятались под зонтами. Жизнь шла своим чередом, и даже мелкая неприятность в виде дождя не могла смыть суету с высокомерного лика мегаполиса.

Полчаса назад я укрылась в этой уютной кофейне - мягкие кресла, улыбчивые официанты, столик у окна и горячий шоколад с панини. Чашка опустела, лишь потемневшие стенки свидетельствовали об источнике моего умиротворения. Внутренне спокойствие подтачивалось тоской, чувствовать несчастье доставляло мазохистское наслаждение. Изредка приходя сюда, чтобы посидеть в компании одиночества, я доставала небольшой серый блокнот и делилась с ним своими воспоминаниями.

Помню, как он шел по тротуару - прямая осанка, открытое дождю лицо. Он посмотрел на меня, и во взгляде было столько доброжелательной уверенности, что я не могла отвести глаза.

Он посмотрел на меня, и во взгляде было столько доброжелательной уверенности, что я не могла отвести глаза.

Когда он покинул стихию дождя, проникнув в царство приветливого кофейного запаха, я подозвала официанта и попросила двойной шоколад. Зазвонил мобильный. Проклиная женскую сумку, где вечно умещается куча ненужных вещей, наконец-то отыскала на дне телефон и выключила его.

- Ваш шоколад.
- Спасибо.
- Не хотите разговаривать?

Передо мной стоял тот самый незнакомец, что шел по тротуару. Тонкие линии лица подчеркивали уверенность, исходившую от него. Бледность придавала благородство. Тонкие губы растянулись в грустной улыбке. Светлые глаза сканировали мое нутро.

- Почему?
- Выключили мобильный. Вас обидели?
- Нет, просто у меня свидание с одиночеством, и мне хотелось, чтобы нам никто не мешал.
- Я тоже иногда приглашаю его посидеть тет-а-тет, - незнакомец испытующе посмотрел на меня.

«У него глаза цвета лунного света», - решила я. Предстояло сделать выбор - либо пригласить его за свой столик, либо покинуть кофейню.

- Присаживайтесь, оно уже ушло.
- Понимаю, что помешал, но все же воспользуюсь любезным предложением.

Я взглянула за окно. Дождь, взявший нас в плен, не собирался смилостивиться. На лужах взбухали пузыри, а струйки образовали цельное полотно из воды.

Мы молчали. Незнакомец, прикрыв глаза, потягивал через соломинку коктейль. Поставив бокал на стол, он обмакнул губы, приветливо улыбнулся, будто только что заметил меня.

- Я тут бываю каждую неделю, в среду с семи до девяти. Приходите, если захотите вспомнить.

- А вы знаете, что такое любовь?
- Вопрос, который мусолят на любом женском форуме. Странно слышать его от мужчины.
- И что говорят на форумах?
- Ерунду. Про любовь говорить можно только глупости, потому что ничего умного про нее не скажешь.
- Но вы же становились хоть раз ее жертвой, не так ли?
- Не раз, впрочем, не жертвой, а соучастником.
- Больно?
- Не понимаю.
- Больно быть соучастником?
- Нет, приятно, хотя воспоминания притупились.
- Не хотите вспоминать, понимаю.
- Наверно, - я сделала последний глоток. - Мне пора.

Он кивнул, и я увидела, что седина немного осветлила его черные густые волосы.
- Я тут бываю каждую неделю, в среду с семи до девяти. Приходите, если захотите вспомнить.
Я улыбнулась и вышла в моросящую темноту.

Неделя пролетела быстро. Время вообще неосязаемо стремительно. Его не хватает, даже когда оно тянется до бесконечности.

- Не смею задерживать вас, - произнесла я, смутно надеясь, что меня остановят. Этого не произошло.

В среду я, не понимая зачем, открыла дверь кофейни.
Незнакомец уже сидел за моим столиком.
- Здравствуйте, - весело сказала я.
- Рад видеть.

Принесли шоколад.

- Вспомнили?
- Нет, стало любопытно: кто вы - жертва или соучастник?
- Зритель, я любуюсь ею. Влад. А вас как величать?
- Полина. Любуетесь любовью, не участвуя?
- Нет. Боюсь боли.
- Зря, любовь делает больно, но это не смертельно и даже стоит того.
- Возможно, но я-то не знаю, каков будет конец. Неведение заставляет стоять в стороне и просто смотреть.

Наш разговор тек плавно, убаюкивая разум. Я впитывала каждое слово Влада. Я его понимала, поражаясь простоте, честности и чувственности суждений человека с глазами цвета лунного света.

В девять часов я поднялась.
- Не смею задерживать вас, - произнесла я, смутно надеясь, что меня остановят. Этого не произошло. Дав себе слово, что переступаю порог кофейни последний раз, я ушла.
Но каждую неделю я приходила, и мы беседовали о любви, только о ней, вплетая некоторые биографические крупицы в разговор. Я молчала о муже, а он не говорил о своей спутнице. Мы рассуждали о любви с первого взгляда, о возрасте, когда она невозможна, об измене

- Что ты думаешь об измене? - его глаза чуть потемнели. Они всегда темнели, когда его что-то волновало.
- Это лишь форма лжи.
- Ты презираешь ложь?
- В какой-то степени, но ведь иногда хочется солгать для собственного спокойствия, чтобы не разбивать чувства других.

Влад произнес эту фразу почти равнодушно, когда стрелки сошлись на цифре девять. Он смотрел в упор.

Прошла весна, душное лето близилось к концу.
- Приглашаю тебя отдохнуть вдвоем, - Влад произнес эту фразу почти равнодушно, когда стрелки сошлись на цифре девять. Он смотрел в упор.
- Куда?
- На озеро. Я там родился.
- У меня есть неделя, - я хотела ответить ему в тон, но голос дрогнул. Вспомнился муж. Первый раз во время наших встреч с Владом я подумала о муже.

- У меня тоже. Хочу стать соучастником прямо сейчас. Я провожу тебя, куда скажешь.
- Ты боишься боли. Подумай хорошенько, мне терять нечего, - сказала я и осеклась.

«Так ли нечего?» - комок подкатил к горлу. Захотелось плакать, но желание побывать с Владом неделю на озере было гораздо сильнее.
- Я боюсь, что дверь за тобой закроется последний раз, а я так и останусь зрителем.

Я не ответила. И мы пошли к моему дому. Он держался чуть позади. Я чувствовала его взгляд, но не оборачивалась, пытаясь внушить себе, что все происходит как обычно - я одна возвращаюсь домой после шоколадной беседы.

Старый покосившийся дом встретил нас со сдержанной настороженностью. Влад затопил печь, сырость заброшенного жилища уходила вместе с душевным беспокойством, вызванным тихими угрызениями совести. Я смотрела, как огонь отражается в его глазах, как он шевелит сильными руками поленья, и хотела обнять.

Первый день мы провели на озере, купались, загорали. На обратном пути Влад познакомил меня с соседкой-старушкой, которая зазвала нас в гости.

Я смотрела, как огонь отражается в его глазах, как он шевелит сильными руками поленья, и хотела обнять.

Бабушка рассказывала Владу про общих знакомых, давно покинувших деревню. Про своих детей, внуков.
- А ты что ж, развелся? - спросила она немного смущенно.
- Да, баба Агафья.
Она понимающе закивала, добродушно рассматривая меня. Так я узнала, что у Влада была жена.

Вечером, мы сидели на берегу и смотрели на тонущее в воде солнце, попивая из одноразовых стаканчиков вино. Я чувствовала себя младенцем, который только что родился и познает первые явления этого прекрасного мира.

Уснула я под стрекот кузнечиков, укрытая запахом травы.
Мне не снилось ничего, а проснулась я счастливой. Влад уже что-то делал, были слышны его легкие шаги и позвякивание металла.

Я готовила завтрак и стояла спиной к входной двери, когда он вошел, поставил ведра с водой на пол. Его взгляд медленно полз по моему позвоночнику.

Ситуация была вполне предсказуемой. Хотя мне казалось, что это произойдет ночью, в темноте. Потому что украсть, пока все спят, гораздо проще. Но мы не стали прятаться, мы открыто познавали друг друга, каждую клеточку, каждую родинку с немого согласия солнца, тепло которого придавало нежности нашей тайне.

В этот день мы так и не покинули дом. А утром шел дождь, такой же, как в тот вечер, когда я впервые увидела его, бесстрашно шагающего навстречу стихии. Мы вернулись к разговорам о любви. Беседа иногда прерывалась, и мы продолжали изучать друг друга, читать наши тела, как новую увлекательную книгу.

- Вставай, лежебока! - он потрепал меня по щеке и поцеловал в шею. - Собирайся, мы идем смотреть местные достопримечательности!

Хотя мне казалось, что это произойдет ночью, в темноте. Потому что украсть, пока все спят, гораздо проще.

Съев по бутерброду и запив его парным молоком, мы отправились в лесную чащу. Сосны расступались перед нами, березы приветливо шелестели листьями.
- Вон смотри белка!
- Да, их здесь много.

Мы вышли на небольшую полянку.
- Ну что, будем собирать грибы?
- Если честно, я не любительница.
- Тогда устраивайся здесь, я буду неподалеку.

Я сбросила платье, не стыдясь наготы, и улеглась в траву на маленькое покрывало, предусмотрительно захваченное Владом. Если бы я могла описать то, что переживала в те мгновения, лежа раскинув руки, смотря в голубое небо, куда стремились верхушки деревьев, и слушая переливные голоса многочисленных пернатых жителей, я бы смогла дать определение слову счастье.

Влад сел рядом и поставил у ног корзину полную коричневых шляпок.
- Хочешь еще здесь побыть?
- Да.
Он водил по моей спине указательным пальцем. Я мурлыкала от удовольствия.

- Пойдем, покажу кое-что?
Мы пошли вглубь ельника.

- Присядь. Смотри сколько тут ее.
Перед нами были целые заросли черники. Я, отмахиваясь от мошек, начала собирать ягодки в ладонь. Потом мы еще долго гуляли по лесу.

«Давненько не пила шоколада», - мелькнула мысль, и я схватилась за нее, как умирающий за руку врача.

Прошел еще один день, а затем еще. Я чувствовала себя дикаркой. Забыла про город, работу, мужа. Озеро, лес, баба Агафья и огонь в печи стали моим прекрасным, завораживающим миром.

В последний вечер мы сидели на берегу и смотрели на тонущее красное солнце. Мне отчаянно хотелось спасти его и вернуть обратно на небо, чтобы завтра не наступило никогда. В ту ночь мои стоны таили больше тоски, чем наслаждения, слезы выступали от необратимости бытия.

Машина подъезжала к кольцу, душившему мегаполис. Всю дорогу мы преодолели молча, понимая, что предстоит честно признаться себе, что есть наша любовь, и кто мы в ней: зрители, соучастники или жертвы.

«Чудно, я не знаю ни его телефона, ни адреса, ни имя жены», - подумалось мне.

В среду следующей недели я вошла в кофейню. За столиком никого не было. Внутри все сжалось.
«Давненько не пила шоколада», - мелькнула мысль, и я схватилась за нее, как умирающий за руку врача. Сделав заказ, я стала искать в сумке зеркальце, решив, что из-за невольной слезы потекла тушь.

- Ваш шоколад.
- Спасибо.
- А вы знаете, что такое любовь?

Я подняла глаза. И мне показалось, что я все же спасла тонущее солнце и смогла вернуть его обратно на небо.