…Настя поспешила к окну и нацелила объектив в тёмное пока ещё пространство. Сегодня она поймает первый луч. Вчера ей это пообещали. Пообещали, что солнце не взойдёт, пока Настя с фотоаппаратом не появится у окна.

Эта игра началась недавно: она ловила первый луч и никак не могла поймать. Вставала до зари, ждала, а небо окутывалось тучами, и солнце хитро улыбалось в просветы, уже умытое и весёлое, без признаков рассвета… Однажды Настя не спала всю ночь, стараясь застать светило врасплох, но незаметно для себя всё-таки уснула. Проснулась от прикосновения луча, гладившего щёку, и рассмеялась своему проигрышу. Солнце тоже улыбнулось и лукаво натянуло на себя облако. Настя тоже накрыла лицо простынёй и, выглядывая в щёлку, старалась разглядеть сквозь яркий свет, что там сегодня написано на синем листке неба.

Послания каждый день были разные, но теперь Настя легко их читала. Так было не всегда. Вначале, когда только переехали они с мамой в новую квартиру, Настя боялась своего окна и не приближалась к огромному стеклу, выходившему прямо в небо.

Когда только переехали они в новую квартиру, Настя боялась своего окна и не приближалась к огромному стеклу, выходившему прямо в небо.

Новый дом стоял на набережной, и в окна четырнадцатого этажа заглядывали чайки и облака.

Мама ахнула, впервые увидев пейзаж из окна Настиной комнаты:
- Смотри, доча, красота какая! Как будто сама летишь по небу!
Настя, как всегда, промолчала.

Первый снимок сделал Максим. Испытывая новую покупку, он сфотографировал Настю у окна и вывел изображение на экран компьютера. Получился удивительный портрет: в арке радуги, расцветшей на фоне черных туч уходящей грозы, сидела девочка с сумеречными глазами.

Настя долго сосредоточенно разглядывала… нет, не себя, как подумал было Максим, а причудливые сочетания света и теней в тучах. Внезапно она увидела, как тёмные и светлые пятна сложились в лицо с добрым носом картошкой и хитроватой улыбкой. Лицо подмигнуло девочке. Настя потрогала пальцем экран там, где нос. Лицо нахмурилось, но не рассердилось, а потом пропало, и остались только пятна и радуга…

- Нравится? - Максим вопросительно заглянул Насте в глаза, не надеясь получить ответ. - Хочешь, научу? Смотри, это очень просто: вот так включаешь, сюда нажимаешь…
- Не надо, Максим, - мама попыталась забрать из рук Насти дорогую японскую технику, - она всё равно ничего не поймёт или, не дай Бог, сломает.
- Сломает - куплю новый. - Максим внимательно следил, как Настя включает и выключает фотоаппарат. - Мне кажется, всё она отлично освоит. Надо ещё цветной принтер купить, пусть фотки печатает…

- Не надо, Максим, - мама попыталась забрать из рук Насти дорогую японскую технику, - она всё равно ничего не поймёт или, не дай Бог, сломает.

На следующий день принтер занял место на широком подоконнике, а ещё через день Настя напечатала первый свой снимок: два белых крыла на синем небе.

- Архангел летит, - умилилась мама и прикрепила снимок над Настиной кроватью. - Тебя охранять будет.

Мама и Настя не замечали, не знали, что смотрят они на одно и то же изображение, а видят совершенно разные картины.

Для мамы облака были просто облака. А в окно она выглядывала лишь затем, чтоб узнать, какая на дворе погода. Настя там же видела Иной Мир и постепенно научилась общаться с ним. На радость маме, фотоаппарат так увлёк девочку, что масса проблем решилась сама собой. Например, уже не надо было пытаться чем-то занять Настю - она всегда была занята или наблюдениями, или печатаньем снимков. На работе мама больше не металась в тревоге: что делает её дочка - дело у Насти всегда было одно…

Настя не заметила, как Максим перестал появляться в их доме, не слышала, как мама жаловалась тёте Наташе на «этих подлых мужиков». Она постигала Мир Неба. Для этого, кроме большого, почти панорамного окна ей нужны были лишь фотоаппарат, компьютер, принтер и две белых стены, на которых уже почти не осталось пустого пространства - снимки утреннего, дневного, ночного неба покрывали их почти до потолка. Это была Настина азбука, которую могла читать лишь она. Здесь были ей одной известные послания, ей одной понятные знаки.

На стенах не было лишь изображений рассвета. Окна Настиной комнаты выходили на восток, и каждый день первые лучи солнца беспрепятственно распластывались на её кровати, но стоило девочке взять в руки фотоаппарат, они прятались. Через минуту снова появлялись, но… эти уже не были первыми.

...Стены, на которых уже почти не осталось пустого пространства - снимки утреннего, дневного, ночного неба покрывали их почти до потолка.

Картины Неба постоянно менялись и никогда не повторялись. Настя отчетливо понимала, что каждый день Небо разговаривает с ней. При помощи облаков, света и теней оно рассказывало, каким будет день, сочувствовало, когда Насте было плохо, рассказывало о прошлом и будущем, играло с девочкой… Вот эти ускользающие рассветные лучи, они же прячутся специально, чтоб Настя не могла поймать их. Но когда Настя устанет - было такое сообщение, - когда надоест ей играть в прятки с шустрым утренним солнцем, оно взойдет на чистом небе прямо перед объективом.

Среди Настиных работ были настоящие шедевры - это отмечали все, кто видел её снимки. Мама однажды послала несколько штук на конкурс и получила приглашение приехать за призом. Хотя это было всего лишь третье место в региональном конкурсе, мама радовалась, как школьница. Она пыталась объяснить Насте, что значит эта победа, но…

Корреспондентка местной газеты, приехавшая взять интервью у десятилетней девочки, получившей почетную награду во взрослом творческом состязании, сочувственно смотрела на инвалидную коляску, на огромное окно без штор и жалюзи и кивала головой, когда мама извиняющимся тоном рассказывала историю Настиной жизни: «Тяжёлые роды, ДЦП, аутизм, необучаемая…»

Статья не вышла. Протокол переписали. Награду отдали толстой седой тётеньке - ветерану Великой Отечественной войны.

Настя взялась за колесо коляски и подъехала поближе к окну.
«Всё, - она мысленно погрозила Небу пальцем. - Хватит. Я наигралась. Стой смирно, я буду тебя фотографировать».

Тихо светлеющий горизонт вдруг словно взорвался фейерверком рассветного солнца. Настя увидела полёт каждого из миллиардов лучей, услышала симфонический аккомпанемент архангельских труб, возвещающий новый день, ощущала гордость и счастье возрождения жизни. Комнату залил свет, Настя зажмурилась, забыв нажать на спуск… Опять она проиграла! Солнце засмеялось и ласково успокоило Настю: «Ты ещё слишком мала, девочка моя, чтобы остановить самое прекрасное из мгновений. Не спеши, придёт твой час. Всё ещё впереди!»

«Всё, - она мысленно погрозила Небу пальцем. - Хватит. Я наигралась. Стой смирно, я буду тебя фотографировать».

Дверь открылась, вошла мама.
- Настюша, ты опять не спишь! Может, свет мешает? Всё-таки надо повесить сюда шторы…

Настя нахмурилась, осторожно положила фотоаппарат на стол и покатила коляску из комнаты. Мама вышла следом. До ухода на работу ей нужно было умыть и покормить завтраком дочку и поставить ей обед так, чтоб Настя, если захочет, могла поесть самостоятельно.

Мама не всегда понимала свою девочку, но обострённым животным чувством ощущала, хорошо её необычному ребёнку или нет. Они давно жили вдвоем. Главные трудности были уже позади.

Уход из семьи Настиного отца - обычное дело, мужчины редко выдерживают жизнь с ребёнком-инвалидом. Бесплодные обращения к врачам и педагогам - не вписывающийся в стандарты человек в нашей стране обречён на отторжение от общества. Ценой невероятных усилий маме удалось научить Настю необходимым бытовым навыкам, но насколько осознанно девочка совершала их, так и осталось неясным. Максим - один из немногих маминых друзей, пытавшийся стать третьим членом их маленькой семьи, но так и не сумевший этого сделать, - научил Настю фотографировать и печатать снимки. Механически выполняла Настя нужные действия или в ней действительно происходил некий творческий процесс, было не вполне понятно даже маме. Но она верила, что рассудок дочки жив и работает в своём особом режиме, не таком, как у окружающих.

Порой маме казалось, что Настя понимает не только всё, что происходит вокруг неё, но и гораздо больше. Иногда взгляд девочки становился пронзительно мудрым, словно не десятилетний больной ребёнок смотрел из глубоких глазниц, а дух, мучимый грехами всего человечества. Маме становилось неуютно под этим взглядом, и она весело заговаривала с дочкой, стараясь отвлечь её от некоего внутреннего знания, доставляющего маленькому человеку большие страдания. Настя на мамины слова внешне никак не реагировала.

Комнату залил свет, Настя зажмурилась, забыв нажать на спуск… Опять она проиграла! Солнце засмеялось и ласково успокоило Настю...

Мама приспособилась к особенностям характера и поведения Насти, Настя научилась жить в чужом для неё мире.

Мама торопилась на работу. Настя, как всегда, сидела в коляске перед окном с фотоаппаратом в руках, отрешённо глядя в небо.

- Давай я положу тебя поспать, - заботливо сказала мама, внимательно следя за реакцией дочки: когда Настя соглашается на это предложение, она начинает вращать колесо коляски, направляясь к кровати. Но сегодня девочка не шелохнулась. Так она проведёт весь день, порой, в неведомо как выбранное время, поднимая руки и щелкая затвором.

- Так и сидит целыми днями? - спрашивают мамины приятельницы, изредка посещающие их дом. - И о чем только думает?
- С ангелами беседует. - Отвечает мама. - Видишь, какие они ей записки пишут. И она обводит широким жестом стены, заполненные небесными письменами…