- Привет! Как дела?
- Привет, что это ты решила позвонить?
- Да вот, еду в поезде, домой к маме на выходные. А ты будешь в городе в это время? Можно было бы встретиться, поговорить. В субботу или в воскресенье…
- Хочешь встретиться? Можно, конечно. Да ты же у нас дама почти замужняя, а вдруг мне захочется большего?

Я ощутила удар в груди, и кровь резко прихлынула к щекам. Стало очень жарко и захотелось бросить трубку – ну зачем я ему позвонила?

С Андреем мы проучились в одном классе 9 лет. Отношения у нас были самые что ни на есть дружеские. В младших классах гонялись друг за другом на переменках, бросались мокрыми тряпками во время дежурства. В старших классах он и его сосед по парте, Женька, доводили нас с Маринкой до белого каления, распевая «Какая боль! Какая боль! Аргентина-Ямайка 5:0» на каждом уроке.

Они сидели как раз за нами. И пели эту песню исключительно для того, чтобы нас раздразнить. И у них получалось. Вначале мы просто поворачивались, просили перестать. Просили, умоляли, требовали. Когда уговоры не помогали, мы переходили к более решительным действиям. В ход шли, в основном, ластики – их было удобнее всего швырять в наших горе-вокалистов. Однажды Маринка не выдержала, встала из-за парты, взяла в руки учебник и треснула им Женьку по голове. С урока ее удалили… Но даже после этого песни не прекратились.

Однажды Маринка не выдержала, встала из-за парты, взяла в руки учебник и треснула им Женьку по голове. С урока ее удалили…

После окончания школы мы встречались всего дважды. Первый раз – через год после окончания школы. Второй – месяц назад, спустя еще пять лет. Мы оба куда-то спешили, наспех обменялись телефонами и разошлись.

Немного позже, в тот же день, Андрей мне позвонил. Мы говорили о нашем классе, о нашей учебе в других городах, о своей жизни вдали от дома. Так я узнала, что буквально сразу после того, как Андрей поступил в университет, у него умер отец. Семья осталась практически без средств к существованию, и Андрей зарабатывал, как мог, уже с первого курса. Что была у него девушка, с которой они прожили три года вместе и которая его жестоко бросила. Что сейчас он работает недалеко от дома. В семье своей – основной добытчик. Воспитывает племянника. И никаким девушкам не верит.

Он разговаривал прямо, открыто, без обиняков. По сравнению с тем, каким он был раньше, Андрей стал гораздо жестче - жизнь заставила.

В конце этого разговора Андрей признался мне, что в школе я ему очень нравилась. Но он боялся ко мне подойти:
- Ты же такая правильная была.

Надо же, я ему нравилась. Я с трудом могла поверить, что в школе я кому-то могла нравиться. А тем более ему.

- Чего молчишь? Поставил тебя в неловкое положение?
- Андрей, с тобой трудно разговаривать. Ты на людей давишь, – я старалась говорить уверенно и непринужденно. У меня плохо получалось.
- Почему трудно? Ну, так что там с твоим замужеством?
- Давай не будем о моем замужестве.
- А почему? Сама позвонила, встретиться хочешь. Улыбаешься, флиртуешь. Отвечай, – Андрей смеялся.

Ну почему же мне так не по себе? Я же не на свидание его приглашаю. Это же совсем невинная встреча старых друзей, не более. А совесть тем временем больно уколола меня прямо в солнечное сплетение. Такая ли эта встреча невинная, как я себя убеждаю?

В школе я себе ужасно не нравилась. Я казалась себе некрасивой, неинтересной, нескладной… Меня редко приглашали на дни рождения и на медленные танцы на школьных дискотеках. А я мечтала о красивой любви, о сказочном первом поцелуе, о прогулках по городу рука об руку с кем-нибудь, кто будет нравиться мне и кому буду нравиться я. Но ни любви, ни поцелуев в моей школьной жизни не было.

Меня уже не воспринимали как зубрилку-отличницу, у которой можно взять домашнее задание. Я чувствовала себя на равных.

Я хорошо училась. Всегда делала домашние задания, всегда вела дневник, всегда помогала, когда меня об этом просили, всегда давала списывать. Почти отличница, почти примерная ученица: серьезная, спокойная, тихая.

А Андрей был веселым и шумным. Всегда принимал самое активное участие во всех школьных розыгрышах и проделках.

Школа закончилась. Мы разъехались по разным городам. Каждый пошел своей дорогой. Моя дорога мне нравилась. Я приехала в город, где меня никто не знал. Я училась в группе, где среди 30 студентов 15 человек имели золотые медали. Меня уже не воспринимали как зубрилку-отличницу, у которой можно взять домашнее задание. Я чувствовала себя на равных. Я нашла настоящих друзей, хороших, верных. Я стала уверенней в себе. Я научилась воспринимать себя такой, какая я есть, и перестала переживать по поводу своей внешности.

Я полюбила, меня полюбили. И я была очень счастлива. Я стала свободной.
И мне очень хотелось, чтобы это превращение из маленькой закомплексованной школьницы в красивую и удачливую девушку видела не только я. Наверное, поэтому я и позвонила Андрею.

У меня и в мыслях не было изменять своему любимому человеку. А получалось как-то совсем некрасиво. Ну, зачем мне все это? Зачем? Я давно рассталась со своими школьными призраками. Теперь есть кому делать мне комплименты и приглашать на медленные танцы. Теперь я понимаю, что любовь – это не только, когда тебя считают красивой. Это не только то, что лежит на поверхности. Это нечто глубоко сокровенное, то, что не должны видеть чужие глаза, то, о чем «в словах не говорят». И у меня это было. Так что же мне еще нужно?

- Ну что, Таня?
- Ладно, Андрюш, ты меня, наверное, как-то неправильно понял. Извини. В общем, я на выходных буду дома. Захочешь – встретимся. Пока.

Я сбросила вызов и повернулась к окну. Поезд быстро мчался мимо широких полей, разделенных на огромные квадраты узенькими посадками деревьев. На душе осталось какое-то смутное чувство. Я о чем-то думала, мысли были путаные, сумбурные. Я изменилась, Андрей изменился…

Мобильный заерзал по вагонному столику:
- Тань, прости меня. Ты же знаешь, какой я, сначала скажу, потом подумаю. Давай в воскресенье встретимся. Я с Женькой говорил, он тоже сможет прийти. Звони Маринке, споем вам «Аргенитину-Ямайку»!
Я рассмеялась.
- Здорово! До встречи, одноклассник!