Тёплым октябрьским деньком две подруги Юля и Марина собирались в кафе, где они со своими однокурсницами решили отпраздновать День учителя.

Девушки дружили с детства, были одноклассницами в школе, а потом вместе поступили на нач.фак. в пединститут. После его окончания обе работали учителями младших классов, только в разных школах.

Юля с недавнего времени проживала отдельно, в бабушкиной квартире, ранее сдававшейся её родителями в аренду.

— И не страшно тебе здесь одной жить, как ты только ночью спишь? — спросила Марина, причёсываясь у зеркала.

— Хорошо сплю, — ответила Юля, вдевая в уши новые серьги из чешского комплекта, купленного специально для этого случая. — Только один раз страшно было по-настоящему.
— Да? А что такое, почему не рассказывала? — заинтересовалась Марина.
— Да и рассказывать-то, собственно, нечего, — не глядя Марине в глаза, начала Юля. — Как-то ночью разбудил меня звонок в дверь. Я сонная, в глазок посмотрела, а там девушка стоит и тихо так в мою дверь кричит: — Помогите! Помогите! — А я не дышу прям, замерла вся, стою так лицом к лицу через дверь, смотрю ей в глаза, а они ничего не выражают, или я не поняла. Потом вижу, двое мужиков к ней подошли и повели её вниз по лестнице. Она не кричала и не сопротивлялась. Я в окно выглянула, они вышли, сели в машину и уехали.
— Ну, ты даёшь! — воскликнула Марина. Ты же могла успеть её в квартиру запустить и дверь захлопнуть.
— Могла бы, но я испугалась, а потом всю ночь уснуть не могла, — с отчаяньем в голосе ответила Юля.

— Пошли скорей, а то опоздаем! — прокричала Юля, пытаясь прогнать с себя давящее и колющее чувство необратимости той ночи.

— Тебе теперь надо в церковь сходить, свечку за здоровье этой девушки поставить, — посоветовала Марина.

— Но ведь я даже не знаю, как её зовут? — безнадёжно ответила Юля.

— Бог разберётся, — уверила подруга.
— Всё-то она знает, благо, что училка, — тихо пробурчала Юля.

Реакция Марины на рассказанное только обнажила прикрываемое собственными сомнениями Юлино угрызение совести. Холодок пробежался по всему её телу, и засосало под ложечкой, как в ту ночь. Скулы то сжимались, то разжимались. И посмотрев на себя в зеркало, она ужаснулась: брови насуплены, лоб весь в морщинах.

— Пошли скорей, а то опоздаем! — прокричала Юля, пытаясь прогнать с себя давящее и колющее чувство необратимости той ночи.

Подойдя к кафе, подруги увидели розариум из своих однокурсниц. Заранее была договорённость приходить без мужей и парней, чисто их группой. Поэтому девчонки не унимались и тыкали друг другу под нос телефонами, показывая на фотках своих ненаглядных.

Праздник начался тостами про первых учителей. За то, что они как мать родная, и что сеют в сердцах добро, и учат распознавать зло, и что справедливостью своей покоряют всех детей, и так далее, и тому подобное.

А Марина даже стишок рассказала:
— Учитель — самый веpный дpуг,
Не выдаст, не предаст;
А если что случится вдpуг,
Он pуку всем подаст.

Потом все девчонки и пели, и плясали, прямо кордебалет какой-то устроили, даром, что без мужчин.

После танцев и караоке стали расходиться домой те, у кого были грудные дети. Юля с Мариной расцеловались с оставшимися однокурсницами в 12 ночи. Погода была настолько тихой и тёплой, что подруги решили прогуляться пешком и — проветриться.

Чтобы спокойно обсудить мероприятие, они пошли не вдоль шумной трассы, а наперерез. Дорога проходила мимо школы, где они когда-то учились, и гаражного кооператива. В это время там было безлюдно, но светло от ярких фонарей.

Девушки, поглощенные обсуждениями праздника, сначала даже не обратили внимания, что кто-то кричит:

— Помогите! Помогите! — раздавался женский голос где-то в гаражах. — Помогите! Спасите!

После танцев и караоке стали расходиться домой те, у кого были грудные дети. Юля с Мариной расцеловались с оставшимися однокурсницами в 12 ночи.

— Слышишь, кто-то зовёт, — вдруг зашептала Марина и сжала Юлину руку.

— Помогите! Помогите! — раздавался жалобный призыв.

— Пойдем, посмотрим, — решительно предложила Юля.

— Ты чё, совсем пьяная, давай лучше поищем кого-нибудь, здесь часто с собаками гуляют, — ответила Марина и отдернула свою руку от Юли.

— Некогда искать, может, там человек умирает, — даже запинаясь от волнения, произнесла Юля.

— Я тебя умоляю, может, там человеки так развлекаются, — съязвила Марина.

— Это что у тебя оговорочка по Фрейду? — с ухмылкой ответила подруга.

— Дура ты, Юля, если у тебя от караоке твоё любимое чувство страха пропало, то я тут ни при чём, вот и иди, третьей будешь, — парировала Марина.

— Да пошла ты, даже тошно тебя слушать, — разозлилась подруга.

— И пойду, смотри не поперхнись, — высказалась Марина, развернулась и быстро пошла прочь.

Юля почувствовала, как от негодования все мышцы её тела натянулись как струны, кровь прильнула к лицу, и, крепко сжав в кулаке ручку сумки, она двинулась на крик. Длинный гаражный коридор был пуст, но возгласы — «помогите!» — продолжались, но уже тише.

«Она где-то между гаражами», — подумала Юля и пошла по центру гаражного туннеля, внимательно всматриваясь в каждый проём. И вот, наконец, в самом широком прогале она увидела скорчившуюся на земле худенькую девушку, длинные чёрные волосы скрывали её лицо.

— Что с вами? — спросила Юля, не двигаясь с места.
— Пожалуйста, помогите, меня ударили, ограбили и убежали, но я их запомнила, — не шевелясь и не поднимая головы, слезливым голосом простонала девушка и продолжала, жалобно всхлипывая. — Вы только дайте мне телефон, я своей маме позвоню.

Юля, роясь в сумочке в поисках телефона, сделала пару шагов по направлению к девушке, и в этот момент чьим-то резким сильным рывком оказалась прижатой лицом к железной стенке гаража.

— Пикнешь, изуродую, — прошипел мужской голос, и чьи-то мерзкие пальцы стали снимать с неё серьги, потом бусы, часы, кольцо и выдернули из руки сумку.

Юля оцепенела и зажмурилась. Она до боли чувствовала, что кто-то крепко держит её за волосы, прижимая щекой к холодному металлу.

— Тьфу, блин, — выругалась «потерпевшая» девушка, — это ж бутылочное стекло. Дайте мне ещё часы, я ж на две пары рассчитывала.

И вот, наконец, в самом широком прогале она увидела скорчившуюся на земле худенькую девушку, длинные чёрные волосы скрывали её лицо.

— Вот и получай пару за артистизм, — просопел уже другой мужской голос и заржал как мерин.

— Ну дай мне часы, ну дай, ну дай, — просила тем же плаксивым голосом девушка. И только когда это — «ну дай, ну дай», — совсем затихло, Юля открыла глаза.

Рядом никого не было, распотрошёная сумка валялась на земле, ни телефона, ни кошелька, ни даже косметички.

— Ключи оставили, — даже обрадовалась Юля и вытерла испарину со лба. Девушка никак не могла сосредоточиться и понять, что с ней произошло и что не произошло. Мысли прыгали и не останавливались. Ноги сами передвигались в сторону родного дома. Во всём теле ощущалась слабость и усталость. Только придя домой и закрыв за собой дверь, к Юле снова вернулась жизненная энергия. Она подошла к зеркалу и внимательно себя осмотрела — не было ни царапин, ни синяков. И тут она вспомнила о Марине, и мышцы её лица сами собой напряглись, и брови нахмурились.

— Фух, — глубоким выдохом Юля сбросила с себя напряжение. — Об этом я подумаю завтра, — проговорила девушка мудрую фразу ОХара. Теперь из зеркала на неё смотрели довольные глаза.

В эту ночь Юля крепко спала.