Квартира номер 23. Именно она мне и нужна. Звонок. Дверь отрывает маленькая худенькая женщина. Мягкая улыбка, небольшие серые глаза и прекрасный узор морщин на лице.
Мелькнула мысль: «Кто сказал, что морщины - это бич женщины? По-моему, они не портят тех, кто прожил жизнь достойно».

- Добрый день, я - Маша. А Вы, наверное, Людмила Николаевна?, - улыбаюсь в ответ.
- Да. Здравствуйте Машенька, раздевайтесь и проходите вон в ту комнату, я сейчас подойду.
Прохожу в зал. Самая обычная «хрущевская» квартирка, мебель 70-х годов, посередине комнаты круглый стол, накрытый изумрудного цвета бархатной скатертью с кисточками. Над ней ровно по центру висит старая люстра. Шифоньер и сервант, где напоказ выставлена парадная посуда. Там же, за стеклом, фотографии, сувениры.

В комнату входит хозяйка. В одной руке у нее заварочный чайник, во второй - тарелка с пирожками. Пирожки, с ума сойти, настоящие - бабушкины…
- Машенька, садитесь за стол, я сейчас принесу чашки и сахар, будем с вами чаевничать.
Сажусь, достаю блокнот, где заранее составлен список вопросов для интервью, и понимаю, что они не понадобятся, мы просто побеседуем за чашкой чая, а ручка мне понадобится только лишь для записи каких-нибудь названий.

Людмила Николаевна рассказывала, а я как зачарованная смотрела на нее.

…Пока Людмила Николаевна разливает чай, предлагаю:
- Давайте, Вы просто начнете рассказывать мне о себе, что сами считаете нужным.
Женщина немного смущена:
- Да что я особенного сделала? Ничего, все наше поколение такое было.
Я:
- А расскажите о своем детстве.

Так началась наша беседа.
Людмила Николаевна рассказывала о детстве, проведенном в деревне, где она воспитывалась в большой семье, 4 брата и сестра. Детство как детство… 20-30-е годы, колхозы, раскулачка, репрессированный отец, переезд в районный центр, мать, не гнушавшаяся любой работы, дабы накормить детишек. Так прошло детство, и быстро наступила взрослая жизнь Люды. Уже в 16 лет она работала в местной больнице. Помогала врачам и лелеяла надежду о карьере медсестры.
1941. Война. Уходили на фронт ее знакомые ребята, и она, Люда, очень хотела с ними, стремилась защищать Родину. Не брали. В сентябре она встретила восемнадцатилетие, а в ноябре добилась своего: ее взяли на фронт медсестрой.
Было страшно, очень страшно в начале, а потом уже ничто не пугало, даже бомбежки. Скольких раненых Люда вытащила на себе с поля боя, скольких спасла… Сколько боли, крови и мужских слез видела… А главное - смерть, она была повсюду.
Общая еда и кровь на всех, больше негде было их брать, кроме как у медперсонала. Война сделала раненых и их спасительницу кровными родственниками.

Людмила Николаевна рассказывала, а я как зачарованная смотрела на нее. Воспоминания наложили тень на лицо, оно стало грустным. Но тут она неожиданно озорно улыбнулась.
- Машенька, а сколько раз я давала обещание выйти замуж, уже и сказать не могу. Сложно было тогда, особенно с теми, кто потерял руку или ногу, психологическая травма тяжелее физической. Вот и приходилось обещать, чтобы понял человек, что он еще нужен, у него есть будущее, будут и жена и дети. Война войной, но жили-то планами на мирное время.

Был в жизни Люды и Берлин. Были три залпа из браунинга, 100 победных грамм водки и подпись на стене Рейхстага. Люда подписалась под фактом конца войны и фашизма. Она имела полное право на это. Она дошла, она выжила, она победила! И было ей тогда всего 21 год.

- Все в этой жизни успела: и повоевать, и полюбить, и осуществить мечту...

- Людмила Николаевна, интересно было бы посмотреть на вас в те годы, - помечтала я вслух.
Она засуетилась, подошла к серванту и из нижнего ящика достала коробочку. В ней лежали ордена ОВ и Красной звезды, медали «За боевые заслуги», «За взятие Берлина» и несколько фотографий.
- Машенька, смотрите, вот какая я была.
На черно-белых фотокарточках запечатлена стройная девушка, вьющиеся локоны спускались до плеч. Нет, ее нельзя было назвать красивой, оглядываясь на каноны красоты. Но мягкие черты лица были очаровательны. Да, у войны не женское лицо, а у ее победительницы оно прекрасно.

После войны Людмила вернулась к маме. Теперь у нее была только сестра. Познакомилась с будущим мужем, вместе с ним объездила весь Советский Союз. Они воспитали двух сыновей.
- У меня ведь три внука и внучка, ваша ровесница, Машенька, тоже учится в институте. В общем, все у меня сложилось. Все в этой жизни успела: и повоевать, и полюбить, и осуществить мечту – дать детям хорошее образование, какое не смогла получить сама. А теперь одна радость – дача. Так хорошо там, люблю цветы сажать и картошку.

Расстались мы, когда начало смеркаться. Очень душевная беседа получилась, да и Людмила Николаевна оказалась отличной рассказчицей. Попрощались, договорившись, что я забегу к ней, занесу нашу газету, как только выйдет статья.

…Иду по оживленной улице большого города. Конец апреля. Уже достаточно поздно, но жизнь бурлит. Теплым вечером гуляет очень много компаний и парочек, отовсюду слышится девичий смех… Они живут надеждами на хорошее будущее, ищут любовь. Совсем другие и в то же время такие же, как девушки 40-х, успевшие в этой жизни больше, чем положено…