«Зачем люди женятся?» – Милка нервно закусила нижнюю губу и сделала задумчивые глаза – для большего эффекта.

А все о том же – о свадьбе. Этот вопрос мучил её уже давно и настойчиво. Мучитель приходил в виде мамы, которая постоянно намекала на то, что ей хочется внуков и хорошо погулять на празднике. Еще была соседка, которая считала, что после двадцати лет засиживаться «в девках» неприлично. В конце концов, были подруги, которые при встрече посверкивали разной толщины колечками и прилагающимися брюликами и рассуждали о том, как отлично вместе с мужем покупать кухонные комбайны и как ужасно ездить к свекрови. Свою свекровь ни одна из них на дух не переносила, впрочем, Милка думала, что они необъективны. Свекрови ведь по природе положено быть монстром, и никак иначе. Отсюда и стереотип.

Милка вообще не любила стереотипы. Не любила белые платья, не понимала привычки работниц Дворца Бракосочетаний говорить торжественно и надрывно. И букет, этот букет – как же это со стороны смотрится? Орава дамочек с диким визгом пытается вырвать друг у друга цветы.

Мила походила из стороны в сторону и подумала: а после свадьбы-то что? Ну, месяц медовый, а потом? Страшно представить. Особенно после рассказов подруг: «А мой… Носки разбрасывает…. Храпит как лось….. А на день рождения на рыбалку с друзьями укатил!» Милка после этого со всеми хихикала, а после все больше разочаровывалась в институте брака.

А слово «бракованный» – однокоренное? Значит супруги оба – дефективные. Брак, понимаете ли. На производстве.

Брак, брак…. А слово «бракованный» – однокоренное? Значит супруги оба – дефективные. Брак, понимаете ли. На производстве.

Тут-то и надо бы Миле сказать: «Что же ты, деточка, уши развесила и слушаешь всех, кого можно? Не будет у тебя так, не будет!» Но девушка она была сообразительная, имела свое мнение по каждому вопросу, а насчет брака (тьфу ты, господи) и подавно сориентировалась.

Впрочем, если вы считаете, что Мила была агрессивной браконенавистницей, а заодно и мужененавистницей, проводящей свои дни за вышиванием крестиком и борьбой с мировым злом, вы глубоко заблуждаетесь.

Она была не одинока. У неё был Гоша. Гоша появился в жизни Милы случайно и неслучайно – они встретились в кофейне на почве любви к коричным булочкам. Гоша был в восторге – и от выпечки, и от Милы – тоже типичной булочки. Румяной такой, нежной, с маком и марципаном. Мила была в восторге – и от булочек, и от того, что Гоша был в восторге от неё. Однажды встретились и потом не расставались. Вместе готовили завтраки, вместе выгуливали Милиного кота – во дворе, в ошейнике и поводке (Гоша говорил, что это лучше, чем если кот сам от тоски пойдет гулять на улицу с пятого этажа), вместе ездили к Милиной маме копать грядки с капустой. Словом, им было хорошо делать все вместе.

Свою теорию относительно «жениться – не жениться» Мила выдвинула Гоше сразу. Со всеми доказательствами, печатями и подписями. Он вроде согласился, энергично покивал головой, и наша булочка обрадовалась, что и в этом вопросе они сходятся.

С тех пор они так и жили, а Милины подруги цокали языками и говорили: «Счастливая… В любой момент можешь все бросить… а вот я… несчастная… как птица в клетке... на бигудях…» Мила после этих слов так явственно видела птиц с бигудями, что ей становилось смешно.

Ежедневные обязанности у неё были просты: утром накормить мужчин. Вернее мужчину и полумужчину: кот Леонтий, к несчастью, был кастрирован. А может, и к счастью… Погладить шнурки и галстук, поцеловать в макушку и отпустить зарабатывать большие деньги для покупки кофеварки, микроволновки, корма для Леонтия и золота-бриллиантов. Вечером накормить мужчину. Устроить хлеба и зрелищ, чтобы Гоша уснул уставший и довольный. Вот и все… ну, почти все.

И так посмотрел в её глаза, что Миле стало понятно, что она давным-давно уже жена. И все это видят, кроме нее самой.

Мила прислонилась к стенке и продолжала раздумывать.

Вспомнила, когда она сидела в кафе с троюродной тетей из Урюпинска, и та спросила:
- А что, вы с Гошей вместе живете?
Мила кивнула.
- Замуж вышла, значит, – грозно двигая густыми бровями, умозаключила тетка.
- Нет, – почему-то пискнула Мила. – Просто… живем… три года…
- В браке ты, значит… – утвердительно покачала головой тетка и отхлебнула чая.

Мила не стала с ней спорить.
А потом поняла всю правоту тетиных слов, когда Гоша вечером позвал её к себе «под бочок».
- Жена, ты мне собрала на завтра вещи? – и так посмотрел в её глаза, что Миле стало понятно, что она давным-давно уже жена. И все это видят, кроме нее самой.

Мила походила из стороны в сторону, и вдруг с улицы раздался крик:
- Мииииилка!
Она высунулась в окно:
- Что?
Там хором кричали:
- Милка, приготовься, сейчас жених невесту будет выкупать!
Мила тряхнула золотыми локонами:
- Кого выкупать?
- Да тебя, дурочка! Готовься!

Мила отошла от окна. За ней струилось сливочного цвета кружевное платье. От цветов в волосах исходил нежный аромат.
«Обалдеть, - как-то внезапно подумала Мила. – Как же я так… Ой, а девки из-за букета не подерутся?»

Свадьба прошла на ура. Милка успела запутаться в свадебном платье, кинуть букет прямо в напомаженное личико страждущей его заполучить, с удовольствием скормила часть торта несчастному коту Леонтию. И больше никогда не вспоминала о том, что не хотела замуж. И все у них дальше было как положено: и медовый месяц, и дети, и бигуди, и совершенно невероятные миксеро-тостеры.

Вот такая правдивая сказка о женском счастье…