На первый взгляд, учитель показался странным. Вошёл в класс бочком, сухо поздоровался, сел, открыл журнал и принялся внимательно его изучать. Класс напряжённо всматривался в новое лицо, силясь понять: что за фрукт? Кого вызовет первым? Отличницу Лену Степанову? Или двоечника Славку Филимонова? От этого многое зависело. Если отличницу — значит, слабак, если двоечника — значит, авантюрист с непредсказуемыми наклонностями и столь же непредсказуемым будущим. Правда, были ещё хорошисты и троечники. Наверно, с них и начнёт…

Однако, молчание затягивалось, что провоцировало на какие-то действия. И первым решился на превентивный удар поднявший руку Серёга Головлёв:

— Скажите, а правда, что Александр Македонский был нетрадиционной ориентации?

Учитель густо покраснел и как-то беспомощно улыбнулся:

— Откуда такие сведения?
— Из интернета…

Учитель снял запотевшие очки и протёр их носовым платком:

— Видите ли, милейший, на сей счёт есть разные сведения. Вопрос той или иной ориентации того или иного исторического деятеля интересует далеко не каждого. Но если всё-таки есть желание узнать человека поближе, то следует заметить: чаще всего прослеживается направление с Запада на Восток, и в этом компоненте Александр Македонский не был исключением. Так что он скорее был вполне традиционен в своих потенциях и устремлениях. Как известно, македонянин совсем чуть-чуть не дотянул до Индии, которая всегда представлялась звездой Востока. Какой приём ожидал его там — трудно сказать. Индия — страна непредсказуемая в своих пристрастиях и побуждениях. Мы знаем, сколько всего нового ждёт любого исследователя индийского эпоса и архитектуры в плане декоративного осмысления действительности и морально-нравственного постижения таинства жизни. Может, именно поэтому Александр и стремился в эту обитель высокого искусства. Но почему вас так интересует географическая озабоченность того или иного полководца? Ведь вас в первую очередь должны интересовать его воинские таланты. Да и у нас совсем другая тема: восстание на броненосце «Потёмкин» и его влияние на ход русской революции. Не станете же вы интересоваться ориентацией, к примеру, лейтенанта Шмидта. Кстати, вам известно, кто это такой?

— Лейтенант Шмидт? Он какое-то время командовал броненосцем. И совершенно не исключено, что он-то как раз мог быть сориентирован самым нетрадиционным образом…

— Тут вы, молодой человек, пожалуй, что и правы. Чёрное море — крайний юг России. Вопрос о традиционности направления с Запада на Восток мог существовать разве что на уровне идей. Идеи же эти оказались заразительными и оставили после себя многочисленных потомков. Десятки, если не сотни детей, и все — лейтенанта Шмидта… Им даже пришлось подписать конвенцию о разграничении полномочий по территориальному признаку и свято блюсти оговоренные пункты меморандума. Вы же читали «Золотой телёнок»…

Серёга сконфуженно притих. Пуля ушла в «молоко». Однако выпавшее было знамя подхватил Сашка Цыганков:

— В «Золотом телёнке» говорится о фуфловых детях, которые даже по возрасту не катят на настоящих. Паниковский так и вовсе своему родителю в отцы годился. Это ж подстава для лохов!

Учитель обвёл повеселевшими глазами притихший класс:

— Подстава для лохов? И кто лохи? Революционно настроенные массы трудящихся? Что ж, они всегда были такими. Кстати, а почему вас так занимает этот вопрос? Команда броненосца и её начальник прославились отнюдь не досуговыми проблемами. Как и Александр Македонский, кстати. Александр завоевал полмира и не знал поражений. И потом: что за выражение — «фуфловые дети»? Правильнее говорить «фейковые дети». Или «липовые». Или «нарративные потомки крутого чувака». А «фуфло» — это для отстойных депрессантов околоплинтусного уровня.

Класс ошарашенно смолк. Учитель обвёл учеников победным взором:

— Что приуныли? Разговор о всякого рода идиоматических выражениях, несущих в себе смысловую конвергенцию, призванную усугубить потенцию восприятия постмодернистких идеологем, только начинается. Кто ещё хочет высказаться?

Класс смиренно склонился над учебниками. С этим, пожалуй, лучше не связываться…