Может быть, я стану для тебя ещё одним воспоминанием? Ещё одним осенним листком, нечаянно попавшим под ноги? Честно сказать, я не знаю. Я даже не знаю, кто я для тебя сейчас. Не твоя женщина, это точно... так, случайная попутчица в поезде жизни...

Возможно мы выйдем на разных станциях, возможно опять пересечемся в прокуренных купе судеб... Это всё вступление к бесконечной истории, у которой есть начало и, как я смею надеяться, не будет конца.

Осень для меня всегда была особенным временем. Откуда-то я почерпнула, что сентябрь, октябрь, ноябрь – это период сказок, время, когда мечтам суждено сбываться, когда происходят судьбоносные встречи. Когда начинали желтеть и опадать листья, сердце моё замирало от предвкушения. Когда можно было собрать букет счастья из зазубренных кленовых листьев и подарить его... кому, всё равно! Воздух в конце сентября всегда немножко спёртый, наполненный дыханием мокрой листвы и безмятежности...

В такое время мы и встретились с тобой. Вернее, нет, не было никаких случайных встреч, столкновений на улице, попытках выстоять одну и ту же очередь нелепых и смешных разговоров. Ничего этого не было. Был назначен день и час нашей встречи, мне нужно было нанять кого-то выполнить работу, и этим кем-то оказался ты.

Не было искры между нами, ничего такого... Только твой вкрадчивый голос и тёплые пальцы. Насколько они нежны, я узнала много позже.

Что я могу теперь вспомнить и что я могу взять от той встречи? Когда я увидела тебя, никакие шальные мысли меня не посетили, вроде: «А что, если...?». Не было искры между нами, ничего такого... Только твой вкрадчивый голос и тёплые пальцы. Насколько они нежны, я узнала много позже.

Ты был весь для меня, сотканный из мелочей: кофейные глаза, небрежная чёлка, грубоватые манеры... А ещё у тебя имелось кольцо на безымянном пальце правой руки. И это всё решало между нами.

Я с детства знала, что женатый мужчина – это табу. Мне этого никто не говорил, но я была девочкой начитанной и «насмотренной», и очень быстро усвоила, что так поступать не стоит. Нельзя разрушать семьи, нельзя обижать других женщин, нельзя, нельзя, нельзя...

Но с каждой нашей встречей, которые, слава Богу, случались нечасто, голосок, твердящий своё «нельзя», становился всё тише и тише. А в один день окончательно замолк. Я помню, что я шла по лужам, весело размахивая красным зонтом, меня посетило хорошее настроение, и я не спешила с ним расставаться. Вдруг кто-то, и, как оказалось, это был ты, тронул меня за плечо:
- Привет, Насть!

К тому времени, а уже прошло около года после нашей первой встречи, я уже начинала терять волю при звуках твоего голоса.
- Привет, - ответила я, пристально вглядываясь в твои смеющиеся глаза.

Мы поговорили немного, потом ты пригласил меня пообедать, а потом... Но это моё счастье было слишком велико, чтобы описать его словами. Помню запах твоего горячего тела и немного горький привкус на губах.

С этой нашей встречи всё и закрутилось. Я всё время загадочно улыбалась, думая о тебе. Мы встречались всё так же редко, но уже твёрдо зная, что необходимы друг другу. Я читала тебе стихи и напевала песни из репертуара «Ночных Снайперов». Особенно хорошо получалось: «Он был печальный и серьёзный, он вернулся к жене...». Ты водил меня в кино, на выставки собак и в театр. В общем-то, мне всё это нравилось, нравилось ощущать твоё дыхание на своём плече и умные разговоры про прочитанные книги.

И лишь одно омрачало моё существование – тоненький ободок из белого золота, пометка о «несвободе».

И лишь одно омрачало моё существование – тоненький ободок из белого золота, пометка о «несвободе».

Возможно, наши встречи так бы и продолжались, бесцельно, бездумно и счастливо, если бы как-то раз я не увидела тебя с женой.

В тот день я собралась потратить половину своей зарплаты на одежду, и с этой мыслью выбралась в торговый центр. Бредя вдоль галереи новомодных магазинов, я и увидела вас. Самым большим шоком для меня было то, что твоя жена была очень красива. Высокая стройная блондинка... и ты рядом... Неуверенной походкой я подошла к вам и тронула тебя за плечо. На миг мне даже стало смешно, когда я увидела, какой ужас отразился в твоих глазах. Но потом ты собрался, кисло улыбнулся и представил нас друг другу:
- Лена-Настя.
А на её руке предательски блеснуло колечко...

Мы ещё немножко постояли, перекидываясь ненужными фразочками, а потом разошлись. И отходя, я слышала, как она спрашивает тебя:
- А кто это?
И ты отвечал:
- Да так... работаем вместе...

В этот вечер ты не приехал. И на следующий тоже. Я решила, что звонить самой не зазорно, когда дело касается моей любви, и набрала твой номер.
- Насть, - ты старался говорить мягко, но было слышно, что ты едва держишься, - нам пока не получится видеться. Некоторое время...
- Ясно, - сказала я и повесила трубку.

Приближалось 22 сентября. Два года. Я стала отсчитывать время и чуть ли не ставить крестики на календаре. Тогда я считала, что этот разговор – один из многих, через которые нам приходилось и ещё придётся пройти. Однако, прошёл месяц, а ты всё не объявлялся. Я переживала, дико переживала! До того, как ты оставил меня, я даже не подозревала, сколь сильна моя любовная болезнь. Но я продолжала вбивать себе в голову, что ты не для меня, что у тебя есть другая, наверняка более любимая, женщина.

Самым большим шоком для меня было то, что твоя жена была очень красива. Высокая стройная блондинка... и ты рядом...

Единственное, что меня утешало – у тебя не было детей. Иначе я бы и вовсе чувствовала себя премерзко. И ещё самое интересное – я не винила тебя. Понимала, что так правильно. Почему-то, увидев твою жену воочию, я наконец поверила в её существование, и мне даже было немного горько и хотелось перед ней извиниться...

Прошёл ещё один год. Наступил третий сентябрь, с тех пор, как я узнала тебя. Сердце всё ещё сковывала сладкая истома при звуках твоего имени, а дыхание перехватывало, едва мне казалось, что я вижу тебя.

Опять пришёл двадцать второй день девятого месяца. Небо хмурилось, свистел ветер, а мои любимые багряно-жёлтые листья не давались в руки и носились по улицам, словно бешеная собака. Благо, было воскресенье, и я решила прогуляться по городу, в который раз вдыхая ароматы ранней осени. Медленно собирая самые красивые листья, я шла по городу и мечтала... мечтала о любви, о поездке в осенний Берлин, о романтике, одним словом.

И именно в этот момент мне на телефон пришла эсэмэска, которая гласила: «Он длится без конца – янтарный, тяжкий день! О, как невыразима грусть, как тщетно ожиданье!». Прочитав это послание, отправителем которого был ты, я расплакалась. Вспомнив, сколько раз я читала стихи Ахматовой тебе, сколько раз писала их тебе на клочках бумаги...

И я ответила тебе: «Приходи на меня посмотреть. Приходи. Я живая. Мне больно», а потом, подумав, послала вдогонку: «Ива на небе кустом распластала веер сквозной. Может быть, лучше, что я не стала вашей женой». Мы потом ещё долго переписывались с тобой такими вот кусочками из поэзии Анны Андреевны; помню, что, засыпая, написала последнюю эсэмэску: «Круг от лампы желтый... Шорохам внимаю. Отчего ушёл ты? Я не понимаю...»

Тогда я ещё не знала, что ты уже давно развёлся с женой. Что завтра ты появишься с вещами на пороге моей квартиры с томиком Ахматовой в одной руке и с букетом жёлтых листьев в другой. Тогда я не знала этого всего, была твёрдо уверена, что мы не увидимся больше никогда, и всё, что у нас осталось – это хрупкие ниточки слов, которые когда-то сплела для нас великая поэтесса. Но всё же сейчас, оглядываясь назад, я могу сказать, что это был самый счастливый день в моей жизни, когда сердце разрывается от долгожданной тоски и сладкой боли, а губы сами складываются в улыбку...