"В каждой женщине... должна быть актриса", - рассуждала Анечка, и я поразилась неожиданности этой несложной мысли. Мы сидели на общежитском подоконнике, отвоеванном у тараканов, и вдыхали темно-синий, разогретый июлем ночной воздух. Этот первый вечер на абитуре, когда прорывается из сердца откровенность и рождается студенческая дружба, казалось, был давно и прочно забыт...

Прошло несколько лет. Я выбежала из офиса в морозную темноту, находясь в самом теплом настроении, готовая расцеловать и закружить всю планету в своей радости. Времени оставалось немного - ко мне в гости должен был прийти Геннадий. Наш служебный роман разгорался искорками офисных улыбок и электронно-почтовыми намеками. Будучи старше почти на двадцать лет, Геннадий очаровывал непосредственностью и по-детски веселым мировосприятием, поразительным владением практической психологией и даром рассказчика. Более того, он бывал самоироничен - качество, которое можно наблюдать в мужчинах столь же часто, сколь и метеоритный дождь в полдень. С ним было приятно легковесно и беззлобно посплетничать о коллегах и начальстве, обменяться улыбчивыми шпильками-в общем, поиграть в тот словесный пинг-понг, когда мячики-реплики не выскакивают за пределы хорошего настроения и довольства друг другом. Если упомянуть тип внешности парней, рекламирующих мужские дезодоранты, и огромный рост, портрет выйдет довольно похожим. Правда, его существенно портило наличие шестерых детей и третьей по счету жены.

Именно поэтому я и согласилась познакомиться с Олегом, которого описывали как мужчину серьезного и созревшего для семейных отношений со всеми их долгами. Мне стало невыразимо скучно уже на второй встрече, но я, обвинив себя в нетерпении и невнимании к людям, решила присмотреться к Олегу поближе. Кто-то известный сказал, что общение-самая большая ценность, а оно как раз и не ладилось. Меня раздражала необходимость долго и почти безнадежно разъяснять каждую свою мысль. Я с удивлением обнаружила, что часто оказывалась втянутой в громоздкие споры на совсем неинтересные мне темы. Да, жизнь строителей Вавилона была определенно нелегка. Из-за ужасающего отсутствия совместимости я не представляла даже наших поцелуев, но от общения еще не отказалась.

Вот Олег и позвонил мне, как только я ворвалась в квартиру, тем несуразным зимним вечером.
- С праздником! - радостно раздалось в трубке.
- С каким?-ошалела я.
- С Крещением! - супероптимистично известила трубка.
- А, ну да, тебя тоже, спасибо, - пробормотала я.
- Ты уже дома? Я приду тебя поздравлять.
- Уже ухожу, мама просила прийти. Может, завтра? - в мои планы крещенские поздравления не входили, ведь я ждала Геннадия.
- Щас меня друзья подвезут, мы тебя к маме и подкинем, - не унимался Олег.
"Ой-ой, я не успею вернуться назад", - прикинула я.
- Ну, хорошо, - я надеялась что-нибудь придумать, пока Олег доберется до моего дома.
Все же не люблю обижать людей почем зря, что автоматически усложняет мою жизнь.

Досадуя на себя, Олега и некстати пришедший святой праздник, я силилась найти выход, желательно не слишком трудновыполнимый. Но в голове только крутилось: "В каждой женщине должна быть актриса". Время сжалось в тугую спираль, замедляясь и отказываясь измеряться часами и минутами. "Надо проявить творческий подход", - подумала я, и в ту же секунду в дверь позвонили.

В квартиру вплыл огромный букет, особенно впечатляющий и неожиданный в мороз. Я шепнула совести, что с ней мы поговорим позже, чмокнула Олега и... Следующая улыбка принадлежала уже не мне, а приме столичного театра, со снисходительной грацией выходящей на сцену в бархатном платье, с бриллиантами на холеных руках и высокой прической.
- Пусть друзья нас не ждут, я передумала ехать к маме, - промурлыкала актриса, отвоевывая еще минуту, пока Олег спустится к машине и вернется. Это она, уверенная в собственном таланте, вседозволенности и всеобщем поклонении, утопающая в цветах и признаниях воздыхателей, сняла телефонную трубку, не набрав номера. Шаги за дверями...
"Артисты, на сцену!" Спину-прямо, взгляд-открытый.
- Ничего страшного, Юлечка, - мрачно сказала я гудящей трубке, состроив виноватую рожу Олегу. - работа есть работа. Я сейчас вернусь, найду и отправлю это проклятущее письмо. В Юте все равно только десять утра. И я попрощалась с несуществующей собеседницей.
- Прости меня, Олег. Мы обязательно отпразднуем Крещение завтра, - стараясь вложить в реплику побольше сожаления, обратилась я к "неплановому" поклоннику.

По дороге на работу я решительно отвергла предложение совести выбрать из коробки с высокоморальными ярлыками что-нибудь подходящее для себя и только что отыгранной сцены. А актриса в норковом манто произносила несколько путаный монолог о трудностях жизни работающей женщины и полудетективных исчезновениях важных документов.
У офиса я виновато попрощалась с Олегом и убедила его не ждать меня, стараясь, чтобы в голосе не звякнул ненароком командный металл.

Антракт! Переведя дух и перекинувшись парой слов с охранниками, я поспешила домой и вскоре уже снова открывала двери Геннадию, поклявшись себе не отвечать больше на телефонные звонки.
- А меня что, уже уволили? - кивнул он на роскошный букет.
- Нет еще, - я была беспечно-кокетлива.
- А что тебя удивляет? Разве мне, красивой молодой женщине, мужчины не должны дарить цветы?
Риторический вопрос оказался последней на ближайшее время репликой. Бархатное театральное платье, то есть халат, полетел на пол, и мне показалось, что в глазах Геннадия мелькнул отблеск бриллиантовой диадемы актрисы.