"…Страшно, страшно. Я боюсь понять, но я понимаю..
Как это всё нелепо произошло, Боже мой. Нелепо и неожиданно.
Я сижу рядом с тобой, недвижимым и застывшим от горя. Пытаюсь обнять и поговорить.
Мне не больно и мне не холодно, нет.
Ты меня не слышишь? Не слышишь, не видишь… как непривычно и странно.
И вот что я делаю - я пишу тебе, но как же исхитриться и оставить видимые для тебя строчки?
Мне не страшно - страшно тебе.
И я так хочу помочь тебе и объяснить, что…
А что я могу объяснить? И могу ли, и вправе ли…
Нас отделяет теперь невидимая стена, она тоньше, чем всё, о чем мы знаем - и одновременно необъятнее, чем вся Вселенная. Да и кто замерял её, эту грань.
Но я жива, честное слово, но жива как-то особенно, по-другому.. И это так странно - жить за гранью жизни.
Я должна идти сейчас, родной мой, но я постараюсь вернуться, хоть ненадолго - если разрешат. Но я буду писать. Мне только нужно научиться разговаривать с тобой так, чтобы ты слышал. Как многого я еще не знаю…или не помню, но это скоро изменится.
Я напишу, ты только получи мою весточку, умоляю!"

- Ну сделайте же что-то!!!! Марина! Марина!!!! Девочка моя, родная, куда же ты?? Не трогайте, не трогайте ее, ей же больно. Ей холодно, укройте ее… Марина… родная моя…
Мужчина осел на пол возле кровати и тихо плакал.
- Ничего уже тут не сделать. Это конец. - голос врача столько раз произносил эти слова - и каждый раз иная боль.
Мужчина на полу сжался и всхлипнул
. -Как мне жить теперь, Марина? Как жить без тебя????

"Снова пишу тебе, но без всякой уверенности, что каждое слово будет получено, услышано, почувствовано, принято.
Я еще не научилась писать так, как надо, да и пишу как в той жизни - ручкой по бумаге, заклеиваю в конверт старого образца - где клейкую полоску нужно смачивать, и как в той жизни - делаю это крайне осторожно, боясь порезать язык.
Я все еще не могу привыкнуть, что боль здесь совсем иная. Физической боли здесь просто нет, но есть еще пока память о ней.
Еще пока - но мне сказали, что это временно.
Все привычные категории здесь совсем не так привычны. Значение имеет слово и действие, а не кружева условностей и сослагательные формы ситуаций.
Я не вполне еще осознаю все произошедшее, хотя поняла все очень быстро - гораздо быстрее, чем ты.
Кто я сейчас? Мне сложно сказать. Как выгляжу? Не знаю, здесь нет зеркал.
В свое любимое зеркало в нашей комнате я тоже не могу посмотреться - оно сейчас завешено тканью. Ах, как это неважно здесь, если бы ты знал…
Все мои ощущения - из прошлого, из прошлой жизни.
В настоящей, Тоже-видимо-Жизни, мне не все еще понятно, но кое-что уже ясно.

Например, я могу писать тебе. И ты, кажется, научился читать эти странные письма.
Провожу рукой по твоим волосам, но ты не чувствуешь. Я только вижу (!) как замирает твое сердце в этот момент - и снова бешено скачет аритмичными волнами. Ты не чувствуешь моих прикосновений, я это уже поняла, но ты знаешь, что я где-то рядом.
Я опускаю письмо в почтовый ящик - еще одна, совсем ненужная привязка к прошлой жизни, зачем я цепляюсь за нее?
Лови мое письмо, родной! Сумей прочитать хоть что-то…"

- Мариночка, я знаю…я чувствую. Ты где-то здесь… Как мне жить без тебя? Скажи хоть что-то! Я слышу тебя, я слышу - или все же схожу с ума? Господи, как страшно и как невыносимо-то, а? Не уходи, не уходи, ну как же ты могла оставить меня???
Бееззвучные слезы и горе одиночества.

"Здравствуй, родной мой! Это письмо будет длинным, мне нужно так многое успеть сказать тебе. Теперь я знаю, что ты получаешь мои мысли-буквы, ты читаешь мои письма, а сколько еще будет работать эта почта - мне неизвестно.
Я вижу тебя часто. В твоих снах. Теперь я умею легко приходить к тебе - для новичков посещение снов почти не ограничено, и я пользуюсь этой привилегией на полную катушку. Жаль, что говорить там можно не всё, но ты и сам это понял, правда? Это не страшно, мы всегда могли понять друг друга почти без слов. Зато можно сколько угодно смотреть на тебя. Прошу тебя только, родной, не старайся прикоснуться ко мне! Да, в твоем сне я живая, но всё же, всё же… Это нельзя, просто поверь мне - нельзя! Я живая, но я Живая-Иначе.

И я скучаю по тебе, и мне хочется обнять тебя, невыносимо хочется, и я иногда делаю это - редко, наперекор всем запретам, существующим здесь.
Я трогаю твой лоб, касаюсь твоей руки, прикасаюсь к губам…Прости меня, прости эгоизм любящей все еще живой женщины - я знаю как это невыносимо тяжело для тебя. Я вижу и чувствую боль, окутывающую тебя в такие моменты, волны острой тоски мутят сознание, душа съёживается и плачет такими видимыми мне слезами.
Прости! Мне скоро запретят эту жестокую малость…
Ты спрашиваешь, слышу ли я тебя?
Каждое слово и каждую мысль, обращенные ко мне! Стон, крик, плач, воспоминание твое - всё здесь, со мною.
Ты спрашиваешь, вижу ли я тебя?
Почти всегда, когда этого хочешь ты. И изредка - когда вздумается мне.
Ты спрашиваешь, простила ли я тебя?
О чем ты? За счастье быть любимой тобой не прощают, а благодарят, и я благодарна!
Ты спрашиваешь, люблю ли я тебя?
Да. Ежесекундно, каждой клеточкой пока еще меня.
Ты спрашиваешь, встретимся ли мы?
Обязательно! Но не сейчас, прошу тебя, не сейчас, родной мой. Не торопись, я буду ждать тебя вечно.

Ты не плачь, слышишь? Ах, как жаль, что я не могу прижать твою голову к своей груди и утешить хоть на секунду. Хоть на секунду вытащить из воронки постоянной боли. Могу, но станет еще больнее.
Терпи, я здесь, рядом. Пока еще рядом, но ты учись жить без меня.
Не плачь. От твоих слез мне становится грустно, и тоска прошлой жизни проникает в мою новую жизнь, а это очень, очень неправильно - тосковать здесь. Так помоги мне быть сильной и будь сильным тоже.
Ты просто вспоминай меня, и я буду получать радостные письма от тебя. Чем больше воспоминаний, тем толще пачка писем от тебя, родной мой.
Эти письма - настоящее сокровище здесь. Воспоминания - сокровища души в любой жизни.
Не хмурься. Включи радио громче - да, это наша с тобой любимая мелодия, я тоже ее слышу. Выпей чаю из моей чашки, не бойся - я дарю ее тебе.
Я очень постараюсь написать еще. Я люблю тебя".

Мелодия разливалась по темной комнате, заползая в тишину.
Мужчина на диване не плакал, смотрел в потолок и тихо шептал:
"Я слышу тебя, слышу…Как я люблю тебя, если бы ты знала. Но ты знаешь!"

"Это последнее письмо. Я ухожу далеко, очень далеко, мне сложно сказать - куда. Я не вполне уверена, что понимаю и знаю.
Буду ли там я? И вообще - буду ли?
Есть несколько мгновений - или лет, или вечностей, все так зыбко здесь, я перестала мыслить временными категориями - и вот я пишу письмо.
Я почему то знаю, что оно последнее.
Там, куда я ухожу нет регулярной почты, лишь срочные телеграммы-молнии в тревожные твои сны - предупредить, остановить, предостеречь, подсказать, обнадежить, спасти - всё, что будет в моих силах.
Всё, что будет позволено сказать мне и всё, что будет позволено услышать тебе.
Будем же надеяться, что Вселенская Почта будет к нам благосклонна.
Мне спокойно - я вижу, слышу, чувствую - пока я еще могу биться кровью в твоем сердце и быть твоим дыханием - тебе легче!
Толстая, острая, мёрзлая злая игла в твоей душе - она тает, истончается, роняя холодные слёзы, и скоро, очень скоро она исчезнет совсем, я обещаю тебе.
Я точно знаю, родной мой. Наступит день - или утро, пусть это будет солнечное, яркое и смешливое утро, и ты вдохнешь полной грудью, посмотришь на небо, произнесёшь моё имя и - не ощутишь больше страшной боли. Иглы потери не будет, и печаль твоя станет светлой. В этот благословенный момент я буду у цели своего дальнего путешествия, знай это.
Мы снова будем вместе, хоть и совсем совсем далеко друг от друга. И будем счастливы - вечно в разлуке, но вечно вместе. Вечность - это ведь так мало.
Прощай! Я люблю тебя. Всегда!"

И наступило утро - солнечное и смешливое, как и предсказано.
Он посмотрел на небо, пощурился солнышку и сказал: "Маринка, родная моя…"

Алина Козырева