Мир реальный не более чем один из возможных миров...
Евгений Клюев 

Почему-то считается, что мой мир хуже. Почему?! Мой мир не похож на твой, но в нём столько тайн! Каждый мой день, каждый мой час и миг наполнен терпкой неизвестностью. Путешествие по этому миру открывает каждую секунду всё новые и новые грани. Они мерцают завораживающими искрами переливающегося брильянта.

Брильянт — это холодный пожар в руке. Он пахнет острыми огненными льдинками. Однажды я держала его в ладони. В наш пансионат приезжала актриса. Она была окутана мягким облаком из ванили и мускатного ореха. Гостья позволила мне коснуться своего перстня с пламенно-ледяным чудом. Её пальцы напоминали белый шёлк. Да-да, именно белый! Белый цвет, он гладкий и прохладный. С ароматом утренней росы. Просыпаешься весенним утром и чувствуешь, что луч солнца, душистый, как свежий огурец, мягкой теплотой проводит по твоей щеке. Вскакиваешь одним прыжком на пол. Хочется кричать от восторга! Стопы ног нежит солнечная лужа у кровати. Распахиваешь окно. Мартовский ветерок покалывает кожу миллиардами серебряных иголочек, треплет волосы. Это и есть белый цвет.

Фарид рассказывал, что эта актриса была похожа на зарю. В красном костюме, с пышными каштановыми волосами. Я помню, какие они тёплые и нежные на ощупь. У неё были огромные каре-зелёные глаза. Карие глаза пахнут жидким шоколадом, налитым в хрустальный бокал. Так пахнут глаза Фарида. А зелёно-карие…Они пахли, кажется, петрушкой. Нет, глаза Фарида мне нравятся больше. Я очень люблю сладкое. Очень! Особенно шоколад. Потому что он пахнет глазами Фарида.

Карие глаза пахнут жидким шоколадом, налитым в хрустальный бокал. Так пахнут глаза Фарида.

Шоколад мне нравится есть, сидя летней ночью на подоконнике перед открытым окном. Если бы ты знала, сколько оттенков у летней ночи! Я задыхаюсь всякий раз от изобилия её ароматов! Почему-то всюду, где бы я ни была, к аромату летней ночи примешана тончайшая нотка черёмухи. Она пробивается даже сквозь удушливый запах асфальта. Звучит сквозь приторный поролон южных ночей, оттенённых персиком.

А знаешь, сколько разных гроз я знаю! Я всегда чувствую её приближение. На душе становится неспокойно, охватывает ожидание Чего-то. Внутри растекается сладостная дрожь и хочется плакать навзрыд светлыми благодарными слезами. Все запахи обостряются, становятся такими свободными, что кружится голова. И я не могу найти себе места. Я бегу то туда, то сюда. Мне хочется обнять весь мир и прижать к своей груди всё- всё-всё живое. А разве бывает другое? В мире нет ничего, что не дышало бы, не имело своего запаха или при прикосновении не будило каких-то чувств.

И начинается дождь. Дождь — это вода, льющаяся с неба. Она пахнет обновлением и чистыми наволочками. Я даже знаю, что такое гром. Это что-то большое, округлое, что заставляет мягко и гулко ударяться сердце о рёбра. Фарид говорит, что чувствует его так же. Что такое молния он мне рассказывал. Это колючий аромат тмина и сирени. Короткий, хлёсткий. Кончики пальцев у Фарида в грозу становятся острее, пугливее. Тревожный запах хвои и льняного масла, обычный его запах, в грозу разбавляется каплей лаванды. Мягкие волосы Фарида текут по шее, слившись с лёгкими струями небесной воды.

Знаешь, мама, я очень люблю тебя за то, что ты родила меня. Ты подарила мне этот мир и способность рассказывать таким, как я, на что похоже солнце и белый цвет, что такое гром.
Моя подружка Наденька… Да, именно Наденька! У неё хрупкие, восковые пальчики и ласковые, невесомые кудряшки на висках. Поэтому никто не может назвать её Надей. Так вот, Наденька совсем не умеет сказать словами, какая её заря, какой её гром. Она всё чувствует и понимает, но не может выразить это касанием пальцев. От этого она часто плачет. Я дотрагиваюсь до её ресниц, щёк и ощущаю голубую влагу на них. Голубой цвет, мне рассказал Фарид, это как весеннее небо. Пахнет маленькими лесными цветами, на которые я всегда боюсь наступить.

Голубой цвет пахнет маленькими лесными цветами, на которые я всегда боюсь наступить.

Я рассказываю Наденьке о цветах и звуках. Её ресницы постепенно высыхают и становятся похожи на пёрышки крохотной птички, которую я держала однажды в руках. Птаха трепетала в ладонях и напоминала бархат, расстеленный на солнечных пятнах в моей комнате. Наденька часами может сидеть и слушать мои рассказы про запах неба и интересной книги, про колкость молнии и про звонкий лай горьковато-палевого пса Валета. Я говорю ей об этом, а пальцы у неё всё время нервно вздрагивают: «Да! Я тоже так чувствую, но не могу рассказать!». Иногда Наденька обнимает меня и прячет лицо на моём плече. Она переполнена звуками и красками. Просто непривычно, поэтому не выдерживает.
Когда Наденьку привезли к нам впервые, она совсем не умела видеть этот мир. Тогда она вошла в комнату и принесла с собой запах вчерашних щей. И слёзы у неё имели привкус несвежей воды в кувшине с цветами. Ольга Денисовна, мой педагог, попросила рассказать ей, про жёлтый цвет. Подарила лимон. Жёлтый цвет — это лимон с сахаром. Я обожаю жёлтый цвет! Какой он вкусный! Мы пили с Наденькой горячий, крепкий чай и ели лимонные ломтики, окуная их в сахарницу. Нам было хорошо. Было, о чём поболтать. Мы болтали почти всю ночь так, что пальцы начала сводить судорога. И хохотали.

Фарид тоже многое рассказывал Наденьке. Например, какого цвета у меня глаза. Он говорит, что они похожи на подтаявшие сосульки, просвеченные солнечными лучами. Влажные и звенящие, прохладные и пряные на вкус. Он признавался, что часто рисует мои глаза. Его холсты пахнут тем самым льняным маслом.

Когда мы с ним вместе, мир становится ещё объёмней и ярче. Он видит всё то, что я чувствую только обонянием и прикосновениями. Он рассказывает, как выглядят звуки, а я ему ― как они пахнут. Я знаю что такое звуки. Они играются на маленькой, но такой многозвучной скрипке, сделанной из моего сердца, кончиков пальцев, кожи. Так что наш мир переполнен звуками, переливами цветов и счастьем.

Может быть, мы даже счастливее многих, ведь мы разговариваем прикосновениями.

Может быть, мы даже счастливее многих, ведь мы разговариваем прикосновениями. Другие люди могут говорить с тем, кого любят, не касаясь. Мы же постоянно ощущаем тепло, вдыхаем друг друга. Иногда Фарид неожиданно замолкает и бессвязно гладит кисти моих рук своими летучими пальцами. Подушечки его пальцев в этот момент похожи на котят. Они ластятся, нежно играют со мной, и я наполняюсь золотым сентябрьским солнцем.

Наше счастье так огромно, что не умещается в нас. Мы раздариваем его тем, кто тоже хочет научиться различать по запаху сотни разных ночей и нот. Ольга Денисовна просила нас написать о нашем мире. Мы бродили с Фаридом и собирали коллекции ароматов трав и земли, домов, звуков, цветов, чувств, дождей и снежных дней ― всего, что с такой любовью кутает нас в это счастье.

Вчера она привезла и показала нашу первую книгу на языке Брейгеля. Дурманящий запах чего-то кожаного и нового. Теперь нашей коллекцией мы можем поделиться со всеми, кто раньше, как Наденька, не умели видеть и слышать мир. Они узнают, что утро может пахнуть мокрой шерстью (дождливый октябрь) и кисло-сладкими яблоками (апрельская капель); что фиолетовый цвет по вкусу напоминает вишню, а красный ― восточные сладости. О том, что любовь — это когда сжимается сердце от запаха горячего шоколада и о том, что это чувство Бог даёт всем.

Мы с Фаридом уже начали рассказывать друг другу историю о слепо-глухо-немой девушке и глухо-немом парне. О нас. Может быть, следующую книгу написать именно об этом? Как ты считаешь? Они умеют видеть одной на двоих парой глаз, слышать друг друга и всё окружающее парой десятков пальцев, любить жизнь двумя полноценными сердцами.
И как же я хочу, мамочка, научить этому тебя! Зря ты тогда подумала, что я не смогу быть счастливой. Испугавшись, ушла в какой-то свой мир. Там есть звуки и цвета, но никто, НИКТО! не научит тебя различать сто оттенков ночи.