Помню, как моя первая учительница – балерина театра им. Станиславского и Немировича-Данченко, показывала фотографии своей творческой молодости. Среди всевозможных нимф, лебедей, пачек и трико были фото с гастролей, где труппа была дружно запечатлена на каком-то празднестве среди японцев в кимоно. Все выглядели счастливыми, разодетыми и навеселе. Мне это так приглянулось, что я твердо решила: балет - мой путь к счастливым путешествиям и веселым праздникам. Тем более на тот момент дальше крымского побережья я с родителями никуда не выезжала, на самолете не летала, да и в целом заграницы не нюхала. А хотелось страшно. И вот мои первые гастроли. Чемодан распух от запихнутых туда вещей. Ведь ехали сразу на полгода! Сначала Англия, потом Польша и Литва. Уезжали осенью, возвращались весной. Нужно было брать с собой зимнюю одежду, запас пуант в количестве 5-6 пар и, конечно, еду!
Зачем еду? Нам же платили за спектакли!? Платить-то платили, да не сразу, а по прошествии где-то недели. Своих денег фактически не было, да и если б были, то сходить в магазин не всегда представлялось возможности. Во-первых, селили нас где-нибудь на окраине города и до ближайших магазинов было как до луны. А если поблизости и был магазин, то к тому времени, как мы приезжали после спектакля, все магазины уже закрывались. Поэтому еду на первое время брали с собой из Москвы. Некоторые «бывалые» тащили с собой даже одноконфорочную плитку и потом ныкали ее в номерах отелей, затыкая все щели полотенцами, чтобы дым от яств не дошел до носов администрации! Бывало, из-за голодных артистов частенько срабатывала противопожарная сигнализация. Вместо спасения бегством, согласно инструкции, нашкодившие артисты запирались в номерах и поспешно старались скрыть пригоревшие следы своего кулинарного преступления, чтобы избежать штрафа. А штраф мог составить месячную зарплату.
Меню гастролирующей балерины состояло из спасительных «Дошираков» (первое время они были единственной моей горячей пищей), палки колбасы, плавленого сыра, хлебцев (не из диетических соображений, а потому что долго не портились, в отличие от хлеба) и, конечно, шоколада! На гастролях без него не выжить. Если б не даримый им эндорфин – настроение было бы паршивей некуда, т.к. гастроли – это не только здорово, но еще и при определенном графике безумно сложно. Особенно с непривычки. Часто у нас бывали «двойники» (два спектакля в день) неделями, причем работали все одним составом. Менялись только ведущие солисты, но и они все равно выходили на сцену в других партиях. Деньги всем нужны. При таком раскладе все панически боялись заболеть, т.к. никаких оплачиваемых больничных, соответственно, не было. Где-то в середине гастролей от нагрузок у меня начала болеть нога, да так, что при всем терпении я просто не могла на нее опираться. Терпела и работала через боль я долго, и дошло до того, что в какой-то момент исполняемый мной лебедь начинал жутко подволакивать «лапу». Но замены мне не было. Так и приходилось мучиться до конца гастролей и глотать обезболивающее.
Спокойно погулять по центру Лондона или насладиться Варшавой, как мне мечталось, удавалось только урывками. Не экономя сил, мы бегали гулять между спектаклями, если не было репетиций. Хотя репетиции были почти всегда – нас не щадили. Помню, один только выход на сцену мы репетировали более 12 раз. Педагог была недовольна тем, что кто-то выбивался из линии, и заставляла нас повторять снова и снова. «Старики» на новичков начинали орать и грозить темной, отчего те только еще пуще начинали волноваться. Уставали страшно, ноги были намяты жутко, а впереди еще сам спектакль, и со сцены не уйдешь. Правда, все эти муки воздавались потом, когда зарубежная критика писала, что наш кордебалет - самый «чистый» в мире!
Для отдушины те из нас, кто жаждал новых экскурсионных впечатлений, в любую свободную минутку отправлялись в город гулять. За час мы порой успевали оббежать все достопримечательности и даже заблудиться. Помню, как, потерявшись в сетке улиц одного города, мы с подругой никак не могли найти дорогу в театр и спрашивали у всех прохожих. Сложность заключалась в том, что мы не знали ни названия театра, ни улицы, где он находился. Частые переезды не способствовали запоминанию таких вещей. Никто нам не мог помочь. До спектакля оставалось 30 минут! Критическое время. Хорошо хоть грим не надо было делать – его мы не смывали, так и гуляли с накладными ресницами и раскрашенными лицами! Может, поэтому никто и не мог нам помочь, думая, что не театр нам нужен, а другое какое заведение. Спасли нас наши же зрители. Семья почтенных англичан шла как раз в театр на наш спектакль. Они и проводили нас до backstage. До сих пор им благодарна, иначе не сносить нам головы в случае опоздания. В лучшем случае оштрафовали бы, в худшем - выслали домой.
После спектаклей нас грузили в автобус и перевозили в другой город. Переезды бывали разные, от двух часов до всей ночи. Спали сидя на своих местах. В проходах растягивались в полный рост VIP-артисты. Им удавалось выспаться лучше. По приезду в новый город было заселение. Тут бы принять душ да поспать на постели, но нет. Снова автобус и в театр. В конце дня обессиленные артисты, наконец, добирались до своих номеров. Но не для того, чтобы отдыхать и спать, а чтобы продолжить танцевать, объединившись в чьем-нибудь номере, но уже под другую музыку и освежаясь не водой, а чем-нибудь покрепче. Отмечали очередную премьеру! А что! Артистам тоже надо отдыхать!